Я вскочил, хватаясь за автомат.
- Где?..
Костя протер линзы. Тыльной стороной ладони вытер глаза.
- Не показалось ли?
- Вон плывут.
Над рекой теперь уже ясно был виден дымок пароходов. Немцы шли из Мозыря флотилией.
Костя вихрем слетел с холма.
- Идут... каратели... шесть пароходов... - задыхаясь от бега, доложил он командиру.
- Так-таки шисть пароходив?.. Яка честь! Може, хлопче, тоби показалось? У страха очи велики... Га? - подымаясь на холм, говорил Ковпак.
- Шесть дымков... ей-богу... своими глазами...
Ковпак, Руднев и Базыма влезли на холм - их главный КП. Я только сейчас заметил, что солнце было высоко. Я проспал не меньше часа.
Связные остались у подножия холма. Через минуту поднялся туда и Федоров. Я верхом, пока еще суда были далеко и не могли видеть движения на низменном берегу, поскакал к командиру роты.
Москаленко сидел на кряжистом дереве. Внизу под деревом стоял командир пятой роты Ефремов.
С рязанским говорком на "о" Ефремов кричал Москаленко:
- Не видишь, говоришь, ничего... лучше смотри! Лучше, Микола...
- ...Два, чотыри... шисть... шисть дымков бачу, Степа. Нимци йдуть... шисть пароходив!..
Караван шел быстро; в трех километрах от крайней нашей заставы против села Дерновичи - катера открыли огонь по берегу из пулеметов и пушек.
Подошли ближе; наша застава молчала. Берег был пустынен. Что-что, а маскироваться мы умели.
Продолжая вести огонь наугад, суда плыли вниз по течению к Аревичам. Поравнялись с позициями пятой роты.
Цель была так близка и заманчива.
- Степа, давай команду... вдарим прямою наводкою... уходят же... Эх!
- Товарищ командир роты, дайте команду!
- Команда где?.. Уйдут немцы...
Ефремов скрипнул зубами.
- Молчать! Кто без команды выстрелит - уложу на месте!
Бойцы знали, что их командир слов на ветер не бросает. Судорогою свело пальцы на спусковых крючках, слеза выступила на глазах, уже несколько минут державших пароходы на мушке, но выстрела не было ни одного.
Ефремов, по приказу Ковпака, глубже затягивал немцев в мешок, чтобы вернее отрезать им пути отхода, пропустить к роте Горланова и бить по хвосту.
Он дал пароходам пройти еще двести метров и только тогда скомандовал по-рязански:
- Давай, робята! Жми на всю железку!
Загремела пушка Миколы, забухали бронебойки, заворковали станкачи, застучали ручники Дегтярева.
Не давая немцам опомниться, Горланов повел огонь в лоб.
Попав под кинжальный огонь, суда заметались по Припяти. Четкий строй их был нарушен в одну минуту. Судов оказалось больше, чем дымов. Между шестью речными пароходами, из труб которых валил дым, вертелось еще пять юрких катеров.
С пароходов вели сильный ответный огонь. Маленькая пушчонка Москаленко не могла с ним справиться. Я поскакал на КП и, получив санкцию Ковпака, с одной 76-миллиметровой пушкой пошел в обход, чтобы отрезать немцам отступление. Пушку прикрывала третья рота. В тот самый момент, когда Ковпак отдавал приказ начальнику артиллерии перекрыть отход немцев 76-миллиметровой пушкой, на КП, расположенный на холме, пришло донесение Горланова с просьбой прислать подводу за раненым бойцом Кулагиным.
Руднев крикнул связного Семенистого:
- Михаил Кузьмич! Найди сейчас же подводу и отправь к Горланову.
- Есть!
Семенистый поскакал к зданию школы. Здесь расположилась санчасть. Лошади стояли за клуней.
На крайней подводе сидел рыжеватый парень с пухлым лицом, маленьким носиком и глазками-щелочками. На макушке прилепился старый, облезлый авиашлем.
Парень сидел на сене, положив под себя винтовку.
- Эй ты, парашютист! - звонко крикнул Михаил Кузьмич. - Тебе говорят!
- А шо? - с досадой поднял голову парень.
- А то... ехать надо за раненым. Мотай сейчас же в восьмую роту, к Горланову. Да живей, живей поворачивайся! Звать как?
- А шо?
- Шо, шо! Звать как, спрашиваю?
- Ну, Кузя...
- Нукузя! Давай, Нукузя, за раненым!
- Воздух! - раздался голос дежурного.
Семенистый быстро повернул коня. Осмотрелся. К селу летел самолет. С криком "маскируйсь!" Михаил Кузьмич помчался по улицам.
Прошел час. Время бежало быстро, как всегда в азарте боя, незаметно...