Главы кагалов собрались в 1802 году в Минске для обсуждения этого вопроса и решили направить делегацию ходатаев в столицу для противодействия — «чтобы они (сановники) не делали у нас никаких нововведений». Для этого мероприятия объявили сбор средств, а для успеха мероприятия объявили также трёхдневный пост для всех евреев края.
Вот что начало происходить по свидетельству Державина:
«Тут пошли с их стороны, чтоб оставить их по-прежнему, разные происки. Между прочим г. Гурко, белорусский помещик, доставил перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, написанное от одного еврея к их поверенному в Петербурге, в котором сказано, что они на Державина, яко на гонителя евреев, по всем кагалам в свете наложили херем или проклятие, что они на подарки по сему делу собрали 1 000 000 и послали в Петербург, и просят приложить все старания о смене генерал-прокурора Державина, а ежели этого не можно, то хотя покуситься на его жизнь… Польза же их состояла в том, чтобы не было им воспрещено по корчмам и деревням продавать вино…»
(Как видим, водочный бизнес в России и в те времена был очень прибыльным, опасным, и его судьба решалась на самом высоком уровне.)
Кроме того, как утверждает об этой истории ЕЭ — лидер еврейской общины Петербурга Нота Ноткин в 1803 г. «представил… в комитет записку, которой пытался парализовать влияние державинского проекта».
Но, вероятно, он не был уверен в эффективности этой записки, потому что, по свидетельству Державина, — он «пришёл в один день к нему, и под видом доброжелательства, что ему одному, Державину, не перемочь всех его товарищей (по Комитету), которые все на стороне еврейской, — принял бы сто, а ежели мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами согласен». Возмущённый Державин «решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию истину Гуркиным письмом».
Но по признанию Державина весь эффект его посещения с этим вопросом императора аннулировал фаворит императора Сперанский, который «совсем был предан Жидам».
Как видим, расклад в комитете был таков, что часть его членов, польские земельные магнаты, была кровно не заинтересована менять ситуацию, то есть облегчить участь белорусских крестьян и спасти их от смертельного голода. А другие русские члены Комитета, кроме Державина, будучи далеки от этой проблематики и, в отличие от Державина, не видевшие воочию катастрофического положения крестьянства и, вероятнее всего, получившие взятки, — не пожелали ничего спасительного для белорусского крестьянства сделать. Поэтому неудивительно, что Державин остался в одиночестве и печально констатировал результат работы Еврейского комитета — «при первом собрании Еврейского комитета открылось мнение всех членов, чтоб оставить винную продажу… по-прежнему у Евреев».
Этот случай можно считать первой крупной политической победой еврейского сообщества, его лидеров, над российским правительством. Это была победа еврейской прагматичной мудрости.
Если для одних это было победой, а для других — позором, то для белорусского крестьянства — это был смертельный приговор. После этого закономерно следовало ожидать очередного голода с массовыми смертельными исходами.
Несмотря на выводы Еврейского комитета, в 1804 году император Александр I, вероятно не без стараний Державина, решил перестраховаться, и, желая ограничить распространение евреев по территории Российского государства, издал положение «Об устройстве евреев», которое запрещало евреям поселяться в столице и городах, то есть усилил черту оседлости для евреев. Теперь уже Александра I можно было уверенно назвать антисемитом.
Впрочем, в этом же году император ввёл равноправие евреев в получении образования.
Еврейский комитет, в котором поменялись члены, в декабре 1804 выработал основополагающий документ — «Положение о евреях», в котором разрешалось еврейским купцам, фабрикантам и ремесленникам пересекать черту оседлости «на время по делам», подтверждалась личная свобода, неприкосновенность собственности, и даже разрешалось покупать земли, но без крепостных крестьян, с правом нанимать работников.
Но в этом положении неожиданно оказалось постановление о запрете корчм. Такое впечатление, что евреи решили, что вопрос был решён окончательно, расслабились и не проконтролировали процесс создания «Положения…». Звучало радикально: «Никто из евреев… ни в какой деревне и селе не может содержать никаких аренд, шинков, кабаков и постоялых дворов, ни под своим, ни под чужим именем, ни продавать в них вина и даже жить в них». Предписано удалить еврейское население из деревень в течении трёх лет — до 1808 года.
Это решение евреи оценили и оценивают до сих пор почти как фашистское, — российские власти оставили без куска хлеба еврейские семьи… На практике это решение не было выполнено — «…не было осуществлено и решение 1804 года, и многие последующие; однако выселения неоднократно начинались, прекращались, потом снова возобновлялись, и этот кошмар дамокловым мечом висел над головами тысяч семей (еврейских) на протяжении многих поколений», — сетует Семён Резник.
Разве можно сравнить этот «кошмар», с кошмаром голодной смерти белорусских семей…
Еврейский комитет серьёзно рассматривал вопрос выселения евреев из деревень, из сельских районов Белоруссии, чтобы спасти белорусское крестьянство. Но в 1804 году сенатор Алексеев И. А. воспрепятствовал принятию этого решения — доказывая, что это решение экономически невыгодное для России. Белорусы после этого должны проклинать сенатора Алексеева, как своего злейшего врага.
А куда должны были уезжать евреи? В городах размещать всех евреев было нежелательно, во избежание проблем.
По этому случаю предлагалась совершенно утопическая мера — склонить евреев к земледельческому труду на пустующих землях Новороссии, Астраханской и Кавказкой губерний. Фактически российское правительство начало осуществлять рекомендации Державина.
Еврейский историк Ю. Гессен назвал это предложение очень точно — «наивный взгляд… на природу экономической жизни народа (еврейского)…»
Тогда в случае отказа от «предложения» оставалось воспользоваться ещё одним советом Державина — «дать тем свободу выйти за границу».
Но в этот момент «заграница» и помешала исполнить задуманное. В Европе начал бузить с армией Наполеон. Наполеон в оценке современных еврейских исследователей был антисемитом. Для них невозможно было оценивать его иначе после таких высказываний:
«Французское правительство не может равнодушно смотреть на то, как низкая, опустившаяся, способная на всякие преступления нация захватывает в своё исключительное владение обе прекрасные провинции старого Эльзаса.. Вред, причиняемый евреями, не происходит от отдельных лиц, но от всего этого народа в целом. Это черви и саранча, опустошающая Францию...»,
«со времён Моисея были ростовщиками и угнетателями. Нужно предупредить легальными мерами самосуд, к которому рано или поздно придётся прибегнуть в отношении к ним. Они рискуют, что в один прекрасный день их перебьют, как это не раз бывало с ними и почти всегда по их вине. Нужно запретить евреям торговлю, вследствие их злоупотреблений, как воспрещают золотых дел мастеру его ремесло, когда он пускает в продажу фальшивое золото» (30‑го апреля 1806 г.).
Это Наполеон выражал убеждения относительно благоустройства своей родины — Франции. А в отношении Пруссии, которую он планировал захватить, — у него были другие идеи.
Хорошо понимая особенности еврейства, знаменитый полководец решил ими воспользоваться и учредил в Париже «Собрание Евреев». Этим он задумал обратить на свою сторону евреев различных стран, что по замыслу должно было облегчить ему реализацию его агрессивных планов. В 1806 году Наполеон захватил Пруссию и уравнял в ней евреев в гражданских правах. После чего Наполеон смело брал их в свою армию, и они охотно в неё шли.
У евреев и теперь двойственное отношение к ловкому Наполеону — антисемит, но давший евреям равноправие в Европе, то есть, в какой-то мере, — уважаемый антисемит.
В этой ситуации Александр Первый решил поступить осторожно — в 1806 году перед новым Комитетом поставил задачу — «не нужно ли принять каких-нибудь особенных мер и отсрочить переселение Евреев».
Ситуация в Европе продолжала усложняться, и 29 декабря 1808 года царь своим указом распорядился оставить евреев в покое «до дальнейшего впредь повеления». С этого же года перестали брать с евреев двойной «екатерининский» налог.
В этот же период 1806–1808 гг. случилось весьма неожиданное — заработал план переселения евреев — их, вдруг, заинтересовало переселение. Беднейшая часть евреев стала массами подавать заявления на освоение земель в Новороссии. Они получали государственную ссуду, скот, ежедневные кормовые и выезжали в Херсонскую губернию, где для них за государственный счёт строились дома. Изумлённое и обрадованное такой перемене, правительство, по утверждению Никитина, — «не скупилось ни на деньги, ни на разумные распоряжения, ни на симпатии к переселенцам».
Что из этого получилось, о том свидетельствуют доклады государственных инспекторов — распашку земли евреи «производят большей частью наймом русских», а когда пытаются неумело что-то сделать сами, то приходиться «исправлять недостатки наёмными рабочими». Многие переселенцы «отнюдь не ожидали, что их самих будут принуждать непременно заниматься сельскими работами». Возможно поэтому, многие из них, получив ссуды и скот «то появляются в колониях, то исчезают без спроса и бесследно», другие попроще — «Режут скот на пищу, а после жалуются на неимение скота».
Эйфория государственных чиновников от переселенческого бума евреев скоро прошла, ибо переселенцы постоянно «всё надеются на вспоможение казны». Похоже, цели переселения у сторон были совсем разные.
«Расходы казны на поселенцев требовались вдвое и втрое намеченных», — замечает Солженицын.
В 1809 году Император организовал очередной Комитет по еврейскому вопросу под руководством сенатора Попова.
Как утверждает в своей книге «Популярная история евреев» (2000 г.) современный еврейский исследователь, живущий в Англии, Пол Джонсон (он же является советником премьера Англии — Тони Блэра, а до этого был советником Маргарет Тетчэр) — чередой нескольких царских указов черта оседлости для евреев окончательно была оформлена к 1812 году.
Последние предвоенные указы императора Александра Первого были весьма примечательны, в них были приняты оригинальные решения. Зная из доклада Баранова о случившей трагедии в Белоруссии, император решил запретить евреям жить в деревнях, и даже туда заезжать по своим делам. Евреи должны были жить в своих местечках районного и областного масштаба. При этом император Александр запретил евреям спаивать крестьян, запретил им торговать спиртным.
Вот как это комментирует Пол Джонсон: «Больше всего вреда причинило евреям положение, согласно которому евреям нельзя было жить или работать в деревнях, а также продавать крестьянам спиртное». Вероятно как компенсацию за белорусов в 1812 г. лидер еврейской общины Зундель Зонненберг просил царя — «чтобы евреям были дозволены всякая торговля, откуп и курение вина во всей России» (С).
То ли советники у императора были не совсем умные, или он сам поленился думать, но явно было, что принятые меры были недостаточны для устранения трагедии и её избежания в будущем. Потому что возникал ряд логичных вопросов. Кому крестьянам сдавать хлеб? Как миновать города, заселённые евреями, которые являлись центрами торговли? Как этот хлеб вообще куда-то вывезти из деревни при существующей еврейской монополии на транспортировку?
А чудовищные долги крестьян перед еврейскими торговцами? Их никто не отменял, а они, накопленные еврейской мудростью, обеспечивали крестьянским семьям беспросветную кабалу на несколько поколений. К тому же очень сомнительно, что принятые указы на местах соблюдались. Невозможно поверить, что в те времена российские чиновники не брали взяток, достаточно почитать об этом у Салтыкова-Щедрина. Хотя, можно было предположить, что после такого внимания к проблематике самого российского императора, евреи могли вести себя осторожнее, скромнее.
После победной войны с Наполеоном проблема не стала легче, ибо с присоединением к России центральной части Польши — Россия получила ещё 400 000 евреев, итого — около полутора миллионов, зарабатывающих не земледельческим трудом.
Когда в 1916 году Государственный совет Царства Польского принял постановление о выселении евреев из деревень и сёл, то император Александр, после моментального ходатайства к нему евреев из варшавского кагала — распорядился евреев не трогать.
В этом же году за постоянную массовую приграничную контрабанду, которая подрывала российскую казну, вышло постановление российского правительства, одобренное императором, о выселении всех евреев из 50-вёрстной приграничной полосы в Волынской губернии.
Именно с этого года возросла «революционность» — а проще и точнее выражаясь — террористическая активность масонских организаций. Вот как выглядит история этого терроризма из исследования О. А. Платонова («Терновый венец России», 2001 г.):
«Как показало следствие, проведённое правительством после военного мятежа 14 декабря 1825 г., масонские заговорщики неоднократно готовили покушение на жизнь Царя…
в 1816 — на Царкосельской дороге;
в 1817 — в Москве;
в 1823 — возле Бобруйска;
в 1824 — в Петербурге;
в 1825 — в лагере при Лещине;