Многое из того «Как это было на самом деле» я рассмотрел в своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории», многое – в сопутствующих статьях, многое – в, так сказать, объяснительных записках, дополнительно углубляющих то, что сказано ранее. Всего этого не следует здесь повторять, но на всем этом моя настоящая статья основывается. Здесь мне нужны только опорные точки по следующей причине, хорошо описанной одним французским писателем в рассказе о великом художнике, писавшем и поправлявшем последний свой шедевр столько раз, что первоначальная великая картина стала выглядеть примерно как его палитра. Сами знаете ведь, как она выглядит, картину она не напоминает, даже по форме, не говоря о намешанных на ней красках.
Это я к тому сказал, что описывать глобальный процесс невозможно, вдаваясь во все детали и объясняя каждую. Тогда в этой каше пропадают эти самые поворотные точки, которые можно назвать узлами истории, и получается нечто похожее на трехмесячный просмотр телевизора, когда даже поесть и «утку» приносят прямо к нему, а «смотритель» прикован. А потом этого «смотрителя» надо запереть в комнату без телевизора и попросить написать на бумажке, что он видел, желательно по порядку.
Вы же сами понимаете, что из этого получится не история просмотра телевизора, а черт знает, что. Примерно как палитра художника, по которой вы захотите восстановить его картину. Но именно так поступают историки, во–первых, перечисляя на свое усмотрение и по своей памяти порядок телевизионных передач за три месяца, во–вторых, преднамеренно убрав с палитры какую–нибудь одну или две краски, дескать их нет, хотя они есть. Теперь, кажется, можно начинать об исторических узлах, не ссылаясь на прежние мои работы, в которых все непонятное здесь – описано.
Мать и дети – самая близкая, но самое главное, несомненная родня, и мать матери – тоже, так как отцы почти всегда сомнительны. Именно поэтому в первобытной семье, так сказать, приходящим отцам всегда дают объедки, притом обедают отцы всегда в стороне от семьи, примерно как несколько позднее будут обедать первые левиты у евреев. При этом термин приходящий совсем не означает, что каждый день приходят новые отцы, это может быть все тот же, только он все равно приходящий, вернее в таком случае привходящий. То есть все же не родня. Другими словами, мать в материнской семье постоянная величина, тогда как отец – величина переменная при постоянной величине, что несколько противоречит математике, считающей коэффициент при «Х» — не главным, для математиков почему–то главнее сам «Х», хотя это не столь разумно как им кажется. Наверное, математику придумали уже при патриархате. И это очень важно, так как логика перевернулась. Но дело не в этом пока, а в том, что факт однополой, материнской семьи несомненен.
Теперь нам надо перейти к животному миру, в котором иногда встречается крепкая двуполая семья, мать и отец неразделимы всю свою жизнь, а отцы заботятся о детях даже больше матери, примеры у меня есть из жизни обезьян. Хотя на этих же широтах и долготах встречаются отцы, например у медведей, всегда готовые съесть свое дите, отчего мать зорко следит, не ошивается ли отец поблизости, так что учеба потомства целиком лежит на ней. Но животных мы знаем меньше, чем самих себя, поэтому вернемся к людям в поисках этого противоречия: есть двуполая семья – нет двуполой семьи.
Возьмем экваториальные широты и близкие к ним, где зимой и летом можно одинаково легко прожить. Здесь парная семья необязательна, мать одна может вырастить дитя, даже по первым родам, так как последующее потомство будет еще легче вырастить, часть забот возьмут на себя под контролем матери подросшие браться и сестры. Так что отцы, сделав свое дело, могут гулять себе на воле, в одиночку или сбившись в небольшие стайки. Примеров – пруд пруди. Именно из таких отцов вышли приходящие отцы.
Возьмем арктические широты, где лето всего три месяца. Здесь женщина на последних месяцах беременности и с новорожденным дитем – стопроцентно беспомощна, значит, род людской на севере должен прекратиться без мужской опеки. Но люди–то живут, и никто никогда не докажет, что они туда «пришли погостить к белым медведям и остались». Значит, без крепкой двуполой семьи тут не обойтись.
От экватора до полюсов путь длинный, поэтому возьмем средние широты, где зимы и лета – примерно половина года, например, как в России. Но лета все равно недостаточно, чтоб родившийся весной ребенок начал кормить себя осенью. Даже приматы не успевают это сделать, даже им надо для этого не менее двух лет. Поэтому и здесь нужна помощь мужей, но ее ведь в древности не было, и я это стопроцентно доказал. Здесь семья образовалась насильственно, грубо говоря христианством, а вообще–то – помесью его и ислама, называемой несторианством, каковое только впоследствии, и притом уже на нашей территории, разделилось на христианство и ислам. Так что двуполая семья пришла в среднюю полосу России вместе с религией (не путать с самобытной магией – плодом наблюдения), а первую, как и все последующие религии выдумало торговое племя, евреи. А что же делали здесь раньше?
Раньше здесь, как и везде в средней полосе климата, были женские кланы, их еще все по привычке называют амазонками (подробности – в других моих работах). Другими словами, кроме самого крайнего севера у людей как части живой природы нет никакой предпосылки, чтобы считаться, так называемыми, парными животными. Ибо амазонок по всей Земле не отрицают даже погрязшие во вранье историки.
Как же жили амазонки? Например, в России это были оседлые женские кланы под руководством Бабы–Яги, которая не только руководила жизнью женской деревни, но и распоряжалась групповым, но по мимолетной «любви», совокуплением подопечных ближе к середине лета, на берегу реки. Но не это главное. Главной предпосылкой и необходимостью оседлости являлось вырастить детей без помощи бродячих и изредка приходящих «отцов семейства», каковыми их заставила быть, уже и только – религия.
«Матери–одиночки» – это нынешнее понятие, а тогда это были дети клана, и весь клан нес за них ответственность, о первых детских садиках я уж не буду говорить. Ибо все это я рассмотрел в более ранних работах. Разумеется, все, включая бабушек, знали, чьи именно данные дети. Но и это не самое главное. Главное в том, что именно женщины первыми занялись земледелием, ибо оседлость этого требует.
На земледелии я еще остановлюсь ниже, а пока перейду к мужчинам, приходящим отцам. Лет в семь мальчики примыкали к кланам приходящих отцов, и начиналась жизнь кочевников, каких, сами понимаете, надо бы взять в кавычки. Ибо они никого не пасли, как положено кочевникам, но выслеживали и «кочевали» за предметом своей страсти к мясу, пока не съедят. В результате поныне большинство мужчин предпочитает три раза в день мясо, тогда как женщины вполне могут быть удовлетворены кашей, булочками или печеньем. Даже кишечники у мужчин и женщин – разной длины.
В этом самом месте пора сказать, что средняя полоса климатов, включая экваториальную полосу, – 95 процентов народонаселения, даже, по–моему, больше. Так что говорить об искони парной семье у людей я бы не осмелился, и о так называемом групповом браке – тоже, ибо групповой брак предполагает согласно любой энциклопедии простой промискуитет в деревне. Но я уже сказал вам, что женщины – оседлый народ, земледельцы. А мужчины – кочевники, только не потому, что пастухи, а потому, что кочуют, вообще никогда не имея крыши над головой, за дикими животными, не брезгуя, потеряв след, ягодами, медом и мелкой живностью наподобие сусликов. Всеядные как медведи. В кавычки эти слова я больше брать не буду.
Вот сейчас – самое время перейти к Каину и Авелю, как известно, лишь второму поколению людей на Земле. Известно также, что Каин – земледелец, а Авель – животновод. Каина евреи не любят, а Авеля любят преувеличенно. Мы, все остальные, являясь учениками евреев, делаем по отношению к этим персонажам то же самое. Совершенно не отдавая себе отчета, что, если бы Каин убил Авеля в действительности, то мы все – каиновы дети. Итак, торговое племя не любит земледельца Каина, отдавая весь пыл своей любви животноводу Авелю, убитому сразу же после сотворения мира.
Но эта любовь не могла вспыхнуть ранее того интересного исторического момента (точки на временной оси), пока не восторжествовал патриархат, о котором у меня пока ни слуху и ни духу. Ведь даже семилетний мальчик, поступивший во взрослый мужской клан кочевников, не говоря уже о сорокалетнем взрослом мужике этого же клана, из всей родни знает и помнит только мать и земледелие, в котором он почти с самой люльки принимал посильное участие. У нас же все–таки пока что матриархат, хоть они все и бродяжничают, словно настоящие пастухи.
Морозов дает нам еврейскую интерпретацию имен. У него Авель = Отдых, а Каин = Труд, то есть, кочевое пастушество – Отдых, а оседлое земледелие – Труд. Похоже, не правда ли? Особенно в те времена, которые я описываю. И даже – на вчерашние и сегодняшние деревенские времена, когда на женщине и дом, и кухня, и дети, и стирка, и сенокос, и жатва, и вязка снопов и новые роды – тут же. Тогда как мужик, едва вспахав поле, тут же отправился на охоту, рыбалку или отхожий промысел на полгода, и продолжает это так называемое дело до самой зимы (подробнее – в других работах). И зимой у женщины никто не перехватывает детей и дома, тогда как мужик лежит на печи и думает: «Как жить дальше?» И этого кочевника называют ныне главой семьи? Странно! Очень странно. Вы об этом не задумывались? Но я перескочил прямиком в патриархат, а пока что это – рано. Но все равно Авель здорово напоминает бродячего мужика, а Каин – женщину, да так, наверное, и было. Ведь Адам и Ева должны были сразу же родить парочку для продолжения рода, а не останавливаться на одних сыновьях. Не всем же женщин делать из своих ребер.
Теперь мне надо рассмотреть вопрос о мужских подарках и специализации женских кланов. Баба–Яга не такая дура, чтоб принимать охочих мужиков около своей речки на рандеву со своими подопечными даром. Этого даже богини–матери не делали в своих древнегреческих храмах, все было по прейскуранту. Каждый мужик должен чего–нибудь держать в руках в качестве билета на берег речки, где Баба–Яга организовала хоровод из девиц. Здесь может быть все, что вам только взбредет в голову, исключая телевизор. И дикий ягненок, и такой же поросенок, и сетка из конских волос, и корчага из ивовых прутиков, и сотовый мед из лесу, и даже завернутые в лопух кармин, белила и сурьма в комплекте. Вот с этих самых пор мужчины и дарят подарки женщинам. Остальное – у Фрейда.
Если есть деревня, стойбище или еще какое–то поселение женского клана в землянках или шалашах, на этой общине обязательно будет отражаться окружающая природа, будет что–то преобладать из следующего: рыба, какие–нибудь орехи, просо, пшеница, бобы, тыквы и так далее. Кролики, острые плоские камешки или тоже острые, но тонкие как иголки какие–нибудь растительные шипы и так далее. Другими словами, нет двух деревень на обозримом участке земли с одинаковой специализацией, что дает опыт обращения с этими природными богатствами, чисто утилитарный. Соседние деревни, конечно, знают, что на что при нужде можно обменять, но только заметьте – в соседней. На соседней деревне кончается мир. Дальше – космос, так как низкая производительность труда и постоянные заботы, на которые никогда не хватает светового дня, не способствуют женскому туризму с чисто познавательной целью.
Зато кочевые мужчины между непреодолимыми приступами желаний женской ласки, каковая случается раз или два в год (учащение этих желаний с обеих сторон рассмотрено у меня в других работах), – прирожденные туристы. И цель у них – одна, где бы найти пожрать. И ради этого они наматывают на свои ноги километры за километрами, не минуя деревень по вполне понятной причине: вдруг там выше обозначенный праздник промискуитета, а если и праздника нет, то нельзя ли чего–нибудь украсть у запасливых женщин, например, несколько пригоршней проса. Хотя – амазонки все же, если поймают, мало не покажется. И даже лгуны–историки не дадут мне соврать. Мужское воровство пригодится мне позже, оно и сегодня – преимущественно мужское занятие, а уж в рассматриваемые времена – и подавно. А сейчас я приступлю к одному из самых первых величайших изобретений, не в смысле орудий труда (они изобретены намного ранее), а в смысле – отвлеченного, абстрактного умозрения, типа письменности или теории относительности.
Но сперва мне надо рассмотреть самый простой вариант этого изобретения, какой может прийти в голову любому дураку в любой точке земного пространства. Примерно как топор, лук, глиняный горшок и даже колесо, каковые я в отличие от историков большими изобретениями не считаю, так как даже ребенок четырех лет от роду, притом практически каждый, изобретает колесо по русской пословице: плоское тащи, круглое (включая квадратное) – кати. Так вот, любой кочевник, перспективный отец, знает по только что упомянутой причине специализацию всех окрестных деревень, поэтому для него не составляет большого ума таскать туда–сюда, из деревни в деревню обменные только что перечисленные вещи, каковые на этом этапе никоим образом нельзя называть товаром. И начинается все с подарков, каковые охочий мужик приобретает, заранее зная, что вещь понравится там, где ее не делают, поэтому по праву гордится своим подарком и собой, на что получает адекватный ответ от одариваемой труженицы (человека) земли – ам–ха–ар. Но это – не торговля, за каковую этот равноценный обмен пытаются выдать безмозглые историки. Это именно равноценный обмен вещами с целью привлечь внимание женщины.
Теперь мне надо сделать небольшое отступление, чтобы вы поняли разницу между величайшим и обыденным изобретением. Письменность – величайшее изобретение потому, что ее придумал всего лишь один человек, может быть, двое, в соавторстве, но не более. Точно так же как теорию относительности, черное тело в физике, квантовый переход и так далее. Это ведь вам даже не закон Бойля и Мариотта (Бойля–Мариотта), а нечто более высокое, требующее огромного сосредоточения в абстрактности.
Кстати о письменности. Я утверждаю, ссылаясь на весьма меткое замечание Морозова о китайских иероглифах, что буквенная (точнее слоговая) письменность была изобретена раньше иероглифического письма. Вопреки всем ученым, но описывать это буду позднее и совсем в другой работе, а здесь я ее затронул лишь затем, что она мне скоро понадобится, для торговли, только другого совершенно смысла, к которой и перехожу.
Только перейти не удастся, так как вы не знаете еще одной вещи, которую непременно надо знать, ведь мы же живем все еще в матриархате. А я его вам еще не представил в том виде, в каком хочу представить, а на то, что в исторических книжках пишут, плюньте. Собственно, я свой матриархат давно уже описал, поэтому буду краток. В данном случае от него мне нужны только скопцы, а сам матриархат не нужен.
Само собой разумеется, что коллектив всегда сильнее одиночек, особенно в идеологии. Поэтому первые богини, именно богини, а не боги, были богинями–матерями, а боги мужского пола, например сильно разрекламированный Зевс, являлись жалкими прислужниками этих богинь–матерей. В упомянутой книге я рассмотрел этот вопрос весьма полно и добросовестно. Естественно также, что какую–нибудь избушку, долженствовавшую изображать собой храм, женщины сколотили сами, и, естественно, в своей деревне. Не в дикой же природе, где рыскают мужики, храм сколачивать. Сколотить храм – не слишком большое изобретение, он и нужен–то только зимой, ведь летом с мужиками встречались около речки, на открытой природе. Но храм все–таки, как отдельная и строго специальная изба, это вам не безымянная лужайка около плеса, она как бы столб или камень на развилке дорог, знаковая точка. Хотя по сути своей этот храм на первых порах ничем не отличался от сегодняшнего бардака: приходили, выкладывали свои подарки, затем совершали известный акт и уходили восвояси, в тайгу. Знаковым храм стал после того как несколько ныне безымянных глав женских кланов под собирательным именем Баба–Яга придумали частично заменить свою клиентуру скопцами (подробности – в других работах). Только, конечно, эти скопцы (не путать с кастратами) уже не приходили, а прямо жили в храме, кололи дрова, таскали воду и делали прочие тяжелые работы исключительно ради прежней любви, которой отныне предаваться уже не могли по причине отсутствия самого главного органа. И поэтому проверяли также «билеты» на входе у еще не оскопленных собратьев. Их позднее назовут жрецами храмов богинь–матерей. Вот именно они–то мне и нужны, так как умнее скопцов мужчин не бывает, ум не оскопленных мужиков сильно портит страсть к женщинам, даже действующие историки подтвердят. Впрочем, у меня это и без историков все описано в упомянутой книге.
Но даже и в этой огромной куче умников нашелся всего один, который изобрел прибыльную торговлю с заранее рассчитанной прибылью. Безусловно, это был древний еврей из Йемена, так как именно там были самые умные мужики вообще из всего мира. Вы сразу же спросите, почему? А я вам сразу же и отвечу, так как обоснования у меня – в других работах: потому, что полкать (болтаться, отчего и вышел позднее полк) по пустыне – хуже, чем жить без кислорода на Луне. Поэтому мозг становится феноменально изобретательным. Доказано мной исходя из данных Фрезера.
Конечно, здесь это очень смело выглядит без кропотливых объяснений, но не могу же я сюда затолкать все мои работы. Дополнительно скажу лишь, что вполне может быть, что это же самое мог придумать еще кто–нибудь на необъятной поверхности Земли в описанных уже условиях, только эта выдумка не получила дальнейшего развития и реализации, замороженная при очередном оледенении, которые согласно историческим геологам следовали в средней полосе с регулярностью нынешних дождей. Примерно то же самое вполне может случиться с моими историческими работами, если мне так и не удастся их опубликовать, а наследники, даже не прочитав, выбросят диски с их содержанием как никому ненужный хлам.
Суть прибыльной торговли с заранее заданной прибылью очень проста как все великое. Не кажется же ныне вам квантовый переход материи очень уж заумной идеей, это же учат даже в неполной средней школе и, надеюсь, половина понимает его, а не просто зазубривает, так как и зазубривать тут нечего, не таблица умножения. Вся сложность квантового перехода состоит в неожиданности представления о том что, скатываясь с горы, лыжник имеет только старт и финиш, а пути – нет: мгновение назад лыжник был на старте, а в следующий миг оказался на финише, причем уже в амуниции другого цвета, что, конечно, неинтересно для зрителей. Им надо поглядеть на сам путь, длящийся секунды.
Так вот, слегка нагрузить болтающихся по всей округе мужиков, время от времени обязательно появляющихся в храме, дело не хитрое. И храмовые кастраты, будучи совсем недавно такими же, об этом осведомлены. Знают они и о том, что через три–пять деревень некоторые вещи можно получить баснословно дешево в обмен на то, что производится у них, например, какие–нибудь стекляшки. В этом и суть, надо подальше сходить, где не знают, как делать на костре цветные стекляшки из простого песка, такие как делали в Йемене согласно истории. И взамен получить быка. Притом не мне же вам объяснять выгоды международной торговли. Только надо знать, что поговорку «за морем телушка – полушка да рубль – перевоз» придумали как раз торговцы и тоже – с наперед заданной целью. Чтоб вы не спрашивали как сатирик Жванецкий из танка, водя дулом: «Сколько–сколько?»
Сами же жрецы–скопцы мне нужны потому, что, во–первых, высказанная посередь тайги кем–нибудь другим такая идея торговли тут же бы и засохла на корню, но только не в уже организованной богинями–матерями среде скопцов. Во–вторых, у богинь–матерей был безотказный инструмент в лице этих самых скопцов в сочетании с непреодолимой тягой не–оскопленных мужиков к сексу в храме за подарок. В третьих, потому, что эти самые скопцы как раз и были никем иным как «приглашенными в семьи евреев» левитами. Только надо иметь в виду, что, когда историки убирали из истории даже воспоминание о матриархате, им пришлось сделать так, что левитов пригласили не богини–матери, а «главы семейств». Поэтому я и писал в предыдущей статье об опасности этого «приглашения» и выражал надежду, что «главы семейств» все же догадаются левитов оскопить. Там у меня вышло иронично, так как я вас только приготовлял к настоящей статье. Кстати, почитайте Владимира Даля на предмет скопцов — «староверов», так называемых «кажеников», ведь именно они на «святой» Руси как–то совершенно неожиданно завладели бизнесом и финансами. Можно почитать и мои работы на этот счет, у меня понятнее по сравнению с В. Далем.
Вы уже, наверное, сами догадались, что Баба–Яга превратилась в богиню–мать, а кастраты сиречь левиты – в группового визиря и управляющего делами при ней, разумеется, был и самый главный визирь из скопцов. Но вы же сами знаете, как подсиживает первый заместитель своего начальника, чтоб сесть на его место, отчего умные начальники всегда садят к себе первыми заместителями откровенных дураков, чтобы не подсиживали. Но тогда–то этого ведь еще не знали. Это ведь с многовековым опытом к нам пришло, а не в качестве разового божественного откровения.
Короче, богини–матери начали безудержно барствовать, в основном по части бродячих мужиков, что здорово всегда отражается на экономике державы (Екатерина «Великая» пример по этой части да и знаменитая византийская императрица Феодора – еще более). Левиты–скопцы, напротив, из–за отсутствия органа разврата были сосредоточены на вечном так сказать, власти и деньгах, каковые не могут существовать по отдельности. Поэтому дела стали двигаться к заранее известному и непреодолимому концу – к патриархату, переписке истории под него и переводу кочевников в статус глав семейств. Самое главное при этом, что прибыльная торговля развивалась на этом самом промежутке времени, каковое я выше назвал всего лишь точкой на временной шкале, что является почти что нескромным. Ибо две системы приоритета мужчин и женщин продолжались рука об руку вплоть до окончания борьбы с ведьмами в Европе с помощью специальной инструкции, называемой «Маллеус», впервые напечатанной в 1486 году и далее, в течении 100 лет издававшейся в четыре раза чаще самой Библии.
Но так ведь не может быть, чтоб столько веков подряд мужчины не могли одержать верх над женщинами. Остается тогда признать, что в одной конкретной точке земного пространства и в одной конкретной точке на временной оси левиты–скопцы разом одержали верх над матриархатом, скинув с трона разожравшуюся богиню–мать. Примерно в той точке на временной оси, в которой вновь изобретенная специфическая торговля начала приносить баснословные прибыли–барыши.
Отсюда следует дополнительный, важный вывод, кроме уже вполне мной доказанных ранее, из какового я непосредственно перейду к грандиозным стройкам, с которых начал настоящую статью. Лучше всего этот вывод можно интерпретировать разгоном автомобиля, переходящего из одного стационарного состояния (нулевая скорость) в другое стационарное состояние (равномерное прямолинейное движение). Только при этом надо иметь в виду не постоянное ускорение разгона, а когда само ускорение постепенно ускоряется, а потом – замедляется, что несколько осложняет интерпретацию. И еще одно ограничение: как только ускоряющееся ускорение перестало ускоряться и снизилось до нуля, автомобиль вместо того, чтобы перейти в равномерное движение, врезается в бетонную стену и все накопившееся количество движения обращается в нуль, а сам автомобиль – в плазменную пыль, из которой можно собирать что–нибудь новенькое. И начинать новый разгон. Только надо заметить себе, что при ударе о стенку ускорение тоже меняется, причем так быстро, что прямиком с нуля достигает почти бесконечности, но, естественно, с обратным знаком.
Итак, мы имеем ареал определенного размера, примерно как на границе йеменского плато с приморским пляжем. И здесь же царицы–матери, превратившись в богинь–матерей и наоскопляв себе для услуг кучу левитов, весело зажили. Левиты же тем временем изобрели специфическую торговлю, чего историки, хотя бы «Британника», не отрицают, и здорово обогатили богинь–матерей. И сразу же им стало обидно гнуть свой горб на чуждые им интересы. Пришлось захватить власть. Но власть всегда угнетает свободную инициативу трудящихся, поэтому тем самым не–оскопленным мужикам, собственно и осуществлявшим торговлю и отдававшим почти все прибыли левитам, тоже стало обидно. Поэтому, чем дальше они уходили на просторы вселенной, чем реже видели своих скопцов, тем свободнее дышали. И даже забывали с ними делиться своими прибылями, причем это ослушание прогрессировало от расстояния.
Первичный же ареал, ставший левитским, совершенно аналогично, сперва не замечал всего этого, как и богини–матери перед своим поражением, так как пред левитским ареалом встала крупная задача: преобразовать матриархат в патриархат в полном объеме. Ибо мы с этими богинями–матерями совсем как–то выпустили из виду простых матерей, у которых богини–матери были начальницами. То есть в храме уже командуют мужики, хоть и скопцы, а за его стенами – свободные женщины–амазонки, славящиеся умением драться не хуже мужиков. Разумеется, их надо было выдавать замуж за кочевников, чтоб чего–нибудь не натворили. Ибо при каждой из них окажется левитский и соглядатай (по старой привычке), и что–то вроде равновесного оружия левитов. Или у вас есть другой метод с учетом нравов тех времен? И нужно–то было для осуществления этого переворота всего лишь обновленная идеология, базирующаяся на идеологии старой, ее надо было только немного подправить по формуле: теперь вот этот бродячий хлюст будет главой семьи. И разрешить всем хлюстам размахивать кулаками в кругу своей семьи. Конечно, по тем временам женщины были покрепче нынешних, но все же природа у них иная: их безнаказанно можно бить в период беременности и кормления ребенка, так что, как говорится, против лома нет приема. Поэтому переход на новую идеологию не потребовал многих веков. Только надо заметить, что как всякая принудительная власть левиты выдавали замуж своих новых подопечных, примерно как ныне в колхозах оплодотворяют коров, без учета любви. Левитам же, как и колхозным животноводам, некогда вдаваться в тонкости любви. Главное – приплод и молоко. Двуполая, принудительная семья состоялась. Это я к тому говорю, что сейчас вновь перейду к торговцам, далеко оторвавшимся от левитского гнезда.
Оторвавшиеся торговцы, мне их теперь уже можно называть самаритянами и даже караимами (придется вам заглянуть в другие мои работы), глядя издали на упомянутое гнездо левитизма, женились исключительно по любви и надо отметить, что их свобода была не только в этом, но и в уже упомянутом. А свобода, что свежий воздух, никогда не вредит здоровью. То есть, расширяя здоровье на все его нынешние употребления, такие как здоровье нации, умозрения, «здравый» смысл и т.д. и т.п., неизбежно приходишь к выводу, что научно–технический и вообще интеллектуальный прогресс сосредоточился именно в расширяющейся как Вселенная среде самаритян. Именно поэтому их так не любят левиты, давно превратившиеся в раввинистов, фарисеев и книжников.
В первоначальном же ареале, ставшем на сто процентов раввинистским, (о «новых» религиях я даже не хочу здесь упоминать) происходила стагнация на том самом, пока не очень высоком уровне, достигнутом первыми скопцами. Но аппетиты теперь уже раввинистов растут, а доходы из–за отсутствия научно–технического прогресса не увеличиваются, поэтому эксплуатация ужесточается. Притом самаритяне уже так далеко, что не дождешься даже прейскурантов и отчетов «о достигнутых успехах», не то чтоб ждать от них посылок.
Между тем, самаритяне на трех путях, обозначенных выше «мегалитами», создали новые точки цивилизации, вобравшие в себя корневую цивилизацию, и прибавили к ней все то, что сами выдумали на пути и подсмотрели у прочесываемых племен аборигенов, то есть поднялись на новую, довольно высокую ступеньку общемировой цивилизации. На новом месте, естественно, организовался новый клан «учителей» народа. Основная цель которых – не только брать как можно больше денег за свое учительство, но и в подчинении своей воле ротозеев с помощью модернизации прежней религии в какую–нибудь новую, отличающуюся от старой количеством складываемых кучкой собственных перстов (трех вместо двух). Ну, и еще кое–чем незначительным, например, пить или не пить вино. А если есть «учителя», не допускающие возражений, когда они городят явную дурь, то возникают и противники, отделяющие себя от этой дури (кар – корень, определяющий разделение чего–нибудь от чего–нибудь). То есть, караимы, карийцы, корейшиты и так далее (в моем понимании этих слов) превращаются в новых самаритян и идут дальше. А «новая точка» начинает загнивать.
Таким образом, образуется лестница научно–технического прогресса и общей культуры, расположенная горизонтально по меридианам, параллелям и между ними наискосок, и поэтому высота ступенек кажется мнимой, примерно как мнимая линия, где небо сходится с землей (по–еврейски сам–ар). Но любая лестница когда–нибудь кончается, например, когда она упрется в океан, она же у нас – горизонтальная. Здесь раввинисты догоняют самаритян, и последним становится не очень сладко, думать о научно–техническом прогрессе уже некогда, рассчитаться бы только с накопившими долгами раввинам. На всем отвоеванном у самой Земли пространстве наступает усреднение, только оно не такое уж прогрессивное, чтобы докатиться до истока пути. Поэтому исток этот остается на том же самом уровне развития, на каком его оставили первые оторвавшиеся от раввинистов самаритяне, и в результате с берегов океанов кажется, что там, на старте и есть первобытный строй. Ибо он уже ничем не отличается от тех краев, где торговое племя появилось на первых этапах своих трех первичных путей. То есть, хрен, как говорится, редьки не слаще. Именно поэтому точка исхода и потеряна самими евреями. Пусть мне скажут спасибо, что я ее им отыскал.
Конечно, не все так просто и однозначно как здесь изложено, но накручивание трелей и фиоритур усложнит понимание, доведя его до бессмысленности. Поэтому я даже не упоминаю здесь о Второзаконии Моисея, которое сперва еще надо само понять, ибо историки и левиты всех известных религий выдают Первозаконие за Второзаконие до сего дня. Я лишь здесь скажу, что если бы не было истинного Второзакония, освобожденного напрочь от морали, переданной суду, то на Земле не было бы никакой западной демократии. И, стало быть, на всей Земле было бы одно и то же – людоедское правление народом, восточный синкретизм или по–марксистски – азиатская формация. Но это не относится к предмету статьи, и я замолкаю на этот счет.
Вот теперь можно вновь приступать к мегалитическим сооружениям древности. Но предварительно надо очертить сам древний Йемен, так как ныне его границы совсем не такие как прежде. В него надо включить сердце нынешнего ислама Мекку и Медину (Ясриб) и, прежде всего Медину, ибо там зародился суд на основе частного права, и именно оттуда родом (во всяком случае, родом деятельности) Моисей. Затем к Йемену надо добавить Эфиопию, так как ранее это все же было – единое государство – Аксум. А теперь посмотрим на местные мегалиты, и не только на мегалиты, но и на основы первобытных технологий.
Из мегалитов тут наличествуют гигантские каменные цистерны, выложенные из дикого камня наподобие точно таких же каменных стен по всему миру. Никто не знает, когда они построены, они давно уже не используются, так как нынешнему, довольно редкому, местному населению они не нужны, тем не менее, смысл их и предназначение очевиден: сбор паводковых вод для засушливого времени года. Значит, когда–то население здесь было гуще нынешнего, и жизнь протекала не такая унылая.
Здесь же – родина каменных 3–7 этажных домов–башен с центральным каменным же столбом–столпом, сужающимся кверху, так как вокруг него вьется лестница на следующие этажи. Чаще всего дома–башни построенны вплотную друг к другу по кругу, так что они образуют внутренний двор–базилику, а каждая такая башня называется кораблем – нефом. И только из этого моего предложения, даже не заглядывая в мои статьи на этот счет, вам должно быть ясно, что все на Земле религиозные храмы и даже городские стены средневековых городов, разделенные на прясла–секции «оборонительными» башнями, копируют эту базилику. А если вы еще взглянете на древние чертежи Константинополя, то вашему изумлению не будет предела. Вы воочию убедитесь, что городские стены сего древнего града вовсе даже и не стены, а стоящие почти что вплотную друг к другу те же самые башни–дома, а общая длина собственно стен меньше, чем суммарная длина этих башен–домов.
В Йемене и Эфиопии вы обратите внимание на целую кучу действующих и слегка потухших вулканов, и вам сразу же станет ясно, что «новохронологисты», начиная с Морозова, придают гомерически преувеличенное значение вулкану Везувий, делая их этого малозначимого (по сравнению с древним Аксумом) факта – начало жизни на Земле именно от Везувия. Кстати, древний культ Везувия согласно Фрезеру совсем другого рода.
Походив вокруг вулканов, вы найдете здесь кучу древних рудников, таких древних, что историки относят их чуть ли не к палеозою, причем эти рудники не какого–либо одного предназначения, а всего комплекса древнейшей металлургии, от золота до железа. И даже каменной соли, каковая в те времена на всем евразийском континенте добывалась только в Йемене и на русском озере Баскунчак, и еще неизвестно, что было дороже на вес – золото или соль? Ибо даже в прогрессивной Византии именно солью платили наемным солдатам и государственным чиновникам. Заметьте, не серебром, не золотом, а – солью. И здесь же вы найдете самые древние плавильни стекла, причем разноцветного, того самого, которое идет на бисер для аборигенов и ценится ими дороже алмазов.
Найдя много самых разных плавильных печей, вы тут же заметите или прочитаете в подходящих книжках, что когда–то в Йемене, в долинах и каньонах, росли неплохие леса, но очень чувствительные к урбанизации, примерно как тундра к гусеницам тракторов: всего один раз проехал, и на месте гусениц – болото лет на сто вперед. Только эти самые неустойчивые леса были почти в одночасье спалены в этих самых печах, повторяю, историки не дадут мне соврать, они же на меня – злые.
Затем надо поглядеть по сторонам на современный Йемен, и несказанно удивиться. Все, что описано выше, осталось в палеолите, так что современное население ничего об этом не знает. А само, хоть и собирает по три урожая в год как в Китае, пашет по–прежнему деревянной сохой, покупает друг у друга рабов и вообще пребывает в средневековье. Даже – почти в «первобытно–общинном строе», но вот что интересно. Здесь есть все до одной религии, которые разбрелись по всей Земле. Тут они в полном комплекте, начиная с первобытного иудаизма, еще не замаранного левитизмом–раввинизмом. Я думаю потому, что не все левиты и раввины–учителя ушли в Европу и другие более благоприятные места учить бывших самаритян и караимов уму–разуму. Некоторые остались.
Перед путешествием в эти места я бы посоветовал вам также прочитать несколько книжек про мегалиты других мест на Земле, например, про мегалиты Индии, острова Пасхи и Центральной Америки. Это чтобы вы могли сравнить с тем, что увидите в большом Йемене – Аксуме. Здесь поражающих воображение мегалитов нет, не считая вышеупомянутых цистерн, все маленькое, компактное и как ныне говорят дизайнеры квартир – функциональное. Никаких египетских пирамид. И вам сразу же станет понятным, что жили здесь рациональные люди, только очень давно, но тем не менее, официально назывались торговыми племенами и ходили в клетчатых «шотландских» юбках, какие историки описывают и рисуют и у инков, и у майя, да и вообще по всей Земле, только давно, а шотландцы их носят даже сегодня. Впрочем, я, кажется, о плавании по Гольфстриму центральноамериканского бога Кецалкоатля на Британские острова не писал в этой статье. Значит, о нем – в других работах. Зато скажу здесь, что имя этого бога начинается с еврейской фамилии–аббревиатуры Кац (читайте Еврейскую энциклопедию). И у меня на все это кое–что сказано в других работах.
Теперь всю эту информацию надо сопоставить с описанным выше расселением торгового племени и набором в своих головах ума–разума своего собственного и благоприобретенного у прочесываемых народов, и вам станет понятно, что никакой дурак, например, накопив знаний в американском университете, не поедет отдавать их к себе домой, например, в Россию. Так что мне и сказать нечего больше на этот счет.