16. РАЗРЫВ
После его ухода Цветочек ожил и опять принялся за свою вертушку. Это был какой-то двор хвастунов: один отхвалился - другой начинает... Цветочка тянуло к этому, наверно, и то, что Костя до прихода гимназиста попросил показать ему вертушку. Еще бы! Все его презирали, а тут вдруг его просят можно поломаться...
Оживился и Константин. Пока Сережка Сарычев представлял, как им, гимназистам, весело и интересно живется с учителем Епифановым, Костя нет-нет да поглядывал на вертушку в руках Аленьки. Сейчас же он устремил все взоры на нее. Цветочек это почувствовал и запустил вертушку сильно, высоко.
На высоте пропеллер отнесло ветром в нашу сторону, и он, по-стрекозиному мерцая, стал опускаться над забором. Костька быстро сорвал с головы белую кепку и, как бабочку сачком, поймал пропеллер... Снизу, с земли, раздался вопль Цветочка ("Ма-аме ска-жу-у!.."), но тут же он и затих: Костя не удержал пойманное, и пропеллер, кувыркаясь, как безобидная жестянка, упал к ногам перепугавшегося Цветочка.
Теперь он пускал его подальше от забора, и Костя, помрачнев, сбычившись, следил за ним, все стараясь постигнуть тайну вращения.
- Ну покажи, отчего он вертится! - просяще и, как мне показалось, противно-унизительно пролепетал он.
- А вот потому и вертится! - опять проблеял Цветочек свою дурацкую приговорку. - А вот у тебя нет и не вертится!..
С кружочками румянца на толстых щеках, в кургузом пиджачке, он был отвратителен... А может быть, потому отвратителен, что Костька, дурак, его просил, унижался, хотя я его и толкал...
- Ну ладно, так и быть, - вдруг милостиво проговорил Цветочек. Слезай сюда, я тебе покажу. Только один, без Мишки...
Этого еще недоставало! Лезть к Цветочку... Водиться с ним...
- А ну его! - решительно сказал я и, держа Константина за сатиновую рубашку, стал спускаться с забора.
- Отстань!.. - Удар пришелся мне по плечу. Это было не больно, но я оторвался от забора и, перевернувшись, упал к нам в сад.
Когда я вскочил, глянул вверх, Костьки уже не было на заборе. Он был там, у Цветочка.
- Ну ладно же!.. - В бессильном негодовании я застучал в доски забора. - Ладно же!..
Все теперь кончено, дружбе конец! И бежать бы прочь, забыть перебежчика, но щель в заборе манила к себе.
И я увидел: Константин, стоя рядом с Цветочком, держал палочку с нанизанным на нее шариком и пропеллером. Взявшись за шарик, Костя то поднимал пропеллер вверх, то, сбросив вниз шарик, давал ему возможность опуститься. И, поднимаясь и опускаясь, пропеллер вращался на палочке.
...Спустя много лет в прохладной, с высокими потолками лаборатории Н-ской авиационной школы курсант Небратов стоял около сложной ребристо-блестящей конструкции, покоящейся на тяжелой, с пятнами машинного масла деревянной стойке. Впереди конструкции, плотно соединясь с нею, косо стоял в воздухе большой, красивый, покрытый светло-коричневым лаком пропеллер, легкий и могучий одновременно. Все это вместе называлось в и н т о-м о т о р н о й г р у п п о й, и преподаватель с седыми бачками - один из первых русских авиаторов - короткой палочкой-указкой показывал детали ее. Кто знает, может, оттого, что в свое время Костя Небратов держал в руках "винто-моторную группу" Цветочка, сейчас, много лет спустя, курсант Небратов пришел к этой настоящей г р у п п е - к большой, мощной, с тысячью деталей... Нет, не потому, что они похожи - они совсем не были похожи, - но то и другое было из необыкновенно прекрасного в о з д у ш н о г о царства...
Костя, бросив Цветочка, подбежал к щели забора (почему-то он догадался, что я должен быть тут).
- Понимаешь, пропеллер оттого вертится, - кричал он в щель, - что палочка, по которой он поднимается, вроде штопора!.. Понимаешь? Как длинный штопор!.. Мишк, ты слышишь?! Ты тут?!
Нет, я ничего не слышал и не видел.
Я сорвал здоровенный серо-зеленый лопух и законопатил им щель в заборе: пускай об этом штопоре Костя рассказывает с в о е м у Цветочку...
17. ЛОКОН, ЗОЛОТО, КНИГИ И НЕИЗВЕСТНО...
Нет ничего хуже ссоры. Ходишь один, как собака! И хоть домашние все дома, все равно один.
Что ни делаешь, что ни думаешь, куда ни идешь, а в голове одно: "Поссорились, нет теперь Костьки!" Чего только не вспомнишь из того, когда мы были вместе! Даже вот то, как недавно куроедовские братья гнали нас через площадь. Даже это кажется хорошим, милым - ведь вместе с Костькой...
А ему, наверно, еще тяжелей. Как он теперь один добудет и столовый нож и своего "опытного"? Аленька - маменькин цветочек, конечно, не в счет, этот не поможет: он от дома на три шага боится отойти.
Ходил на Хлебную площадь - может, он там, может, один, без меня, добывает свое... Но нет, его там не было. Видел братьев-разбойников пускают своего полосатого, как матрац, нового змея. Здоров! С двумя наголовниками и с двумя трещотками. Широкий хвост. Красив!.. И высоко пускали. Интересно, что за нитки? Но Костькиного желтого не было. Наверно, отлетался: поломали, дураки...
Я понимаю, что Костя полез т у д а и остался из-за вертушки. Ну ладно, мало ему "опытного" - пусть еще и вертушка. Но клянчить чего-то у этого индюка!..
На обратной дороге я зашел к Графину Стаканычу. В белом фартуке, в опорках на босу ногу, он отделывал резную настенную полку. Тряпка, сложенная комочком и смоченная чем-то пахучим, бегала туда-сюда, и больше всего по желобкам резьбы, которая изображала распростертое крыло птицы. От белых отсветов фартука доброе голубоглазое лицо Графина Стаканыча казалось молодым.
- Почему один? - спросил столяр.
Я не сразу ответил: говорить или нет?
- Он дома сидит, - сказал я.
В словах моих было что-то не то, и столяр, остановив тряпку на нижнем пере птицы, посмотрел на меня. Под его взглядом я опустил глаза и поднял с пола стружку, завившуюся трубочкой.
- Поссорились, - сказал я.
- Это еще зачем? - И тряпка пустилась полировать нижнее перо.
- Костька к Цветочку перекинулся.
- Это еще зачем?
Я подумал, что Графину Стаканычу не до меня и что свои "это еще зачем?" он повторяет, не слушая, но вот, отложив полку и подойдя к печурке, где у него что-то грелось, он сказал:
- Рассказывай!
Я рассказал обо всем: о Костькиных опытах, о братьях-разбойниках, о дымовой завесе, о потерянном ноже, о проклятой вертушке.
- Хорош! - Столяр опять принялся за полку. - С кем же он теперь будет добывать змея и нож? Он на тебя надеялся, а ты сбежал-с.
- Как сбежал?
- Ну, вроде как сбежал... Не вовремя поссорился.
- Он сам к Цветочку полез...
Некоторое время столяр работал молча, то склоняясь над полкой, то рассматривая свою полировку издали.
- Я сегодня мамашу куроедовских ребят увижу, - обернувшись ко мне, сказал он, и его только что деловито-сосредоточенное лицо вдруг заулыбалось, заподмигивало, морщинки побежали туда-сюда.
Я привскочил:
- Вот бы ей сказать, чтоб ее ребята отдали Костькиного змея и Костькин нож!
- Ей сейчас не до этого-с. - Графин Стаканыч заподмигивал еще больше, еще насмешливее. - Она клада ждет-с. Ночи не спит.
- Как это ждет? Клад искать надо.