- Да при чем тут смелость? Тут ноги на морозе задубели - вот и все.
Мудрый подошел к нему.
- А вот я тебе сейчас объясню.
- Объясняй не объясняй, а все равно не прилетит самолет. Намалеванный поднялся и хотел отойти.
Карпенко, дремавший до сих пор, сказал тоном приказа:
- Прилетит не прилетит, а сидеть надо. Дисциплина.
Намалеванный отошел от костра, послушал:
- Нет, не слыхать... А может, он и до фронта не дошел, старый хрыч...
Карпенко укутал ноги немецкой плащ-палаткой:
- Все может быть... милок... садись лучше, погрейся.
А в это время в звездном фронтовом небе, загребая лопастями винтов морозный воздух, летел к Ковпаку самолет, посланный Хрущ?вым. Это была старая машина ПР-5, с кабиной на четырех пассажиров. В кабине находились Молчанов, Катя, штурман и Корниенко.
Через полчаса полета штурман крикнул в трубку мегафона летчику:
- Подлетаем к фронту... давай полный газ...
Пассажиры переглянулись, подтянулись. Громче заревел мотор. В небе зашарили прожекторы. Луч скользнул по плоскости... Прошел мимо. Затем поймал машину.
Штурман крикнул в мегафон:
- Костя, обмани его... На крыло, на крыло...
Звездное небо долго, казалось бесконечно, переворачивалось под крыло машины. Прожектор цепко держал ее в своих щупальцах. Быстрые пунктиры пулеметных очередей проходили, казалось, сквозь плоскости. Мотор ревел на полном газу. Но вот машина вошла в пике, взвыла мотором и выскользнула из лучей прожекторов.
Штурман снял шлем, вытер вспотевший лоб и проговорил в мегафон:
- Молодец, Костя... Теперь газуй.
Радистка Катя выглянула из открытой кабины. Замелькала внизу белая снежная земля.
Рядом со штурманом сидел Корниенко. Он весь как-то вытянулся, прижался спиной к парашютному мешку и ни на кого не смотрел, закусив губу. К нему лицом сидели Молчанов и Катя. Мотор самолета ровно зажужжал, набирая потерянную высоту. Корниенко сунул руку под фуфайку. Когда сидящий рядом штурман бликнул фонариком, освещая большой планшет с картой, Корниенко взглянул тайком на свою руку. Она казалась вся черной.
Старик вытер руку о ватные брюки и снова откинулся на спину, закрыв глаза, как бы прислушиваясь к чему-то внутри себя.
Вскоре в мегафоне штурмана послышался металлический голос пилота. Штурман оживился.
- Ага... Дошли. Приготовиться. Заходи, Костя, с севера.
Несколько секунд ожидания. Самолет сбавил газ. Штурман крикнул пассажирам:
- Пошел!
Первым должен был прыгать Корниенко. Но он сидел с закрытыми глазами. Штурман взглянул на него, покачал неодобрительно головой. Снова крикнул, громче, чем требовалось:
- Костры проходим... Пошел...
Корниенко открыл глаза и, судорожно цепляясь за края дверцы, вывалился в люк. За ним один за другим выбрасывались радисты.
Хлопцы Карпенко при первом звуке долгожданного самолета плеснули в огонь бензину и подбросили сухой хвои. Костры запылали радостно и ярко, словно Карпенко хотел ими согреть все зимнее украинское небо.
Вдали от костров опускались два парашюта. Почти одновременно с ними - у самого костра - третий. К нему первому побежал Карпенко. Шпингалет и Намалеванный подняли белое полотно парашюта, накрывшее Корниенко. Карпенко опустился на снег рядом с ним. Он осветил его лицо карманным фонариком, взял за руку. Она была темной от запекшейся крови. Карпенко расстегнул стеганку, приник ухом к груди старика. Затем встал и строго посмотрел на Намалеванного:
- Как же ты смел говорить - не пройдет старик через фронт... Прошел... И обратно к своим вернулся.
Он взял из рук Намалеванного полотнище парашюта и тихо накрыл им лицо Корниенко. Костер вспыхнул, раздуваемый ветром, ярче и осветил лицо Намалеванного, по которому одна за другой бежали слезы.
- Выполнил свое задание Корниенко.
Шифровальщик Молчанов сам подошел к костру. Подскакали Ковпак и Руднев. Долго искали Катю-радистку. Когда же нашли, Молчанов обрадовался так, что бросился ее обнимать. Она вскрикнула:
- Ой, больно, я, кажется, руку вывихнула.
Ковпак озабоченно подошел к ней. Он осторожно взял ее за правую руку и провел по ней от плеча к локтю.
- Э, дивчино, да тут перелом.
Катя испуганно посмотрела на незнакомого деда.
- Как перелом? А мне сегодня же связь установить надо, сеанс у меня в два ноль-ноль.
Девушка ожидала всего, готовясь к вылету в тыл врага. Была готова и к тому, что, может, понадобится применить оружие, и к тому, что можно погибнуть, но к такой "случайности", как перелом руки, она готова не была. И это как-то надломило ее силы, и она тихо, по-детски всхлипнула.
Ковпак участливо склонился над ней.
- Теперь, дивчино, твой сеанс один - в лубках лежать.
- Что вы говорите, дедушка?
- Не дедушка, а командир отряда Ковпак.
Катя свалилась на руки партизан без чувств, и ее положили поближе к костру.
Руднев озабоченно спросил Молчанова:
- Связь мы дадим?
Тот помялся.