У Энгельса обнаруживается немного больше революционности и совести, он отказывается от руководства восстанием, но вместе с Марксом в Париж не удирает.
Он предложил руководству восстания свой любимый конёк — написать в газету повстанцев парочку умных и горячих статей. Он пишет первую статью, но она не нравится революционерам, и они эту статью не публикуют.
Измученный совестью и предательством друга Энгельс принимает волевое решение — возвращается в Пфальц и присоединяется к восстанию. Он входит в руководство восстания — его назначают адъютантом Августа Виллиха и в этой должности он служил до конца восстания. 21 июня состоялось сражение войск повстанцев с правительственными войсками, в котором революционеры потерпели сокрушительное поражение. К середине июля повстанцев окончательно разгромили. Оставшиеся в живых революционеры бежали в Швейцарию, вместе с ними и Энгельс.
Михаила Бакунина арестовали и приговорили к смертной казни через повешение, но затем заменили смертную казнь на пожизненное заключение. Михаил Бакунин сидел в камере прикованный цепью к стене. Маркс за всем этим наблюдал из Парижа.
В самом Париже после поражения последней революции власти навели порядок, и бал полностью правили консервативные силы. Кроме того, у населения уже не было мыслей о революции, — Франция переживала мощный экономический подъём, промышленность и транспорт переоборудуются в паровые машины. Невостребованный Маркс 23 августа покинул Францию и вместе с беременной женой и тремя детьми на следующий день прибыл в Англию, в которой уже останется жить до конца своих дней.
С первых дней жизни в Лондоне Маркс собирается возобновить издание своей газеты — «Новая рейнская газета», и безуспешно пытается найти для этого средства. В начале сентября он задумал опять применить метод «кукушки» и вступает в легальную лондонскую организацию «Просветительское общество немецких рабочих», которая организовала активный сбор денежных средств для нужд немецких эмигрантов, которыми были в основном уцелевшие после восстания революционеры.
В октябре в Лондон приезжает из Швейцарии Виллих, а в 10 ноября и Энгельс. На этот раз у Маркса не получилось захватить лидерство в эмигрантской организации, он не может влиять на распределение денежных средств. Пока он был один — он ничего не предпринимал.
Но после приезда Энгельса, который простил уже к этому времени Маркса, — 18 ноября Маркс осуществляет новую авантюру внутри революционного сообщества в борьбе за деньги — он вместе с Энгельсом раскалывают «Просветительское общество…», объявляя о создании ещё одной эмигрантской организации под названием «Социал-демократический эмигрантский комитет». И через эту организацию раскольники пытаются сами собирать деньги. Но у них ничего не получается, полное фиаско и позор.
Лидеры «Просветительского общества…» — ! милосердно прощают раскольников и приглашают их 25 декабря на рождественский банкет. Маркс и Энгельс принимают приглашение, закрывают свою контору по сбору денег и возвращаются в «Просветительское общество…».
Деятелям «Просветительского общества…» всё меньше и меньше удаётся собрать денег с работающих. Бездельники и паразиты попадают в тяжелейшее положение. И 21 марта многие газеты Германии публикуют призыв «главного революционера Германии» — Маркса, в котором он просит: «не оставлять эмигрантов в тяжёлом материальном положении», Маркс умоляет усилить сбор денег с немецких рабочих на жизнь революционерам находящимся в Лондоне. Маркс повторяет эти призывы и в апреле и в мае. Но ощутимого результата они не дают.
Денег в общей кассе «Просветительского общества…» всё меньше — делить их всё труднее. Маркс и Энгельс не оставили свою идею полностью взять под свой контроль организацию — Маркс упорно стремится к лидерству и гегемонии над организацией. Из-за этого угрожающе назревает конфликт между Марксом и Виллихом. Кроме того, Виллих и другие руководители обвиняют Маркса в злоупотреблении общей кассой. В этих условиях, Маркс предпринимает «гениальный» манёвр — учитывая сложившуюся ситуацию, он предлагает, а затем и самовольно 15 сентября принимает решение — объявляет о переносе руководящего органа организации — ЦК в свой любимый Кёльн, где у него осталось немало его сторонников, бывших сотрудников его газеты (Рёзер, Дронке, Вольф и др.). Одновременно Маркс пишет об этом в Кёльн, где о решении Маркса сделать их революционным центром ещё не знают.
В это время в Кёльне активисты и сторонники революционной темы заняты обсуждением совсем других вопросов — они пишут письмо Марксу с предложением изменить устав и программу всего движения, то есть просят изменить знаменитый «Манифест…» (см. 7-й том). То есть в Кёльне начали осознавать истинное положение дел, начали воспринимать более реально действительность и, следовательно, — изменилось отношение к агрессивным утопическим идеям Маркса.
Маркс получил это предложение 17 сентября. В этот же день Маркса и Энгельса изгоняют из лондонской организации, так как в результате конфликта подавляющее число её членов приняло сторону Виллиха.
25 сентября Маркс получает ответ из Кёльна о согласии организовать там его ЦК.
«Просветительское общество…» была общепризнанным общенемецким центром революционного движения, и даже воспринималась как международный центр. Виллих и другие руководили этой организации понимали размеры ущерба в случае раскола организации, и пытались всячески этого избежать. С этой целью они уже второй раз пошли на мировую и предложили Марксу и Энгельсу собраться 9 октября, чтобы обсудить конфликт и найти пути выхода из него, этим избежав раскола всего движения.
Но Маркс амбициозно отвергает их миролюбивое предложение и наоборот, переходит к нападению, стремится взять реванш — 11 ноября Маркс предлагает руководству организации «Союз коммунистов», которая существовала в этот период сугубо формально на фоне деятельности «Просветительского общества…», — исключить из её рядов Виллиха и его сторонников. Но подавляющее большинство «Союза коммунистов» не поддержало предложение Маркса, и оно не прошло.
Для Маркса и Энгельса наступили самые тяжёлые и позорные времена — их отвергли почти все, их отвергли свои — революционеры. Кроме того, их отогнали от общей кассы, лишили денег — средств к существованию. Маркс не поехал в Кёльн и тем более — он не переделал «Манифест коммунистической партии», который уже тогда отвергло подавляющее большинство революционеров (а в России революционеры преклонялись перед ним большую часть XX века).
В этой ситуации Энгельс оставляет Маркса и уезжает в Манчестер работать в фирме отца, чтобы заработать на себя и на Маркса.
Наступил 1851 год. Энгельс работает — торгует, оставил игры в революцию. А что делает Маркс на деньги Энгельса? — Маркс борется против революционеров, он объявил им войну и усердно плетёт против них козни. Революционеры организовали международное совещание и митинг под названием «Банкет равных», на который пригласили всех руководителей рабочих организаций и прогрессивных общественных деятелей. Маркс туда не пошёл, но послал своих шпионов «с целью получения информации».
Уже известно — Маркс организатор никудышный, — эту его шпионскую затею довольно легко и быстро разоблачили, а шпионов побили и выбросили на улицу. Маркс очередной раз опозорился, причём перед лицом многочисленных уважаемых деятелей революционного движения, перед международной общественностью.
После всего этого разочарованный этими горе-революционерами и этой мутной суетой Август Виллих (1810–1878 гг.), единственный настоящий лидер, которого в отличие от Маркса, всегда поддерживали соратники — уплыл в США, где принял участие в гражданской войне на стороне северян, получил чин генерала, много наград и до конца жизни занимал высокие военные посты в США.
В Кёльне осудили несколько сторонников Маркса. Причём по российским меркам приговор был очень мягким: четырёх оправдали, одному дали 6 лет, а остальным по 2–3 года. Маркс 14 ноября узнаёт об этом приговоре суда, — его охватывает страх, и уже 17 ноября он объявляет о закрытии «Союза коммунистов».
Энгельс в своей книге о Марксе (1877 г.), ещё при жизни Маркса, писал об этом периоде: «После осуждения членов Союза коммунистов в Кёльне Маркс отошёл от политической агитации…» Фридрих не может объяснить — почему отошёл. И здесь можно задать вопрос — Маркс струсил? По его действиям и раньше можно было заподозрить его в трусости ведущей его к предательству.
Маркс, вероятно, понял что вся ситуация стала угрожать и его свободе. Он также понял, что эксперименты, в которые он ударился, это не эксперименты с реактивами или семенами, это эксперименты с живыми людьми — огромная ответственность перед ними. И от осознания этого Маркса охватил страх и ужас. К тому же, к этому моменту он устал продвигать мировую революцию и разочаровался в собственной идее. Этот период был крайне тяжёлым для Маркса, он часто болел, трагедия в семье, трагедия в его деятельности — всё это обусловило его надлом.
И Маркс оставил революционную деятельность. Специалисты института марксизма-ленинизма отмечали скромно, что Маркс стал изучать языки и читать новую литературу.
Энгельс в биографической книге о Марксе очень мало описывает последующий период с 1853 по 1864 г., а период с 1864 по 1871 гг. и вовсе молчаливо пропускает.
Что же делали наши «герои» в течение 18 последующих лет?
Они работали журналистами на буржуазную американскую газету «Нью-Йоркская ежедневная трибуна». Более 500 статей за десять лет работы в этой газете настрочил Маркс. Никому не интересные — они занимают огромную часть томов «произведений» Маркса…
О чём и как писали в прессе основоположники марксизма мы можем увидеть, заглянув нескромно в их дружескую переписку — Маркс Энгельсу:
«Дорогой Фред! Ты, по-моему, напрасно опасаешься подносить английскому филистеру, читателю журнала, такие простые формулы, как Д-Т-Д и т. д. Напротив… Весь фокус состоит в том, чтобы мистифицировать читателя…» И добавляет к этому — «…ты на самом деле слишком стесняешься».
Или ещё — Маркс Энгельсу: «Я рискнул на свою ответственность предсказать это, так как вынужден был заменять тебя в «Трибуне» в качестве нашего корреспондента… Возможно, что я оскандалюсь. Но тогда всё же можно будет как-нибудь выпутаться при помощи небольшой диалектики. Разумеется, свои предсказания я изложил таким образом, чтобы быть правым и в противоположном случае».
Энгельс Марксу — «Теперь хорошо бы ещё в будущем году иметь плохой урожай на зерно, и тогда начнётся настоящая музыка» (цитаты из исследования Шафаревича).
В этот период журналисты Маркс и Энгельс сыграли роль европейских демократов — сделали врагом номер один всей Европы — Россию, изливали на неё всю свою желчную журналистскую критику. Энгельс внимательно изучал оборонительные возможности Кронштадта, так как считал это направление лучшим для нападения на Россию. К тому же оба усердно подстрекали поляков к освободительной борьбе против России. Им это удавалось, были восстания — погибли сотни тысяч людей, толку никакого не было.
Когда Маркс и Энгельс собрали очередной раз в Лондоне (28 сентября 1864 год) собрание своих демократов в знак сочувствия с поляками, то по ходу этого собрания по чьей-то идее решили проводить подобные собрания регулярно — объявили о создании Международного Товарищества Рабочих, Интернационала.
Созданный Интернационал стал бурно развиваться. А Маркс и Энгельс стали в нём только помехой и тормозом — начались конфликты, пошла острая критика в их сторону. Свои же соратники по демократии и революционной деятельности увидели в действии истинное лицо обоих. Интернационал трещал по швам из-за раздоров. Маркса обвиняли в наглых диктаторских замашках.
Видя полную беспомощность в работе своих лидеров — Маркса и Энгельса, внутри организации создавались альянсы, группировки, которые выходили для осуществления самостоятельной деятельности. Таким образом, отделились, ушли из Интернационала за нашим Михаилом Бакуниным национальные отделения США, Англии, Испании, Бельгии, Голландии, Италии. А что осталось за Марксом?
Маркс и Энгельс суетились, не знали, что делать. И в этой ситуации беспомощности лучшим выходом для них было прибегнуть к старому излюбленному и проверенному надёжному способу, выходу — вообще закрыть эту беспокойную контору и перестать играть в революционные игры. Что и было сделано.
Неудачи продолжали преследовать Маркса. В войне с Пруссией (1870–1872 гг.) одна французская армия была легко разбита, а другая сдалась в плен. Прусские войска окружили Париж. Французский король и правительство были беспомощны. В этой ситуации, воспламенённые патриотическими чувствами, парижане захватили власть, опять создали Коммуну и осуществили проект Маркса — установили свою диктатуру.
На этот раз французские революционеры были уверены — ведь у них была на этот раз «верная», «научная» революционная теория Маркса(!!?).
Трагедия получилась потрясающей. Установлена диктатура народа, большинство которого — пролетарии, разрушена старая бюрократическая государственная машины, разрушено само государство.
Рабочие у власти — и что дальше? А дальше — полнейший вакуум, пустота, полнейшая неизвестность — тупость, незнание и недоработка Маркса. Потому что Маркс и Энгельс не верили в осуществление своих идей, они занимались чистой болтологией, схоластикой. Они думали поиграть в модные демократические игры интеллигентов — и сделать на этом имя общественных деятелей и учёных. Но всё оказалось на много серьёзнее и реальнее.
Для Маркса и Энгельса — это было совершенной неожиданностью. Они теоретически предполагали, что если что-то и может произойти, то только именно в Англии, где имеется мощный, сплочённый и сознательный пролетариат.
Итак, рабочие пришли к власти и не знают — как жить и что делать дальше. Вы думаете — Маркс им что-то подсказал? Или может — он всё бросил и поехал возглавить своё ожившее теоретическое детище, как это сделали многие революционеры?
В Париже творился кошмар — полное неведение, хаос, сумятица. Революционеры метались, не знали что делать, на ходу экспериментировали, как и раньше — спорили, обвиняли друг друга, казнили друг друга.
В это время Маркс как журналист — «специалист» по этой проблематике объяснял европейской и американской общественности происходящее, морально поддерживая восставших. Это восстание было потоплено в крови в прямом смысле. Бессмысленно погибли сотни тысяч французов.
Кощунственными выглядят комментарии наших «героев» после гибели Парижской Коммуны.
В объяснении Маркса — происшедшее следует оценивать «как зарю великой социальной революции, которая навсегда освободит человечество от классового общества».
Энгельс после парижских событий (1871 г.) дал оценку себе и другу Карлу — «Гениальная прозорливость основоположников научного коммунизма»…
Конечно, после всех этих событий, эти два «научных» деградированных деятеля окончательно опозорились и потеряли весь свой авторитет в Интернационале, в котором требовали смены руководства.