Наконец все эти дебаты сосредоточились в сенатском Комитете по международным отношениям и в Комитете по иностранным делам Палаты представителей, где начались слушания по этому вопросу. Казалось, ни разу еще во время подобных слушаний по законопроекту не высказывалось такого большого количества разноречивых мнений. Администрацию первоначально представляли четыре члена кабинета: госсекретарь Халл, министр финансов Моргентау, военный министр Стимсон, военно-морской министр Нокс два демократа и два республиканца, а также Уильям Кнадсен, ставший теперь генеральным директором Отдела производственного управления.
Состав остальных выступавших во время слушаний отражал все многообразие нашей национальной жизни. Среди них было пять бывших послов США, три человека, бывших кандидатами в президенты. Когда оппозиция призвала в свидетели Хьюго Джонсона, большинство ответило на это приглашением другого аналитика, Дороги Томпсон. Полковник Чарльз Линдберг был призван выступить от лица оппозиции по вопросам военной стратегии, чтобы как-то уравновесить показания министров Стимсона и Нокса. Были здесь интеллектуальные лидеры, вроде Коканта и Рейнольда Нибура, и был некий Джеральд Смит, в то время "председатель", как он сам выражался, "комитета миллиона". Выступали профессора, экономисты, бизнесмены, профсоюзные лидеры, отставные офицеры и общественные деятели всех сортов, в том числе председатели и представители множества малоизвестных "комитетов".
Порой споры становились ожесточенными. Раздавались обвинения в "диктатуре", в "подрыве американской обороны", в "вовлечении Америки в войну" а один злобный оппонент обозвал законопроект о ленд-лизе "новым курсом во внешней политике, который загубит четверть всех американских парней". Президент назвал это заявление "самым гнусным публичным высказыванием при жизни моего поколения". Всему этому не препятствовали: ведь это и есть демократический путь полемики. Я понял, что в конце концов мы стали в результате дебатов гораздо сильнее.
Вообще же участников дебатов и в Конгрессе, и в обществе в целом волновала не помощь другим народам, но, скорее, наша собственная стратегия безопасности. К тому времени мало кто сомневался, что Америке угрожает опасность, речь шла о мере понимания опасности и о способах ее предотвращения.
Те, кто видел масштабы опасности наиболее ясно, знали, что агрессивным замыслам стран оси нет предела. Как сказал госсекретарь Халл, "человечество стоит не перед началом региональных войн и конфликтов, но перед хорошо организованным и беспощадным врагом, который методично, шаг за шагом, осуществляет захват все новых стран". Не было никаких оснований верить, что Германия, если она, в случае падения Англии, получит контроль над Атлантикой, упустит возможность инспирировать пронацистские перевороты где-нибудь в Южной Америке. А если учесть осведомленность нацистов о том, что мы будем защищать от их нападения любую южноамериканскую республику, то они вполне могли бы сочетать агрессию в Южной Америке с нападением на Северную, через Англию, Ирландию и Гренландию, представлявшие собой естественные плацдармы.
- Впервые в новой истории, сказал тогда Стимсон, США столкнулись с государством, имеющим могучую армию, включая мощные воздушные силы, и способным захватить контроль над Атлантическим океаном.
Моргентау, обрисован тяжелое положение Великобритании, у которой истощились долларовые запасы, указал и на масштабы опасности, грозящей Америке:
Если Конгресс не утвердит этого закона, Англии останется только прекратить борьбу.
В Тихоокеанском регионе опасность для нас была не столь очевидной, но вполне реальной. Амбиции Японии, как и амбиции Гитлера, не знали предела. Они откровенно провозгласили своей целью захват всего Китая, и все более явно заявляли претензии на господство над остальной Восточной Азией и Ост-Индией. Японцы уже вторглись в сферу Французского Индокитая и нацелились на Сингапур и Голландскую Ост-Индию. Все это называлось благообразно: "сфера общего процветания Великой Восточной Азии", но действия Японии в Китае и Маньчжурии не оставляли сомнений, что все это лишь японский вариант гитлеровского "нового порядка". Они вознамерились превратить всю Восточную Азию в беспощадно эксплуатируемую колонию. В 1941 году флот, предназначенный для двух океанов, еще только строился, а уже существующий флот был сосредоточен в Тихом океане. Создание большой армии только еще начиналось.
В это время мы превратились в удобную мишень для возможного врага. Как заявил Стимсон, "положение станет критическим, если Англия потеряет господство на Атлантике. Подобная катастрофа означала бы угрозу безопасности не только Северной Атлантики, но также и Южной Америки".
В случае же если бы немцы осуществили агрессию в любом месте на восточном побережье Американского материка, японцы вполне могли объявить наши оборонные меры "агрессией против Германии" и оказать ей "политическую, экономическую и военную помощь", как и обещали это своему союзнику в сентябре 1940 года. Япония вполне могла бы воспользоваться таким наиболее благоприятным моментом для нападения на нас с Запада.
Но атака на Западное полушарие, по сути, уже началась. Нацисты ведь не ограничивались созданием армий и нападением врасплох на нейтральные страны. Они покушались на свободу стран задолго до начала своей военной агрессии. Через организации и землячества немцев за рубежом нацисты создавали свои "пятые колонны", оказывающие им помощь в момент нападения. С помощью "картельных соглашений" и иных форм экономической войны они разрушали военную промышленность страны, намеченной в жертву. С помощью своих коммерческих авиалиний они готовили резерв летчиков, хорошо знавших воздушное пространство соответствующих стран, и строили аэродромы, которые в дальнейшем могли быть использованы и для военных целей.
Все это, в той или иной форме, уже давно происходило в южной части нашего континента, а некоторые из подобных явлений имели место даже в самих США. Гитлер не жалел ни людей, ни денег ради создания своей авангардной агентуры. Как сказал Нокс, "методы могут быть прямыми или косвенными, но в любом случае нашему полушарию угрожает опасность вторжения".
Противоположных взглядов на германскую агрессию придерживалась небольшая кучка наших граждан платных нацистских агентов или экстремистов кандидатов в диктаторы с их последователями. Мало кто в Америке принимал их всерьез, и реальная оппозиция ленд-лизу исходила не от них. Она исходила в основном от патриотически настроенных американцев, которые не желали верить, что победы нацистов и их союзников создают реальную угрозу для Америки, а если даже и создают, то ленд-лиз неправильный способ самозащиты. Они верили, что мы сможем отстоять свою безопасность, даже если должны будем сражаться в одиночку. Такую политику Стимсон называл "тактикой обороняющейся обороны", когда "защищающаяся сторона держится исключительно в пределах своих границ и ждет, когда на нее нападут, не предпринимая никаких мер, чтобы отвратить нападение". Подобное мышление не учитывало значительных преимуществ, даваемых наступательной стратегией. По мнению таких людей, американцам следовало смотреть, как нацисты овладевают окружающим морским и воздушным пространством, а самим в это время строить у себя очередную "линию Мажино", которую бы тщательно изучали агенты врага, чтобы его стратеги могли свести на нет ее значение. А потом, выбрав подходящее время, нацисты нанесли бы внезапный удар в самом слабом месте по нашему континенту, а может быть, и по нашей стране.
Вспоминая то время, я понимаю, как непросто нам было полностью осознать реальное положение. Мы привыкли к мысли, что всегда сможем сохранить мир лишь благодаря нашей воле к миру. Мы привыкли к благам мирной жизни, к свободе торговли, мирному решению международных проблем, свободе от бремени милитаризованной экономики, к возможности сосредоточиться на мирном экономическом развитии. Пример же Европы показал нам, что такое тотальная война, с милитаризацией экономики, призывом на фронт миллионов молодых людей, со всем тем, что Черчилль определил известной фразой: "Непосильный труд, пот, кровь и слезы".
Конечно, все мы искренне хотели жить в мире. Но принятие решений зависело не только от нас. Мы могли быть вовлечены в войну, как только Германия или Япония сочли бы, что для этого наступил подходящий момент, а защитить себя мы были еще не готовы. Ленд-лиз же давал возможность, помогая другим, остановить наших врагов.
- По сути, отметил министр Стимсон, мы стремимся не столько дать ссуду Великобритании, сколько купить ее помощь в деле нашей собственной обороны. Мы не даем в долг, а покупаем собственную безопасность и возможность подготовиться к самозащите.
Известным препятствием (о чем вспомнили и во время слушаний) оставалась доктрина нейтралитета, рожденная практикой прошлого века. Соответствующий закон представлял собой сложный компромисс между стремлением наций торговать и в военное время и естественным желанием воюющих стран отсечь все внешние источники для своих врагов. Согласно этой доктрине, войны не считались ни чем-то плохим, ни чем-то хорошим, а были просто реальностью, а потому не делалось и различий между агрессором и защищающейся стороной.
По мере того как росла угроза агрессии стран оси, все чаще стали вспоминать о двух забытых истинах, нашедших отражение в международном праве. Первая из них состояла в признании за страной законного права на самозащиту от агрессии. Как заявил Халл в Комитете по иностранным делам Палаты представителей, "перед лицом нарастающей волны захватнических войн необходимо признать, что идея самообороны должна стать частью мудрой, благоразумной национальной политики".
Вторую истину можно было бы назвать "принципом взаимности". Госсекретарь Халл сказал по этому поводу:
Страны оси нарушили все принятые долгое время нормы миролюбия и упорядоченных международных отношений... Я уверен, что настанет день, когда ни одна страна не будет настолько циничной и наглой, чтобы, нарушая все принципы и нормы международного права, требовать в то же время, чтобы ее потенциальные жертвы строго придерживались всех этих норм до тех пор, пока войска этой страны не пересекут их границы. Но, пока такие страны еще существуют, ни их угрозы, ни их возможные протесты не должны уменьшить нашей решимости принять необходимые меры для самообороны.
Мы возвращались к основам международных норм: признанию права самообороны и требованию взаимной доброй воли в отношениях между странами. При этом Стимсон, бывший госсекретарем при президенте Гувере, напомнил, что мы идем к полному применению Пакта Келлога Бриана, рожденного практикой XX века. Все страны, включая Германию, Италию и Японию, тогда заявили, что они признают войну только как средство национальной обороны. Они нарушили один из основных законов международной жизни, и мы не были обязаны сидеть и смотреть, как страны оси разрушают основы международных отношений.
- Нарушив Пакт Келлога-Бриана, заявил Стимсон, они тем самым попрали давние международные нормы, и теперь ни они, и никто не может бросить нам в лицо фальшивое обвинение, будто, защищаясь от них или помогая защищаться от них другим, мы сами нарушаем эти давние нормы.
Другое возражение против программы ленд-лиза, высказанное во время дебатов в Конгрессе, состояло в том, что этот законопроект давал слишком большую власть президенту. При этом вносились некоторые частные поправки, не затрагивавшие сути законопроекта, как, например, о двухлетнем сроке действия, до 30 июня 1943 года, или об ограничении первичного размера помощи суммой в 1 300 миллионов долларов (размеры дальнейшей помощи должны были специально устанавливаться Конгрессом). Одна из поправок гласила, что Конгресс может отменить Закон о ленд-лизе принятием раздельных резолюций обеими палатами.
Были и неприемлемые предложения. Например, роковым могло бы стать принятие предложения ограничить союзнические обязательства США только Англией, Китаем и Грецией. Оппозиция указывала, что по условиям законопроекта президент может оказывать помощь и России. Однако еще до окончания года большинство американцев признали, что оборона России жизненно важна для самозащиты Америки. Закон должен был носить общий характер в части, касающейся наших союзников: мы не могли себе позволить все время принимать новые поправки в меняющихся условиях войны.
То же самое относилось к предложениям строго определить перечень предметов, передаваемых по ленд-лизу. Только когда то или иное оружие было уже произведено, мы могли определить, что лучше передать другим странам, исходя из наших интересов. Когда снова всплыл вопрос о том, что нельзя передавать другим наш флот, у Нокса уже был готов ответ:
Исходя из этой степени вероятности того, что мы можем подарить кому-то наш флот, мы можем, например, внести предложение о запрещении президенту ходить на голове по Пенсильвания-авеню.
Была сделана и еще одна попытка атаковать законопроект 1776. Появились сторонники возвращения к старой системе займов, которую администрация основательно рассмотрела и отказалась от нее. Но это дело не зашло далеко. Как сказал мистер Стимсон, "пытаться превратить наше начинание в банальный заем значит проявлять близорукость, не достойную великой нации... В наших собственных интересах, я это подчеркиваю, чтобы Англия оставалась боеспособной, а не задавленной тяжкими долговыми обязательствами, подтачивающими ее ресурсы. Мы также должны подумать о том, что будет после войны. Тогда для нас самих станет очень важно, смогут ли те страны, чей образ жизни и вид экономики очень похожи на наши, быстро оправиться от военных потрясений.
После окончания слушаний Комитет Палаты представителей 17 голосами против 8 одобрил законопроект как "имеющий важнейшее значение для жизненных интересов нашей страны и даже нашей цивилизации". Обсуждение его в палате началось 3 февраля 1941 года. В течение 5 дней дебатов бьши подведены итоги. Все поправки, имевшие целью выхолостить законопроект, бьши отклонены большинством голосов. 8 февраля законопроект был принят 260 голосами против 163.
Дебаты в Сенате начались 17 февраля, после утверждения законопроекта Комитетом по международным отношениям, и продолжались почти три недели, до 8 марта. Снова повторилась вся аргументация сторон. Лидер демократов Баркли и один из лидеров республиканцев, Остин, открыли дебаты со стороны большинства, поддерживавшего законопроект. И в Сенате большая часть поправок оппозиционеров была отклонена. Наконец 8 марта 60 голосами против 31 законопроект был принят Сенатом.
Сенатская версия законопроекта с небольшими изменениями снова вернулась в Палату представителей и 11 марта 1941 года была принята 317 голосами против 71. После этого лидер меньшинства в Палате представителей Мартин и сенатор-республиканец Ванденберг, оба активные противники законопроекта, выступили с заявлениями о его двухпартийной поддержке, поскольку он обрел силу закона.
Принятый законопроект сразу же был доставлен в Белый дом и в тот же день без десяти четыре он был подписан и окончательно стал законом. На другой день в Конгресс поступил запрос о выделении 7 миллиардов долларов для производства самолетов, танков, пушек и других вооружений, оборудования, станков и военного сырья для тех стран, оборона которых, как мы решили, имеет для нас самих жизненно важное значение.
15 марта Рузвельт в Белом доме на ужине в честь годовщины Корреспондентской ассоциации подвел итоги всей истории с дебатами. Он сказал:
Пусть диктаторы Европы и Азии сомневаются в нашей сплоченности. В нашем демократическом обществе решения, может быть, принимаются медленно, но когда они приняты, то это решения не одного человека, а ста тридцати миллионов.
Часть 3. Арсенал демократии
Глава 8. Начало помощи по ленд-лизу
11 марта 1941 года, через три часа после подписания Закона о ленд-лизе, президент Рузвельт подписал еще две директивы, чтобы начать претворение программы ленд-лиза в жизнь.
В Директиве 1 провозглашалось, что защита Великобритании жизненно важна для обороны США, а потому военно-морскому министру предписывается передать Англии 28 торпедных катеров "Пи-ти" и "Пи-ти-си", а также 3000 зарядов для глубинных бомб и некоторое количество пушек среднего калибра и боеприпасов к ним для оснащения торговых судов.
Англичане просили у нас торпедные катера "Пи-ти" еще во время сделки по эсминцам, надеясь использовать их в Ла-Манше в случае ожидаемой немецкой агрессии. Но тогда катера эти еще только строились и не могли быть переданы англичанам согласно закону того времени. Весной 1941-го угроза нацистского вторжения в Англию была еще велика, и торпедные катера теперь можно было передать Англии по Закону о ленд-лизе.
Других военных материалов по первой директиве было не так уж много, но они были необходимы для одной из важнейших задач: борьбы с подводными лодками, с помощью которых Гитлер рассчитывал перерезать все линии связи Великобритании и США и свести к нулю результаты американской политики помощи демократическим странам. Нехватка пушек для кораблей торгового флота была настолько острой, что они были упакованы и готовы к отправке еще в конце февраля, когда уже стало ясно, что Закон о ленд-лизе будет принят.
Позднее, в том же 1941 году, английские власти получили от президента США разрешение на вторичную передачу части этих корабельных орудий правительствам Норвегии, Голландии, Греции и Югославии, ставшим жертвами нацистской агрессии, но не прекратившим борьбу и после оккупации своих стран, а их торговые суда служили общему делу союзников. Подводные лодки немцев потопили столько танкеров союзников, что пришлось использовать даже норвежские китобойные суда, оснащенные большими резервуарами для китового жира, для доставки нефти английским войскам, сражавшимся с Германией. Для защиты этих судов и была использована часть пушек, полученных по ленд-лизу.
Директива 2 объявляла жизненно важной для нашей национальной обороны защиту Греции и санкционировала передачу грекам 50 75-миллиметровых пушек и 150 000 снарядов, а также 30 000 снарядов для 155-миллиметровых полевых орудий, которые греки использовали в горных боях с итальянцами.
В нашей стране с большой симпатией следили за мужественной и успешной борьбой, которую вел народ Греции со времени нападения Италии на эту маленькую страну в октябре 1940 года. Но свободных военных материалов у нас было мало, и до марта 1941 года греки могли купить у нас только 70 000 снарядов и несколько сотен тонн ТНТ (тола или тротила). Слишком тяжелым было положение на других фронтах, да и наши собственные нужды следовало удовлетворить. Однако греки, получая кое-какие военные материалы из Англии и располагая тем, что у них было, вытеснили фашистские войска в Албанию.
В марте 1941 года угрожающие масштабы вторжения нацистов на Балканы становились все очевиднее. 1 марта Болгария, вслед за Венгрией и Румынией, перешла на сторону держав оси, и нацистские войска вступили на ее территорию. Теперь Гитлер смог сосредоточить свои армии на границах Югославии и Греции.
Ко времени принятия Закона о ленд-лизе у нас хватило времени только на то, чтобы быстро отправить грекам оказавшиеся под рукой оружие и боеприпасы. В первую очередь им были нужны самолеты-истребители и артиллерия, приспособленная для боев в горах. Отправка в Грецию 75-миллиметровых орудий и снарядов была лишь небольшим нашим вкладом в дело помощи этой стране.
28 марта от Рузвельта, которого в тот момент не было в Вашингтоне, пришло по радио указание отправить в Грецию 30 истребителей, предназначенных до того для Англии. Тогда же был составлен план передачи Греции дополнительно некоторого количества тех военных самолетов и орудий, которые должны были быть произведены в ближайшее время. Часть истребителей, приготовленных для Англии, были доставлены на корабль, отплывший 1 апреля из Нью-Йорка в Средиземное море, остальные пошли по назначению через 4 дня. Снаряды к 75-миллиметровым орудиям смогли отправить только 16 апреля, на корабле, где были также запасные моторы к самолетам-истребителям.
Между тем югославский народ сверг правительство, предавшее его под угрозами Гитлера. Новое правительство во главе с юным королем Петром и генералом Симовичем решилось бросить нацистам вызов. Вторжение немцев в Югославию началось 6 апреля.
В тот же день югославский военный атташе в Вашингтоне обратился к нам с просьбой о военной помощи. Он просил 100 бомбардировщиков, 100 истребителей, 500 разведывательных самолетов, 100 средних танков, 2000 грузовиков, 1 500 тысяч противогазов, значительное количество противотанковых и зенитных орудий, а также орудий для горного боя. При положении Югославии эти требования были довольно скромными, но тогда и их полностью удовлетворить нам было невозможно. И все же на следующий день был составлен примерный график, согласно которому небольшая часть этих военных материалов могла быть получена заказчиком в тот же месяц и еще несколько квот вооружений должно было быть передано югославам постепенно, в течение года. К концу апреля мы были в состоянии предоставить Югославии небольшое количество 75-миллиметровых и 50 155-миллиметровых орудий, 500 тонн тола, 200 000 противогазов и около 1000 полуторатонных грузовиков. Но эти военные материалы фактически не попали в Югославию. Впрочем, и Греция не получила оружия вовремя. К 18 апреля Югославия была оккупирована, а к 27 апреля пали Афины, и началась эвакуация греческих и английских войск на Крит. Армии Гитлера наступали быстрее, чем мы предполагали. Однако указанные виды оружия и боеприпасов летом того же года сослужили службу силам союзников, воевавшим на Ближнем Востоке, в том числе грекам и югославам, которые сумели попасть в Египет и Палестину и присоединиться к английским войскам.
Первые поставки по ленд-лизу не оказали заметного влияния на ход боевых действий в марте-апреле 1941 года. Но принятие программы ленд-лиза оказало огромное влияние на ход войны в целом. Впервые странам, сражавшимся против агрессоров, был обеспечен поток вооружений и военных материалов, который, как выразился президент в докладе Конгрессу о ленд-лизе, "становился все сильнее день ото дня, так что ручей превратился в реку, а река в могучий поток, который поглотит тотальную тиранию, стремящуюся к мировому господству".