Заключенные советских тюрем говорят:
— Если б в тюрьме не было смеха, то мы тут умерли бы еще до расстрела.
Смех, юмор, остроумная шутка или антисоветская частушка помогают заключенным бороться за жизнь, быть бодрее и преодолевать все жуткие особенности советской тюрьмы: страшный тюремный режим и пытки на допросах, голод и холод, тоску о навсегда утерянных семьях и мысли о предстоящей казни.
Ни в одном государстве мира нет такого количества народных произведений юмора и сатиры, направленных против правительства, как в Советском Союзе. Это одна из форм народной оппозиции. Особенно много юмористических и сатирических произведений рождается в тюрьме. Ведь заключенным терять уже нечего и страха перед репрессиями за "свободу слова" у них меньше, чем у людей на "воле", а времени для "литературного творчества" несравненно больше.
Вот несколько характерных образцов тюремного юмора и сатиры, собранных мною в тюрьмах Пятигорска и Ставрополя с 1937 по 1939 год:
Над дверью нашей камеры в главной ставропольской тюрьме, несмотря на запрещения начальства, иногда красовалась надпись мелом:
Входящий — не печалься, Ушедший обратно вернется:
О самом страшном в Советском Союзе концлагере на Колыме заключенные сочинили шуточную частушку:
Символ советского концлагеря — тачка. Условия работы с нею невыносимы, и для любого заключенного означают медленную смерть от непосильного труда. Поэтому заключенные, всеми средствами, стараются избежать работы с тачкой. Ей посвящена такая частушка:
Много старых русских пословиц заключенные переделали на новый антисоветский лад:
"Мировая революция нам нужна, как слепому зеркало". "В коммунистический рай путь короток, дойдем без подметок". "Пусти Сталина в рай, так он и его адом сделает". "Бумага все терпит и даже сталинскую конституцию". "Гнилое стахановское дело, сберечь бы нам только свое тело". "Колхозное терпение и стахановский труд все перетрут — даже нашу собственную шею".
Некоторые поговорки специально посвящены НКВД:
"Голод не тетка, НКВД не дядька".
"Как подследственный ни бьется, а следователь своего добьется".
"Собака лает — сосед доносит".
"Скажи мне, с кем ты знаком, и я скажу по какой статье тебя обвинят".
Очень распространено в советских тюрьмах "Сказание о быстром конвоире":
"Перед выводом осужденных из тюрьмы на этап конвоир им приказывает:
— "Иттить гуськом. Значит, друг другу в затылок. Шаг вправо, шаг влево— считаетца побегом. А ежели впрямь побежишь — собаку спущу, собака не догонит — пулю пущу, пуля не догонит — сапоги сыму, сам догоню. Я те научу, как бегать!"
Основной "продукт питания" заключенных советских тюрем это вода. Хлеб водянистый, суп жиденький» кипяток — два раза в сутки. Заключенные о своем "водяном" пайке отзываются насмешливо:
"В тюрьме ведро воды, по питательности, заменяет два килограмма хлеба".
Тюремный суп, называемый "баландой", обычно состоит из нескольких ложек крупы, сваренных в ведре воды. В одной частушке поется о нем:
Иногда крупа в супе заменялась солеными селедочными головками. Они разваривались и от них оставались только глаза, плавающие на поверхности. Такой суп получил название: "Карие глазки".
Когда в камеры пятигорской внутренней тюрьмы НКВД вносились ведра с таким супом, то заключенные хором начинали петь:
Довольно остроумно расшифровываются в тюрьме слова "ОГПУ" и "НКВД". В изложении тюремных юмористов это выглядит так:
"Заключенные, расшифровывая ОГПУ с начала, говорили:
— "О, Господи! Помоги Удрать! "Энкаведисты, отвечая заключенным, расшифровывали это слово с конца:
— "Удерешь — Поймаем, Голову Оторвем! "Когда название ОГПУ было заменено новым, т. е. НКВД, свирепость этого "почтенного" учреждения усилилась. Энкаведисты, запугивая контрреволюцию, новое название теперь расшифровывают с начала:
— "Ну, Контра Всероссийская, Держись!
"На что "контра", не теряя бодрости, отвечает шифровкой с конца:
— "Держусь! Вас Колотить Наловчусь!.."
Большим успехом в тюрьмах и концлагерях пользуются пародии на советские песни. Эти пародии сочинены авторами из среды заключенных. Наиболее популярна из всех пародия на "Марш веселых ребят":
Часто поют в тюрьмах и антисоветскую "Катюшу", пародирующую песню с таким же названием.
На советскую "Песнь о родине", из кинофильма "Цирк", заключенные ответили своей:
Счастливая и радостная, конечно, в кавычках, жизнь рабочих и служащих также нашла свое отражение в тюремном юморе. Советскую псевдо-народную "белорусскую" песню "Будьте здоровы, живите богато" тюрьма переделала в антисоветскую "Песенку о заработной плате
А вот и "зажиточная" колхозная жизнь в частушке:
Вышеприведенный образец тюремного творчества посвящен, так сказать, "советской закуске". Но в некоторых частушках фигурирует такая же выпивка. Особенно любима "бытовыми" заключенными частушка, неизвестные авторы которой умело разбираются в марках спиртных напитков:
Некоторые советские поэты воспевают конницу Буденного, как легендарную и никем непобедимую. В тюрьме о ней поется несколько иначе:
Модное в тридцатых годах танго "В бананово-лимонном Сингапуре" заключенные "приблизили" к советской современности. Вот первый его куплет:
Чаще всех этих песенок и частушек поют в советских тюрьмах "Подпольный Интернационал". Энкаведисты избивают и сажают в карцеры певцов, но бессильны искоренить эту пародию на коммунистический гимн. Два наиболее характерных куплета "Подпольного Интернационала "следующие:
Заключенные коммунисты от пения "Подпольного Интернационала" обычно воздерживались. У них была другая любимая песня, высмеивающая советских докладчиков:
Сотни антисоветских анекдотов и шуток слышал я в тюрьмах Пятигорска и Ставрополя. Многие из них очень метки и остроумны. В заключение этой главы приведу несколько анекдотов, высмеивающих советское "правосудие "и его служителей:
Бывает или нет?
Советский служащий встретил на улице знакомого энкаведиста. Тот спрашивает:
— Ну, как поживаете?
— Спасибо. Помаленьку. Бывает хуже.
— Что?! — заорал энкаведист.
— П-простите. Я… ошибся… Хуже не бывает.
Не пугайтесь!
К многоквартирному московскому дому, на окраине, ночью подъехал автомобиль. Какие-то люди ломятся в двери и обрывают звонки.
В квартирах паника. Квартиранты мечутся, прячут книги, жгут письма. Вдруг из-за дверей раздается голос:
— Не пугайтесь, граждане! Мы не энкаведисты. Не с обыском. Мы воры. Грабить приехали.
На свадьбе
— А где же посаженные отец и мать?
— Оба вчера посажены: отец за вредительство, мать за антисоветскую агитацию.
"Враги"
— Сколько в Советском Союзе врагов народа?
— Много. Все до одного враги, кто в Кремле не живет.
Кто отец?
— Итак, гражданочка, кого вы считаете отцом вашего ребенка? Иванова или Петрова?
— Позвольте, гражданин судья! Какой же Иванов отец, если он принудительные рабо1ы по суду отбывает? У него на алименты и денег-то нет.
Боязливый
— Ну-с, пациент! Чем вы больны? Покажите язык!
— А меня на год тюрьмы за хулиганство не осудят?…
Энкаведисты очень не любят тюремный смех. Они по опыту знают, что этот смех — одно из лучших средств антисоветской пропаганды для того, кто хочет и умеет им пользоваться.