Дальнейший ход событий полностью подтверждает сделанные выше выводы, Солженицын:
«Тогда правительство наложило запрет на газетные публикации о погроме, как разжигающие вражду и гнев, — и опять ведь неуклюжий шаг (ибо до этого правительство не удосужилось сделать никаких опровержений): тем сильнее все эти слухи были подхвачены в Европе и в Америке, и все вымыслы ещё безоглядней преувеличивались…
И поднялась — всемирная атака на царское правительство. Бюро Защиты евреев рассылало телеграммы во все столицы: всюду устраивать митинги протеста! Пишет член Бюро Кроль:
«мы также послали подробные сведения об этих ужасных зверствах… в Германию, Францию, Англию, Соединённые Штаты»,
«Впечатления наши сведения всюду производили потрясающие, и в Париже, Берлине, Лондоне и Нью-Йорке происходили митинги протеста, на которых ораторы рисовали ужасные картины преступлений, совершённых царским правительством», «Поразили весь мир те зверства». — И теперь уже безоглядно: полиция и солдаты «всеми способами помогали убийцам и грабителям делать их бесчеловечное дело»… На митингах клеймили новое злодеяние царизма, «сознательно им подготовленное».
В лондонских синагогах обвиняли… Святейший (православный) синод в религиозной резне. Осуждение выразили и отдельные католические иерархи…
Но с наибольшим полыханием было подхвачено европейской и американской прессой… «Пусть Бог Справедливости придёт в этот мир и разделается с Россией, как он разделался с Содомом и Гоморрой… и сметёт этот рассадник чумы с лица земли» («Балтимор Сан» 16.05.1903 г.)».
Если читатель сейчас зафиксирует этот случай и отношение американских евреев к России, то затем в ходе нашего исторического исследования будет понятно, почему тысячи евреев устремились из разных стран, в том числе и из Америки, в Россию после захвата власти в 1917 г., чтобы поддержать её и войти в новое правительство.
Вернёмся к нашей кишиневской истории. Понятно, что российское правительство не было готово (интеллектуально или по своему эволюционному недоразвитию) к подобной информационной войне и проиграло её. И страшнее всего то, что оно проиграло её не в планетарном масштабе, а в своей собственной стране — ведь потом миллионы российских рабочих и крестьян будут убеждены в том, что еврейская пресса писала правду и пойдут (наконец-то): на баррикады, и в Красную Армию к Бернштейну (Троцкому) воевать против своего «кровожадного» правительства.
Обратим внимание ещё на один исторический факт — указанный Солженицыным:
«Между тем «хладнокровная подготовленность» погрома все-таки провисала и требовала более крепких доказательств, уже к размаху разогнанной кампании… Надо было непременно дотянуться до центральной власти.
И вот тут-то! — через 6 недель после погрома, — на крайнее подожжение мирового негодования и на подрыв самой сильной фигуры царского правительства был — неизвестно где, неизвестно через кого, но очень кстати — «обнаружен» текст «совершенно секретного письма» министра внутренних дел Плеве к кишиневскому губернатору фон-Раабену (не циркулярно всем губернаторам черты оседлости, а только ему одному, и за десять дней до погрома), где министр в ловких уклончивых выражениях советовал: что если в Бессарабской губернии произойдут обширные беспорядки против евреев — так он, Плеве, просит: ни в коем случае не подавлять их оружием, а только увещевать.
И вот кто-то неизвестный так же вовремя передал текст письма английскому корреспонденту в Петербурге Д. Д. Брэму — а тот напечатал его в лондонском «Таймс» 18 мая 1903 г…
Ещё жгучей раскатились по всему миру и газетные статьи и митинги. «Нью-Йорк Таймс» на третий день после публикации отмечает, что «уже три дня как записка оглашена, и никакого опровержения не последовало»… А ненаходчивое царское правительство, да ещё и не понимающее всего размера своего проигрыша, только и нашлось что отмахнуться лаконичным небрежным опровержением, подписанным главой Департамента полиции А. А. Лопухиным, … а вместо следствия о фальшивке выслало Брэма за границу…
Уверенно можно сказать, что это была подделка, и по многим соображениям. Не только то, что Брэм никогда не представил никаких доказательств подлинности текста… Не только потому, что кн. Урусов, благорасположенный к евреям, тут же сменивший фон-Раабена и контролировавший губернаторский архив, — не обнаружил в нём такого «письма Плеве»…
Но главным образом потому, что государственные архивы России — это не были мухлёванные советские архивы, где, по надобности, изготавливается любой документ, или, напротив, тайно сжигается; там — хранилось всё неприкосновенно и вечно.
И сразу же после Февральской революции Чрезвычайная Следственная комиссия Временного правительства, а ещё более и ещё усерднее специальная «Комиссия для исследования истории погромов», с участием авторитетных исследователей, как С. Дубнов, Г. Адмони (он же Красный), — не только не нашла ни в Петербурге, ни в Кишиневе самого документа, ни даже его регистрации по входящим-исходящим, а обнаружила — всего лишь сделанный в министерстве внутренних дел русский перевод с английского текста Брэма…
И в августе 1917 на Московском Государственном Совещании председатель Чрезвычайной Следственной комиссии публично заявил, что «скоро представит документы департамента полиции об организации еврейских погромов», — но ни скоро, ни нескоро, ни его Комиссия, ни потом большевики никогда ни одного документа не представили. И как же застряла ложь — аж по сегодня… В современной (1996 г.) Еврейской энциклопедии читаем уверенное: «В апреле 1903 новый министр внутренних дел В. Плеве организовал при помощи своих агентов погром в Кишиневе»… Такой враг (российское правительство) мог быть достоин только уничтожения».
С этого момента процесс формирования и вооружения еврейских отрядов в России объяснялся необходимостью самообороны.
Во всей этой истории мы убедительно и ярко видели эффективность участия в террористической войне в России идеологов и журналистов, специалистов по информационным войнам, если проще — специалистов по лжи. С еврейской стороны этой информационной войной руководил А.И.Браудо.
О нём с восхищением писал в 1944году, отдыхая в Нью-Йорке после тяжёлой работы в России, М. А. Кроль: «Он выполнял её превосходно. При тогдашних русских условиях такая работа должна была вестись с большой осторожностью», требовалось соблюдать «строжайшую конспирацию». Даже члены «Бюро защиты» не знали, каким образом и какими путями ему удавалось провести ту или иную кампанию в прессе… целый ряд статей, появившихся в русской или заграничной повременной печати, и нередко производивших большое впечатление, были доставлены в соответственные газеты и журналы или лично Браудо, или благодаря его усилиям».
Реакция на события в Кишиневе в штабе еврейских лидеров в России была решительной.
С. М. Дубнов: «Группа писателей (я, Ахад-Гаам, Равницкий, Бен-ами и Бялик) решила немедленно разослать циркуляр о необходимости самообороны. В целях конспирации было решено написать его по-древнееврейски… Боеспособность этих кружков была потом доказана в гомельском погроме, в конце лета». (Когда в стычке с железнодорожными рабочими вдруг появились еврейские боевики с огнестрельным оружием).
На самом деле, как мы видели ранее в мемуарах, — боевые еврейские отряды уже были в 1901 году. И речь шла о популяризации этой практики в большинстве российских городов. Этих фактов в учебниках не было, и нет до сих пор, хотя сами евреи на них указывают.
Интересен и вывод в «параллельном» исследовании современного еврейского идеолога С. Резника:
«Итак, не может подлежать сомнению главное: Кишиневский погром не был прямым следствием имперской, шовинистической, антисемитской политики… Подводя итог этой главе, можно сказать, что не все погромы правительство организовывало. Но те, что оно не организовывало, — оно поощряло. А если не поощряло, то попустительствовало». Вот ведь как, а так правдиво начал…
(Вроде всё очень важно и серьёзно — и в прошлом, и в настоящем и для будущего, но удержаться от улыбки невозможно).
«В. К. Плеве, принимая еврейскую депутацию после Кишинёвского погрома, предъявил ей счёт, заявив, что вся российская смута идёт от евреев, так как они составляют 40 процентов всех революционеров в России, а в губерниях черты оседлости — 90%», — фиксирует С. Резник.
После чего Резник делает поправку, взяв для примера крестьянские волнения в Полтавской и Харьковских губерниях в 1902 году: «эти данные были липовые, ибо статистика не учитывала основной массы участников революционных выступлений…».
Какие-то реальные «массы» этот идеолог «Голоса Америки» явно не учёл, как показали события в Гомеле в том же боевом 1903 году.
В 1903 году после кишиневских событий правительство приняло решение — запретить евреям приобретать недвижимость вне городов и местечек во всей Российской Империи. То есть правительство в очередной раз (в 4 или в 5-й?) решило остановить рост влияния евреев в сельском хозяйстве.
Глава 4. Погром русских в Гомеле
Ситуацию гегемонии евреев в Гомеле мы уже знаем из воспоминаний С. М. Дубнова.
Бухбиндер Н.А. в своей работе «Еврейское рабочее движение в Гомеле» (С) описал такую же бурлящую сионистскую деятельность, как и Дубнов, и отметил, что1 марта 1903 года гомельский комитет Бунда провёл «празднование» дня казни реформатора Александра II.
Если кто-то из современных российских молодых людей что-то слышал о еврейских погромах, то уж о русских погромах, организованными евреями в России, точно никто ничего не знает — все учебники истории хранят строгое табу, то есть стыдливо лгут и скрывают, а может никто из историков об этом не знает… Во всяком случае, похоже, что десятки тысяч профессиональных историков СССР и современной России читают студентам и школьникам лекции, после чего идут домой, где изучают учебники своих предшественников и жадно смотрят телепередачи по истории всезнающего еврея Сванидзе.
А покопаться в архивах у них времени не хватает, один Солженицын на склоне лет шелестит там жёлтыми страницами. Воспользуемся и на этот раз его находками.
Город Гомель, — половина его жителей евреи. Трагические события здесь развернулись с 29 августа по 1 сентября. В обвинительном акте Киевской судебной палаты, которая расследовала события, в «Деле о гомельском погроме» можно узнать о случившемся:
«Еврейское население (Гомеля)… стало запасаться оружием и организовывать кружки самообороны на случай возникновения противоеврейских беспорядков…Некоторые из гомельских обывателей имели возможность наблюдать целые учения еврейской молодёжи, на которых собирались за городом человек до ста участников и упражнялись в стрельбе из револьверов».
Вскоре возросшая сила и мощь гомельского еврейского сообщества перешла на иной качественный уровень, что и было зафиксировано в акте:
«Поголовное вооружение, с одной стороны, сознание своего численного превосходства и своей организованной сплочённости с другой — подняло дух еврейского населения настолько, что среди их молодёжи стали говорить уже не о самозащите, а о необходимости отмстить за кишиневский погром».
«Евреи г. Гомеля… в последнее время стали держать себя не только надменно, но и прямо вызывающе; случаи оскорбления крестьян и рабочих, как на словах, так и действием стали повторяться всё чаще и чаще, и даже по отношению к интеллигентной части русского общества евреи старались всячески подчёркивать своё презрительное отношение, заставляя, например, сворачивать с тротуаров даже военных». Видим, что бочка с порохом была готова — дело стало за спичкой.
Итак, с чего всё началось? С мелкой базарной стычки: торговка селедкой еврейка Малицкая и покупатель Шалыков начали о чём-то спорить — то ли качество селёдки не удовлетворило Шалыкова, то ли был обвес — нам остаётся только догадываться.
Но, когда торговка селёдкой оскорбительно плюнула Шалыкову в лицо, тот, не сдержавшись, полез в драку. Далее в акте читаем:
«на Шалыкова тотчас же набросились несколько человек евреев, свалили его на землю и принялись бить чем попало. Человек десять крестьян… хотели вступиться за Шалыкова, но тотчас же раздались особые условные свистки евреев, на которые необычайно быстро собралась большая толпа евреев…
Очевидно тревожные сигнальные свистки… моментально подняли на ноги всё еврейское население города», «отовсюду на базар стали сбегаться и даже съезжаться на извозчиках вооружённые, чем попало, евреи… Все прилегающие к базару улицы также были запружены евреями, вооружёнными камнями, палками, шкворнями, молотками, специально приготовленными кистенями и даже просто железными полосами.
Отовсюду раздавались крики: «евреи! на базар! русский погром!», «Побросав покупки, крестьяне — кто успел — вскочили на свои подводы и спешно стали выезжать из города…
Очевидцы свидетельствуют, что, настигая русских, евреи били их нещадно, били стариков, били женщин и даже детей. Одну девочку, например, стащили с подводы и, схватив за волосы, волочили по мостовой».
Солженицын отмечает: «Крестьянин Силков остановился поодаль поглазеть и ел булку. В это время пробегавший еврей нанёс ему смертельный удар в шею ножом и скрылся в толпе евреев. Перечисляются и другие эпизоды».
Последний случай опять напомнил террористическую войну евреев против греков в римской империи две тысячи лет назад, когда еврейские террористы под названием — «сикирии» или «кинжальщики» внезапно убивали на улицах городов мирных греков.