Начало 1922 г. проходит под тем же требованием Ленина: «Проверять людей и проверять фактическое исполнение дела — в этом, ещё раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы и всей политики». Ленин уже не доверяет окружению, он требует проверять друг друга — и этим хочет ликвидировать коррупцию среди своих.
Ленин сам проверяет окружающих и по малейшему поводу, даже пустячному, устраивает образцово-показательную взбучку — «т. Шейнман! Ваши слова, что Госбанк теперь «мощный аппарат» вызвали во мне смех. По секрету: это верх ребячества, верх коммунистически-сановного ребячества…
И если Вы не захотите открытыми глазами через всё коммунистическое враньё смотреть на эту правду, то Вы — человек, во цвете лет погибший в тине казённого вранья… Либо искать и медленно находить (сто раз испытывая и проверяя) людей,… либо весь Госбанк и вся его работа = нуль, хуже нуля, самообольщение новой бюрократической погремушкой…» (Ленин А. Л. Шейнману, 28.02.1922 г.).
Во-первых, если учесть, что в этом письме Ленин цитирует свой собственный смех (!), то возникает вопрос — всё ли в порядке с головой у Ленина? Во-вторых, — как же иначе со своими бороться? Бороться со своими… — дожил Ильич; у него почти отчаяние…
Вот, например, ещё одно характерное письмо Ленина начала 1922 года —
«т. Молотову для членов Политбюро. Московский комитет (и т. Зелинский в том числе) уже не первый раз фактически послабляет преступникам-коммунистам, коих надо вешать. Делается это по «ошибке». Но опасность этой «ошибки» гигантская. Предлагаю:
2. Объявить строгий выговор Московскому комитету за послабления коммунистам (вид послабления — особая комиссия).
3. Подтвердить всем губкомам, что за малейшую попытку «влиять» на суды в смысле «смягчения» ответственности коммунистов ЦК будет исключать из партии.
4. Циркулярно оповестить НКЮст (копия губкомпартам), что коммунистов суды обязаны карать строже, чем некоммунистов. За неисполнение этого нарсудьи и члены коллегии НКЮ подлежат изгнанию со службы.
5. Поручить президиуму ВЦИКа огреть президиум Моссовета выговором в печати.
Р. S. Верх позора и безобразия: партия у власти защищает «своих» мерзавцев!!» (18 марта 1922 г.).
Видно из этого письма как гневен Ленин, что принимает крайние меры, и что он уже на грани нервного, психического срыва.
Надеюсь, что когда-нибудь найдётся талантливый режиссёр и сделает хороший фильм — покажет все кровавые злодеяния Ленина и всю его личную трагедию после победы… Что может быть хуже понимания собственной ошибочности, бесполезности огромных трудов и огромной пролитой крови, разочарования в близких, вообще — в людях, понимания бессмысленности много…
В результате — когда весной 1922 г. подвели итоги чистки, то оказалось, что из 730 тысяч членов партии в начале 1921 г. — осталось 410 тысяч. Несмотря на такое огромное количество исключённых «за дискредитацию партии» — эффект был незначительный и временный, так как чистили в основном низовые партийные структуры, — получилась популистская пропагандистская акция по очистке имиджа партии.
Естественно — в этой чистке не пострадали чиновники новой титульной нации нового государства.
И это было ярко заметно, — настолько, что уже после чистки и подведения итогов в 1922 г. возмутился «несправедливостью» верный слуга Центрожида — Максим Горький.
В начале Горький написал возмущённое письмо академику Ипатьеву, что торговая миссия в Берлине — на 98% состоит из евреев, для которых, стоит заметить, — работа за границей была излюбленной, да и Советская власть только им доверяла работу в «буржуазном окружении».
«начинается перечень состава полномочных представительств и консульств СССР за границей (1925 г.), и тут выясняется, что не было тогда в мире страны, в которую Кремль не направил бы своего верного еврея!» — восклицает еврейский исследователь с интересной фамилией М. Зарубежный (публикация в журнале «Алеф» — «Евреи в Кремле» в феврале 1989 г.), и! — приводит развёрнутый список верных Советской власти (С).
Вообще, — интересно сейчас, в XXI веке, слышать как евреи по всякому, с ярой ненавистью клянут Советскую власть, а безграмотная русская публика, развесив уши, им тупо поддакивает, а образованные демократы целенаправленно поддерживают эту тему.
М. Горький неосторожно дал интервью советскому журналисту, в котором высказался о непропорциональном назначении евреев на ответственные должности в государственном аппарате. Разразился скандал, — московская газета «Дер Эмес» («Правда») напечатала в июле 1922 г. негодующую статью, в которой были такие строки — «Что же, они (Горький и Шолом Аш, взявший интервью) предлагают, чтобы евреи отказались от всякого участия в правительственном аппарате? Чтобы они убрались с дороги? Такое решение может быть принято только контрреволюционерами или трусами» (С).
В конце 1921 г. Советская власть попыталась навести порядок с деньгами — к этому времени у населения в ходу были ещё деньги царской России, Временного правительства — «керенки» и ранние советские кредитные билеты и расчётные знаки. Но напечатанные новые рубли быстро теряли стоимость, поэтому в октябре 1922 г. выли ещё выпущены червонцы обеспеченные золотом, в том числе церковным. Но и эти денежные знаки трудно приживались, особенно среди крестьян. Окончательно порядок в этой сфере начал налаживаться только в начале 1924 г. — когда были изъяты из обращения все предыдущие советские деньги, а остались червонцы нового образца (с гербом СССР).
Вернёмся к основной проблеме Ленина — к его борьбе с взяточничеством и бюрократией. Чистка рядов, взаимные проверки и слежки ничего не дают, наоборот — только обостряют ситуацию, внутренние противоречия и конфликтность, разлагают соратников. Назревает большой внутренний раздрай, грозящий полным распадом. Ленин это видит, понимает; понимает, что его советы, уговоры и проверки не дают нужного эффекта.
Возможно даже, что Ленин понял, что он и его сотоварищи являются заложником некой системы, законы которой объективны, а бюрократия и коррупция неизбежны — Ленин говорил в состоянии безысходности: «Часто: не нам принадлежит этот аппарат, а мы принадлежим ему».
Но Красный Вождь захватчиков России не оставляет надежду и пытается подойти к решению этой проблемы с принципиально другой стороны — путём изменения самого аппарата управления, его структуры. Он вспомнил свои же слова о неизбежном загнивании монополии и предлагает следующие меры — «Аппарат партийный и советский следует размежевать» — Ленин пытается ввести принцип двух начал, принцип противоположностей. Далее он пытается этот свой жирующий бюрократический аппарат сделать скромнее — Ленин:
«Главнейшей очередной задачей настоящего времени, и на ближайшие годы — важнейшей (!), является систематическое уменьшение и удешевление советского аппарата».
Итак, Ленин задумал бороться с бюрократией путём уменьшения громоздкого аппарата управления и разделения власти на две ветви, чтобы единую власть разделить на политическую и административную. Но когда административную власть поставил под контроль политической-партийной, то сразу свёл к нулю своё правильное начинание.
Но сам осуществить реформирование Ленин уже не может, здоровье не позволяет. Соратники его проблемы со здоровьем пока скрывают от общественности. Ленин выступает крайне редко, а общается с сотоварищами при помощи писем. Ему уже если не всё, то уже многое противно, он разочарован во всём — куда шёл? За что боролся? Зачем захватывал? — Добился полной власти над империей — и получил только кратковременное удовольствие — что смог, а затем одни проблемы и разочарования.
Мало того, что при неком расслаблении и спаде рабочего напряжения всегда вдруг вылезают различные хвори и болячки, так ещё в этой ситуации — глубокий моральный упадок… — надлом.
Дурацкие мысли об ошибочности и бессмысленности забирают-сжирают остатки энергии Кровавого марксиста. Ленин сильно-болезненно всё воспринимает, «берёт в голову», зацикливается, не может выйти логически из тупика — и 25–27 мая 1922 года наступает потеря речи и паралич всей правой части тела. Это не что иное как саморазрушение левого полушария мозга, отвечающего за рассудочную работу, за логику.
Всё… — великого авантюриста Владимира Ульянова-Ленина почти не стало, осталось совсем чуть-чуть. Иногда он приходит ещё в сознание и даже на довольно длительные периоды, но в голове у него торчит одна боль и тревога — как сохранить от развала партию и аппарат управления государством — а значит — дело всей своей жизни.
Далее в этом исследовании мы должны рассмотреть совершенно логично борьбу за власть — кто займёт место умирающего Ленина. Проследим путь к победе в этой борьбе Сталина — после чего власть в России нельзя уже будет называть «Центрожидом» в прежнем понимании. Это всё рассмотрим в следующей главе.
Глава 2. Борьба Сталина за власть,
Ошибки Бронштейна и третий фактор.
«Надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы,
и льву, чтобы отпугнуть волков» — Н.Макиавелли.
Лейба Бронштейн в период мирного строительства и решения ряда рассмотренных нами внутриполитических и хозяйственных проблем позиционно проиграл, отстал от Ленина, в отличие от которого у него почему-то не возникало созидательных идей кроме - как переделать концентрационные лагеря в трудовые, хотя, по сути - для обитателей этих лагерей ничего в лучшую сторону не поменялось.
Можно озвучить ещё из нецитированных «шедевров» Бронштейна: «между экономическим и юридическим принуждением вообще нельзя провести водораздела», «репрессии для достижения хозяйственных целей есть необходимое орудие социалистической диктатуры».
Бронштейн вышел из Гражданской войны победителем — ведь это он командовал Красными армиями. И на протяжении всей этой истории с захватом власти и её удержанием Бронштейн сам себя воспринимал и многие в его окружении и в обществе как первое лицо на равных с Лениным, — в главе посвящённой кадрам Центрожида уже были приведены многочисленные факты подтверждающие этот статус Бронштейна.
После последнего своего дела — организации системы трудовых лагерей в 1921 г., — Бронштейн как- то выпал из активного процесса строительства, померк, и реально с 1921 г. по 1923 г. не был по делам, идеям и по влиянию на ход событий первым лицом нового государства, и даже фактически не был вторым. Хотя «по инерции» его авторитет воспринимался где-то рядом с Лениным, хотя сам Бронштейн по той же «инерции» воспринимал себя как минимум равный Ленину. Как сказали бы современные маркетологи - Бронштейн в самооценке допускал позиционную ошибку.
Бронштейн был уверен, что после смерти Ленина именно его изберут товарищи своим вождём. Возможно, окидывая поверхностным взглядом своё и Ленина окружение, Бронштейн и не видел достойного приемника на место вождя кроме себя, он даже и не предполагал, что может быть кто-то другой, и был спокоен и уверен.
Ещё Бронштейн был уверен в том, что сработает национальная солидарность огромного количества евреев в управлении партией и государством, и по этой причине не мог стать вождём нееврей. — И в этом самоуверенно допустил ошибку. Да и кто мог подумать, что в решающий момент его друзья и соплеменники: Розенфельд (Каменев) и Зиновьев встанут на сторону Сталина.
Причём эти оба, вечно колеблющиеся ещё в предыдущие годы, встали на сторону Сталина не сами — автоматически, а в результате мудрых действий Сталина. То есть — ещё одной ошибкой Бронштейна была большая недооценка интеллектуальных возможностей Сталина.
Бронштейн, будучи не в концлагере как оппозиционер — а высланный из Советской России Сталиным в благополучную заграницу, после долгого анализа прошлых событий и своих ошибок писал в своих мемуарах: «В 1920 году власть Сталина была уже неоспоримой…» — На самом деле это был его эмоциональный перебор, хотя он был прав в том, что в 1920 г. сильно возросло влияние Сталина внутри партии и в происходящих процессах.
Бронштейн верно отразил качества своего соперника приведшие к столь высокой позиции:
«Если в годы революции Сталину не хватало качеств вождя, то в годы революции он обнаружил качества упорного профессионального революционера. Он принадлежал не к тем многочисленным тысячам, которые в этот период дезертировали из партии, а к тем немногим сотням, которые оставались в её рядах».
За эти качества Сталина его любил Ленин, поэтому ему очень доверял и на него опирался. Польский марксист-ленинец С.Пестковский вспоминал 1918–1920 годы:
«Ленин не мог обходиться без Сталина ни одного дня… В течении дня он вызывал Сталина по телефону бесконечное число раз или же являлся в наш кабинет и уводил его с собой».
То есть в отсутствии Бронштейна, Ленин видел в Сталине, возможно, единственно достойного собеседника, с которым можно было многое обсудить, выслушать интересное мнение или получить дельный совет.
В то время, когда Бронштейн, как главнокомандующий Красной армии был на фонтах, то Сталин занимался больше работой внутри партии и правительства, хотя и принимал активное участие в самые тяжёлые моменты для захватчиков: в обороне Царицына и Петрограда. Поэтому Сталин лучше Бронштейна ориентировался во внутренних хитросплетениях партийного и государственного аппарата — и как этот аппарат лучше использовать для достижения своих целей.