Рекорды, поставленные П.Л.Капицей, оставались нетронутыми более 20 лет. Они были
побиты лишь в 50-х годах.
Постепенно Капица убедил Резерфорда построить специальную лабораторию для
исследований в сильных магнитных полях и при сверхнизких температурах. Резерфорд
поддержал эти предложения и даже получил соответствующие средства. Решение
вопроса сильно облегчалось тем, что авторитет Капицы в Кембридже уже был
чрезвычайно высок — его избрали даже членом Лондонского Королевского общества,
т. е. английским академиком.
И вот на древней кембриджской земле рядом со старыми корпусами колледжа
поднялось современное, хотя и не слишком большое здание лаборатории имени Монда,
директором которой был назначен П.Л.Капица.
Торжественное открытие состоялось в феврале 1933 г. в присутствии премьер-
министра Великобритании С.Болдуина и, разумеется, Э.Резерфорда.
Резерфорд был необычайно доволен и новым зданием, и его оборудованием, и
особенно новым директором Монд-лаборатории. П.Л.Капица, по мысли Резерфорда,
должен был бы впоследствии стать его преемником и по Кавендишской лаборатории.
Н.Винер вспоминал: "…в Кембридже была все же одна дорогостоящая лаборатория,
оборудованная по последнему слову техники. Я имею в виду лабораторию русского
физика Капицы, создавшего специальные мощные генераторы, которые замыкались
накоротко, создавая токи огромной силы, пропускавшиеся по массивным проводам;
провода шипели и трещали, как рассерженные змеи, а в окружающем пространстве
возникало магнитное поле колоссальной силы… Капица был пионером в создании
лабораторий-заводов с мощным оборудованием… Сейчас, в связи с созданием
атомной бомбы и развитием исследований по физике атомного ядра, такие
лаборатории стали совершенно обычными".
Однако директором Монд-лаборатории П.Л.Капица пробыл недолго. Пришло время
возвращаться на родину, надо было налаживать научную работу в Москве — создавать
Институт физических проблем Академии наук СССР. Главными темами научных
исследований этого института стали магнетизм и сверхнизкие температуры.
Обе эти проблемы должны были решаться комплексно, с участием физиков-
экспериментаторов и физиков-теоретиков. Капица думал о том, что их работа в
рамках единого института будет способствовать общему прогрессу исследований. По
его замыслу здесь должны были работать первоклассные ученые, полностью отдавшие
себя научному творчеству.
Однако Капица приехал в Москву, не имея ни сотрудников, ни научной школы.
Готовых кадров не было. А может, это и неплохо — создавать новые направления и
традиции.
Несколько лет заняло формирование и обучение основного и вспомогательного
состава сотрудников, образование его ядра. В институте культивировалось служение
науке. Руководство его также должно было участвовать в научном процессе. Капица
не собирался отказываться от проведения собственных исследований. "Только когда
работаешь в лаборатории сам, своими руками, проводишь эксперименты, пускай часто
даже в самой рутинной их части, только при этом условии можно добиться настоящих
результатов в науке, — писал он. — Чужими руками хорошей работы не сделаешь.
Человек, который отдает несколько десятков минут для того, чтобы руководить
научной работой, не может быть большим ученым. Я, во всяком случае, не видел и
не слышал о большом ученом, который бы так работал, и думаю, что этого вообще
быть не может. Я уверен, что в тот момент, когда даже самый крупный ученый
перестал работать сам в лаборатории, он не только прекращает свой рост, но и