Утром 29 мая оказалось, что суда Гронье и Таунли находятся в наветренной стороне от испанцев, а остальные — в подветренной. Испанский флот, пользуясь попутным ветром, двинулся на противника, заставив пиратские суда спасаться бегством Дэвис и Сван прикрывали отступление своих товарищей, не имевших на борту артиллерии. В течение дня, по словам Дампира, флибустьеры, отступая, обошли кругом почти весь Панамский залив и к вечеру стали на якорь у острова Пачека — «в том самом месте, откуда мы пустились в путь на рассвете».
Резюмируя случившееся, Дампир с грустью добавляет:
«Так закончились труды этого дня, а с ними — всё то, что мы планировали в течение 5 или 6 месяцев, когда, вместо того, чтобы стать хозяевами испанского флота и сокровищ, мы были рады убежать от него…»
30 мая ни испанцы, ни буканиры не пытались атаковать, и в десять часов утра, поймав свежий бриз, испанские корабли вернулись на рейд Панамы. В ходе сражения они не потеряли ни одного человека. У пиратов был один убитый; на корабле Дэвиса шесть человек получили ранения, и половина руля была снесена ядром.
1 июня пиратская флотилия отплыла из Панамского залива в западном направлении и в середине месяца стала на якорь у острова Койба. Здесь, на острове, флибустьеры нашли пресную воду, оленей, игуан и черных обезьян, мясо которых считалось деликатесом Пока часть людей занималась охотой и постройкой каноэ, сильный отряд был послан к материку на захват селения Пуэбло-Нуэво (совр. Ремедиос). Селение взяли без сопротивления, но никакой добычи в нем не нашли.
Вскоре на Койбу прибыл еще один отряд флибустьеров под командованием упоминавшегося выше капитана Уильяма Найта. В отряде было 40 англичан и 11 французов. Они пересекли Панамский перешеек в конце 1684 года и несколько месяцев крейсировали у берегов Новой Испании и Перу. Узнав от пленных испанцев, что флотилия Кимы отплыла в сторону Панамы против появившихся там пиратов, Найт решил отыскать собратьев по ремеслу. Не застав пиратскую флотилию в Панамском заливе, он пошел к острову Койба и здесь присоединился к тем, кого разыскивал Все французы с корабля Найта пересели на суда своих соотечественников, после чего франко-английский консорт распался.
Французский флибустьер Этьен де Монтобан прославился не только многочисленными победами на море как в водах Америки, так и у берегов Западной Африки, но и своими мемуарами, которые были изданы в Бордо в 1697 году под названием «Сообщение о вояже сьёра де Монтобана, капитана флибустьеров, в Гвинею в год одна тысяча шестьсот девяносто пятый». В этом «Сообщении» Монтобан подробно описал морские операции против англичан и голландцев, которые он осуществил в африканских водах в ходе упомянутой экспедиции.
Мемуары Этьена де Монтобана интересны тем, что представляют собой одно из немногих сохранившихся документальных свидетельств «золотой осени» флибустьерства, в котором ареной действия выступают не привычные воды Вест-Индии и Южного моря, а прибрежные районы Западной Африки.
К тому времени, о котором идет речь в «Сообщении», капитал Монтобан был уже бывалым «морским волком». По его собственным словам, он начал плавать по морям с шестнадцати лет. Не желая «перегружать» свой рассказ подробностями, капитан — к величайшему нашему сожалению! — опустил описание своих двадцатилетних похождений «у берегов Новой Испании, Картахены, Мексики, Флориды, Нью-Йорка, Новой Англии, Ньюфаундленда, на Канарских островах и островах Зеленого Мыса».
«Я мог бы еще, — пишет Монтобан, — прибавить кампанию тысяча шестьсот девяносто первого года, когда, командуя судном «Машин», я опустошил берега Гвинеи, вошел в большую реку Сьерра-Леоне, взял форт англичан, в котором насчитывалось двадцать четыре пушки, и подорвал его, после чего они не могли уже обосноваться там снова.
Но я ограничусь рассказом о моем последнем вояже, так как он более свежий и все еще памятен людям, узнавшим, благодаря слухам, распространившимся во Франции и в других местах, о поджоге моего судна и о том, как я чудесным образом взлетел на воздух».
Подобное интригующее начало не могло не привлечь к мемуарам Монтобана читающую публику. Нас же в его «Сообщении» интересуют, прежде всего, подробности морских операций, поражающих своей дерзостью и высокой эффективностью.
Капитан начал свое повествование с событий 1694 года. Война Аугсбургской лиги (1688–1697) была в самом разгаре, и французские корсары активно охотились за испанскими, английскими и голландскими судами. «… П осле разорения побережья Каракаса, — вспоминает Монтобан, — я поднялся на ветер к Сент-Круа (ныне остров Санта-Крус в группе Виргинских островов США. — В. Г.), где узнал, что острова Барбадос и Невис должен покинуть конвой судов, направляющийся в Англию. Это заставило меня подняться на широту Бермуд в надежде перехватить сей небольшой флот и сделать добрый приз. Но не успел я прибыть туда, как увидел его, идущего прямо на меня без малейшего страха. Тогда я атаковал корабль охранения, называвшийся «Волк», и взял ею вместе с двумя торговыми судами, нагруженными сахаром; остальные были захвачены в ходе сражения. Когда я вел свой приз во Францию, то обнаружил еще одно английское судно, вооруженное шестнадцатью пушками, которое вышло из Испании и направлялось в Англию; оно сдалось после небольшого боя, и я отвел его в Ла-Рошель, где адмиралтейство присудило мне его как добрый приз. Продав его, я повел другие три судна в Бордо, куда и прибыл в сентябре тысяча шестьсот девяносто четвертого года…»
Продав награбленную добычу, Монтобан дал своим людям возможность «снять с себя усталость». Пока его корабль стоял в порту Бордо, флибустьеры устроили в городе «ужасное мотовство и весьма великие безумства». Часть матросов околела от пьянства и обжорства, четверо дезертировали. Видя, что экипаж разлагается у него на глазах буквально не по дням, а по часам, капитан решил поторопиться с отплытием. Заменив тех, кого он потерял, новичками, Монтобан обучил их стрельбе из буканьерских ружей, после чего решил идти на промысел к берегам Западной Африки.
Корабль, вооруженный 34 пушками и снабженный каперской грамотой, снялся с якоря в феврале 1695 года и направился в сторону Азорских островов. Там он крейсировал в поисках добычи восемь дней, но безрезультатно. Тогда флибустьеры сменили район крейсерства, переместившись в воды Канарских островов. Здесь Монтобан оставался в течение двух недель, поджидая голландскую торговую флотилию; о ее скором прибытии он, по-видимому, узнал от шкипера какого-то встречного судна. «Они действительно пришли, — сообщает капитан, — но вошли в порт скорее, чем я смог их настигнуть, что вынудило меня идти к мысу Блан (совр. Кап-Блан, или Нуадибу в Западной Сахаре. — В. Г.) и к островам Зеленого Мыса… По прибытии я застал два английских судна, которые стояли на якоре на рейде острова Маю. Я отправил на разведку мою шлюпку, и когда она доложила мне, что это были корсары или интерлоперы (контрабандисты. — В. Г.), имеющие по тридцать пушек каждый, я решил взять их на абордаж С этой целью я принялся лавировать, намереваясь подойти к ним; но пока я двигался к одному из мысов острова, эти суда, не дожидаясь, когда я снова поверну от берега, и зная о моих намерениях, отплыли, бросив на рейде свои канаты и якоря под присмотром своих шлюпок».
Удивительно, но факт: два хорошо вооруженных 30-пушечных судна пустились наутек, завидев примерно равный им по силе корабль флибустьеров.
«Я их преследовал весь день, — продолжает свой рассказ Монтобан, — но когда настала ночь, я потерял их из виду. Тогда я вернулся на покинутый ими рейд, чтобы поднять канаты и якоря и пустить ко дну шлюпки, к которым они были привязаны. Затем я взял курс на остров Сан-Висенти, намереваясь почистить там мое судно, а заодно взять воду и дрова».
Остров Сан-Висенти находится к северо-западу от Маю, в группе Наветренных островов того же архипелага, принадлежавшего в колониальную эпоху Португалии. Проведя там неделю, французы получили от шкипера португальской барки информацию о том, что возле острова Фогу (в группе Подветренных островов, между островами Сантьягу и Брава) стоят на якоре два английских приватира — 20-пушечный и 30-пушечный. Один из них ремонтировался после сражения с каким-то корсаром Монтобан тут же отправился к указанному острову, надеясь захватить английские суда, но по прибытии туда узнал от местных жителей, что приватиры уже ушли.
От островов Зеленого Мыса флибустьеры взяли курс на Гвинейский залив и в районе мыса Три-Пойнтс (в современной Гане) заметили голландский 34-пушечный фрегат береговой охраны. «Он тоже меня заметил, — пишет Монтобан, — и сначала двинулся прямо ко мне, желая знать, кто я такой. Поскольку я тоже хотел сблизиться и вступить в сражение, я поднял голландский флаг, дабы не вспугнуть его и позволить ему без опаски подойти ко мне на расстояние пушечного выстрела. Когда я увидел, что он уже довольно близко, я поднял французский флаг. Он подал сигнал убрать паруса и тотчас весьма смело произвел в мою сторону залп, после чего выдержал ответный залп с моей стороны. Мы продолжали наш бой тем же порядком с утра до четырех часов вечера».
Монтобан пытался приблизиться к неприятелю с наветренной стороны, чтобы «с выгодой использовать мои буканьерские ружья, которые были нашим главным козырем», но ветер благоприятствовал голландцам. Они ушли на якорную стоянку близ мыса Три-Пойнтс, где в это время находились еще два голландских судна — 14-пушечное и 28-пушечное.
«Сначала я думал, что эти три судна объединятся, чтобы идти выслеживать меня, — продолжает свое повествование Монтобан. — Поэтому я лавировал поблизости в течение всего дня, поджидая их. Потом я стал на якорь в одном лье от рейда, надеясь, что, задетые таким наглым поведением, они захотят отомстить мне, но тщетно. Видимо, береговая охрана чувствовала себя слишком скверно, чтобы отважиться на второе сражение».
Поскольку голландцы стояли под прикрытием пушек форта, французы не рискнули атаковать их прямо на рейде и пошли в восточном направлении — к мысу Сент-Джон. Там они застали английское 20-пушечное невольничье судно, которое сдалось без сопротивления. На его борту находились 350 африканских рабов, слоновая кость и воск. Передав этот приз под командование сьёра де Нава, Монтобан велел ему идти в Вест-Индию, на Сен-Доменг, чтобы там узаконить его в адмиралтейском суде, но в районе Пти-Гоава приз был перехвачен английскими военными судами.
Повернув в сторону островов Сан-Томе и Принсипи, флибустьеры на подходе к Принсипи захватили еще один приз — 8-пушечное каперское судно из Бранденбурга, экипаж которого насчитывал 70 человек. «Оно крейсировало на этой широте, — сообщает Монтобан, — и похищало проходившие мимо небольшие суда, не обращая внимания ни на национальную принадлежность, ни на флаг».
Зайдя в гавань острова Принсипи, капитан разделил свою команду на две части. Одни занялись кренгованием корабля, другие отправились на трофейном бранденбуржце за новыми призами. В течение полутора месяцев флибустьеры крейсировали в водах Гвинейского залива и вокруг островов Сан-Томе и Принсипи, однако не смогли захватить ни одного судна. В конце концов, когда фрегат Монтобана был почищен, капитан пополнил запасы дров, воды и провианта и, снявшись с якоря, ушел вместе с бранденбургским призом на соседний остров Сан-Томе. Там приз был отдан португальцам в обмен на необходимые французам припасы.
От Сан-Томе флибустьеры взяли курс на побережье Анголы, которого достигли 22 сентября в районе гавани Кабинда (севернее устья реки Конго). «Когда настал день, я увидел идущее на меня судно под английским флагом, — рассказывает капитан Монтобан. — Сначала я не подозревал, что это судно военное, но через некоторое время обнаружил, что оно имеет пятьдесят четыре пушки. Я начал делать разные маневры, чтобы не вспугнуть его. Я поднял голландский флаг, чтобы легче было приблизиться к нему; он, со своей стороны, осуществил тот же маневр, что и я, и, стреляя из пушки, стал приближаться ко мне. Разгадав его намерение, я начал ждать, двигаясь как можно медленнее, чтобы он решил, будто мое судно весьма нагружено или я нахожусь в затруднительном положении из-за нехватки парусов или экипажа Так мы двигались с рассвета до десяти часов дня.
Он показывал мне время от времени свой флаг, делая при этом холостые выстрелы из пушки; но, видя, что я не делаю того же, чтобы показать, кто я, и что мы были уже в пределах досягаемости, он выстрелил в меня ядром Это вынудило меня поднять французский флаг и ответить ему. Увидев этот флаг, англичанин, не желая выйти ко мне на траверз, произвел в меня два залпа из пушек, которые я оставил без ответа, хотя он убил у меня семь человек. Я надеялся, что, если я буду ближе к нему, то смогу поставить его в такие обстоятельства, когда он уже не сможет сбежать от меня. Я пытался приблизиться к нему на расстояние выстрела из буканьерских ружей и весьма желал вселить в него мужество взять меня на абордаж, ибо сам я не мог взять его на абордаж из-за того, что находился в подветренной стороне. Мало-помалу мне все же удалось приблизиться, и, видя, что он находится в пределах досягаемости моих мушкетеров, которых я держал лежащими на животе на палубе (выделено нами. — В. Г.), я поднял их, и они открыли такой яростный огонь, что тут же усмирили тех врагов».
Данный эпизод боя еще раз подтверждает наш вывод о том, что, даже находясь в меньшинстве, флибустьеры выигрывали большинство сражений благодаря эффективному использованию ручного огнестрельного оружия — прежде всего, буканьерских ружей.
«Так как их экипаж насчитывал более трехсот человек, — продолжает рассказывть Монтобан, — и поскольку они видели, что огнем своей артиллерии им уже не удастся закончить дело, они решили идти на абордаж Это они и сделали с диким криком и страшными угрозами не давать никому пощады, если мы не сдадимся. Их крючья, однако, не смогли зацепиться за корму моего корабля; держа тот же курс, он ударился кормой в мой бушприт и сломал его».
Между тем флибустьеры продолжали вести непрерывный огонь из ружей, «и ни один выстрел не пропал даром». Через полтора часа, потеряв убитыми много людей, англичане оставили бак и ют, укрылись под палубой и стали размахивать шляпами, сигнализируя французам о готовности сдаться. «Я велел моим людям прекратить огонь, — сообщает Монтобан, — и приказал англичанам сесть в шлюпки, чтобы явиться ко мне на борт и сдаться. Одновременно я осуществил высадку моих людей на вражеское судно, чтобы овладеть им и не допустить никаких неожиданностей. Я уже радовался столь значительному призу, полагая, что… получив самый большой корабль из всех, что англичане имели в этих морях, я смогу захватить еще лучшие призы и атаковать любой военный корабль, подобный этому. Мои люди тоже радовались, как и я… Но неожиданно взорвался пороховой погреб, подожженный с помощью фитиля, оставленного там капитаном, который надеялся спастись на своих двух шлюпках. Оба судна, будучи сцепленными, взлетели на воздух, и послышался невероятно сильный грохот. Невозможно представить себе картину этого страшного спектакля; зрители одновременно стали актерами столь кровавой сцены…»
Монтобан замечает, что во время взрыва он находился на палубе бака своего корабля, откуда отдавал приказы матросам Подброшенный взрывом высоко в воздух, он затем упал в море и едва не утонул, но все же смог вынырнуть на поверхность. Кроме него, смогли спастись еще 15 или 16 счастливчиков. Забравшись в полузатонувшую шлюпку, плававшую среди обломков кораблей, они в течение трех дней добирались до африканского берега, пока не высадились на сушу в районе мыса Лопес Что касается капитана и команды английского корабля, пытавшихся спастись на двух шлюпках, то они, по всей видимости, погибли во время взрыва.
Приведенное нами свидетельство капитана Монтобана является одним из немногих документов XVII века, в которых можно найти столь подробное и живое описание морских операций флибустьеров.
Объектами флибустьерских атак были не только торговые и военные суда, но также прибрежные поселения и крепости. Тактика захвата этих объектов оставалась традиционной — к ней прибегали и пираты древнего мира, и пираты Средних веков, и корсары XVI века. Как правило, нападению предшествовал сбор разведывательной информации о городе или поселке, выбранном в качестве цели похода (нередко эту информацию «выбивали» под пытками у пленных); чтобы не всполошить жителей и защитников поселения, флибустьеры скрытно высаживались на берег на некотором удалении от объекта нападения и двигались к нему по суше; само нападение осуществлялось в предрассветные часы, когда жители и дозорные, находившиеся на сторожевых вышках, как правило, спали крепким сном. Фактор внезапности нападения не только облегчал пиратам задачу по захвату оборонительных рубежей города или селения, но и лишал жителей возможности бежать в окрестные леса pi горы с наиболее ценными вещами.
26 мая 1651 года неизвестный отряд пиратов с Тортуги атаковал испанский порт Сан-Кристобаль-де-Альварадо (совр.
Альварадо), расположенный на побережье Мексиканского залива к юго-востоку от Веракруса. Этот город, названный в честь конкистадора Педро де Альварадо и святого Христофора — покровителя местных жителей, был построен на берегу одноименной лагуны, в устье реки Папалоапан, на ее левом берегу. Сохранились свидетельские показания нескольких человек, ставших жертвами пиратского нападения.
По словам лиценциата Франсиско Гутьерреса де Эстрады, викария Альварадо, шайка флибустьеров состояла из французов и голландцев. Каждый из них имел при себе большое охотничье ружье с двенадцатью зарядами в патронташе и два-три пистолета Пираты, прибывшие в гавань на небольшой барке, за час до рассвета осуществили внезапную высадку на берег, убили в стычке десять испанцев и столько же ранили. Затем они ограбили дома горожан и приходскую церковь, «ничего там не оставив для проведения мессы», после чего, прихватив несколько заложников и стоявшее в порту испанское судно, ушли с наступлением прилива в открытое море. Викарий оценил стоимость похищенных церковных сокровищ и прочих вещей в 12 тыс песо. Он добавил, что пираты обещали «вернуться с тысячью человек, чтобы взять названный порт и отсюда идти захватывать и грабить Веракрус».
Другой свидетель, Хосе де Мора, подтвердил слова викария, уточнив, что флибустьеры унесли из церкви серебра на 4 тыс песо.
Третий свидетель, плотник Хуан Фернандес, определил численность шайки в двадцать пять человек. Он добавил, что флибустьеры расспрашивали его о гавани Сан-Хуан-де-Улуа, о том, сколько судов она может вместить, а также об испанских фортификациях и военном снаряжении. Из показаний свидетелей следовало, что французы и голландцы планировали в недалеком будущем осуществить нападение на Веракрус Но в действительности такое нападение будет предпринято ими лишь через тридцать два года
Поход на город Сантьяго-де-Куба в 1662 году был первой крупномасштабной совместной операцией флибустьеров Ямайки и Тортуги. Он осуществлялся с санкции нового ямайского губернатора лорда Томаса Виндзора.
К месту службы лорда Виндзора должен был доставить из Англии капитан Кристофер Мингс, назначенный командиром 46-пушечного королевского фрегата «Центурион». Корабль вышел из Плимута во главе небольшой флотилии в мае 1662 года. В составе экспедиции находился завербованный англичанами французский шпион Клеман де Плэнвиль. 10 (20) июля флотилия прибыла на Барбадос, и в тот же вечер лорд Виндзор отправил де Плэнвиля с письмами к губернаторам Пуэрто-Рико и Санто-Доминго (он отплыл на фрегате «Гриффин»). Испанцам предлагалось установить свободную торговлю с английскими колониями.
Пополнив на Барбадосе запасы дров, воды и провианта, а также закончив посадку на борт завербованных фермеров и ремесленников, лорд Виндзор в начале августа покинул остров. Менее чем через две недели «Центурион» стал на якорь в Пойнт-Кагуэе (совр. Порт-Ройял). Здесь Виндзора рке поджидал вернувшийся из поездки в испанские колонии де Плэнвиль. Он сообщил губернатору о нежелании испанцев торговать с подданными английской короны и передал ему подробные сведения о положении дел в Сан-Хуане (на Пуэрто-Рико) и в Санто-Доминго — с описанием и планами берегов, городов и фортов.
20 (30) августа в Сантьяго-де-ла-Веге (совр. Спаниш-Таун) состоялось заседание Совета Ямайки. Учитывая, что в письмах, полученных от испанских губернаторов, категорически отвергалось предложение об установлении между испанскими и английскими подданными свободной торговли, Совет решил «в соответствии с инструкциями Его Величества лорду Виндзору попытаться торговать насильно или как-то иначе».
Был разработан план нападения на город Сантьяго-де-Куба Командование экспедицией доверили Кристоферу Мингсу.
12 (22) сентября Совет Ямайки издал специальное постановление, «чтобы люди поступали на службу для морского предприятия с «Центурионом» и другими судами». Экспедиция насчитывала 11 кораблей с 1300 людьми на борту. Заместителями Мингса были утверждены капитан Томас Морган, командовавший волонтерами, и голландский капитан Адриан ван Димен по прозвищу Сварт, командовавший флибустьерами Ямайки и Тортуги.
21 сентября (1 октября) 1662 года Мингс с частью флотилии покинул Пойнт-Кагуэй. Обогнув западную оконечность Ямайки — мыс Негрил, он к востоку от Сантьяго-де-Кубы повстречался с сэром Томасом Уэтстоном и семью другими корсарами. 23 сентября (3 октября) на совете, состоявшемся на борту «Центуриона», было решено взять вражеский город фронтальной атакой, ворвавшись в порт и захватив неприятеля врасплох.
5 (15) октября, в четыре часа пополудни, английские и французские флибустьеры приблизились к входу в гавань Сантьяго, однако ветер с суши не позволил им проникнуть в нее, и Мингс приказал отойти на две мили в наветренную сторону, к устью речушки Агуадорес. Вечером с кораблей началась высадка десанта из примерно тысячи человек. Идти к городу пришлось через лес по узкой каменистой тропе, освещая себе путь с помощью факелов. На рассвете отряд вышел на равнину Лас-Лагунас, находившуюся в шести милях от места высадки и в трех милях от города.
Губернатор города дон Педро де Моралес лично возглавил 170 солдат гарнизона и несколько десятков ополченцев, укрывшихся на холме Санта-Ана с двумя пушками; еще примерно 500 человек находились в резерве под командованием дона Кристобаля де Саси. Однако корсары легко сломили сопротивление плохо вооруженных защитников города Преследуя их, они ворвались в Сантьяго и овладели им. На следующее утро около 500 человек были отправлены прочесывать окрестности, а сотня моряков вернулась на корабли с приказом войти в гавань и обстрелять крепость Сан-Педро-де-ла-Рока, в просторечье именовавшуюся Эль-Морро. Испанский гарнизон, насчитывавший лишь три десятка деморализованных солдат, не стал удерживать ее и поспешно бежал.
В крепости и на батарее было захвачено 34 пушки и 1000 бочек пороха. Часть медных пушек корсары перетащили на свои корабли, а прочие сбросили с бастионов в море. Грабеж города продолжался до 19 (29) октября, но не принес большой добычи — основные ценности (включая 25 тыс. песо королевских сокровищ) губернатор и жители успели вывезти в деревню Каней и иные населенные пункты провинции еще до взятия Сантьяго. Обескураженные налетчики использовали трофейные бочки с порохом для подрыва крепости, кафедрального собора и прилегавших к ним домов, после чего покинули Сантьяго-де-Кубу.
В этой экспедиции погибло шестеро корсаров; еще 20 человек умерли вследствие болезней или пропали без вести (скорее всего, были захвачены в плен). Материальные потери испанцев составили 1 млн ф. ст. Помимо серебра и вина, а также 200 ящиков сахара и табака, захваченных в двух окрестных инхеньос, люди Мингса забрали с собой несколько церковных колоколов, много негров-рабов и семь испанских судов.
21 (31) октября в Порт-Ройял прибыла барка с известием об успешном грабеже Сантьяго-де-Куба, а на следующий день туда пришла почти вся флотилия.