2. Материальная база ОМСБОНа и соответственно материальная оснащенность отрядов, особенно в первый период войны (1941–1942 гг.), не соответствовали сложности и трудности задач, которые им приходилось решать в тылу врага. Они выходили в тыл с крупногабаритными рациями, батареями, с тяжелыми установками электродвижков и т. д. В отдельных случаях на каждого бойца приходилось от 40 до 50 кг различных грузов. Это делало отряды немобильными, малоподвижными. Первые отряды были оснащены в основном карабинами. В суровые зимы 1941, 1942, 1943 гг. из-за недостатка валенок частыми были случаи обморожений. Крайне отрицательно сказывалась необеспеченность отрядов и тем более подрывных групп точными картами местности. На имевшихся многое не соответствовало реальной действительности, что нередко приводило к опасным для отрядов ситуациям. Выше отмечалось, что фактическое отсутствие у бригады авиатранспортных средств сковывало оперативность десантников, принуждало многие отряды к чреватым потерями переходам линии фронта с последующим изнурительным и опасным многонедельным продвижением к месту базирования.
3. Выявились и недостатки в физической, спортивной, а в ряде случаев — и в специальной боевой подготовке бойцов. Следствием их были во многих случаях замедленное продвижение отрядов, гибель подрывников от неосторожного обращения со взрывчаткой и минами, неоправданные потери в бою. Нередкими были случаи потери радиосвязи отрядов с Центром и штабами фронтов. Вследствие потери связи, например, спецгруппа Н.И. Лапина (13 человек) вынуждена была вернуться с задания преждевременно.
4. Подчас командованием ОМСБОНа отдавались приказы, принятые без учета реальной ситуации. Так, в 1944–1945 гг., в условиях успешных наступательных действия Красной Армии, многие отряды получали приказы о перемещении на Запад, в том числе в Восточную Польшу, Словакию, Румынию, Венгрию, Восточную Пруссию. При этом не всегда было известно о физическом состоянии бойцов и командиров, многие из которых по 1,5–2 года и более без перерыва действовали в тылу врага и остро нуждались в психологической разрядке и отдыхе. О том, насколько важен учет психологического состояния бойцов, свидетельствует тот факт, что в отдельных отрядах имели место даже единичные случаи дезертирства и самострелов (это не относилось к основному составу бригады). Отряды нуждались в боевом и материальном переоснащении. А это не всегда удавалось своевременно осуществить. В ряде случаев командование ОМСБОНа не учитывало быстрых темпов продвижения советских войск, когда они обгоняли отходившие на запад отряды ОМСБОНа. Так было, например, с отрядами Медведева, Шестакова, Мадея, Градова и некоторыми другими.
Не приходится доказывать, что своевременный учет этих недостатков и упущений способствовал бы более успешным действиям спецотрядов и спецгрупп ОМСБОНа в тылу врага и меньшим потерям.
Но в целом, как отмечали командование и штабы ОМСБОНа и фронтов, командиры спецотрядов и спецгрупп успешно справлялись с поставленными перед ними задачами, а их личный состав проявил сплоченность, выдержку, энергию, мужество и отвагу.
К лету 1943 г. резко возросло количество отрядов и групп бригады, действовавших на оккупированной территории. Некоторые из них, как уже отмечалось, разрослись в бригады и соединения. Состав других, как диктовал характер их задания, оставался стабильным и не превышал 25–30 человек. Обычной стала посылка спецгрупп в составе опытных разведчиков, диверсантов, радистов, минеров в крупные партизанские соединения с целью обучения партизан и оказания помощи в выполнении наиболее ответственных заданий. Так, летом 1943 г. в соединение C.A. Ковпака была заброшена спецгруппа майора И.У. Юркина. Опытный чекист стал впоследствии начальником особого отдела 1-й Украинской советской партизанской дивизии им. С.А. Ковпака.
Тогда же на аэродром соединений генерала Сабурова прибыла группа «Вымпел» майора И.П. Шилова, направлявшаяся под Новоград-Волынский в первое Молдавское соединение партизан.
Следует отметить, что в бригаде все время происходила смена отрядов и спецгрупп: возвращались с заданий «бывалые», одновременно создавались новые отряды и группы. Всего же к концу 1943 г. из состава ОМСБОНа было сформировано для действий в тылу врага 134 спецотряда и спецгруппы общей численностью 2575 человек. Число партизанских отрядов, организованных омсбоновцами из местного населения, достигло 40. В них состояло около 4300 человек. Около 2 тыс. лиц призывного возраста были переправлены омсбоновскими отрядами через линию фронта и переданы в распоряжение соответствующих военкоматов.
При переправке отрядов в тыл врага все чаще стали прибегать к помощи авиации. Самолеты стали совершать посадки в расположении отрядов Медведева, Градова, Шестакова, Лопатина. Омсбоновцы пользовались также аэродромами соединений Ковпака, Федорова, Сабурова. Тем самым появились возможности для организации смены личных составов отрядов; вызова командиров и комиссаров в Москву для отчетов, обмена информацией, инструктажей; посещения представителями командования ОМСБОНа и его штаба отрядов на местах и оказания им помощи; доставки на Большую землю раненых, военнопленных, важных документов и т. д. Возможность переброски раненых в Москву имела принципиальное значение, так как этим не только создавались нормальные условия для оперативного вмешательства и лечения, но и укреплялся моральный дух бойцов отрядов и спецгрупп. В то же время эвакуация раненых увеличивала маневренность и дееспособность отрядов.
Все более весомым становился вклад омсбоновцев в общее дело борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в тылу врага. Отмечая это обстоятельство, бывший начальник Центрального штаба партизанского движения генерал П.К. Пономаренко писал о том, что большинство спецотрядов и спецгрупп, действовавших в тылу немецко-фашистских войск, было создано в ОМСБОНе и что превращение их в крупные отряды и соединения «способствовало росту партизанского движения, а с другой стороны, в огромной степени расширяло возможности для разведывательной и контрразведывательной работы».
Летом 1943 г. значительно расширилась география действий омсбоновских отрядов и групп в тылу врага. Наряду с Белоруссией и Украиной они сражались теперь в Крыму, Молдавии, Прибалтике, а с начала 1944 г. — на территории оккупированных стран Восточной Европы.
Несколько слов об организации партизанского быта. Первейшей заботой командования отрядов, а затем бригад и соединений было создание партизанской базы или лагеря. Начиналась эта работа с выбора наиболее подходящего места. Оно должно было отвечать целому ряду условий, таких, как относительная близость к основным объектам разведки и диверсий, скрытность и защищенность.
Более всего для лагеря подходили зеленые песчаные островки, окруженные труднопроходимыми болотами и лесами. Определив место, приступали к строительству лагеря. На временных стоянках строили шатровые шалаши: сходящиеся шатром слеги наполовину высоты прикрывали густым слоем лапника, верхнюю часть шатра оставляли открытой для дыма, внутри шалаша горел костер, поддерживать огонь в котором входило в обязанности дневального. Спали по двое, подложив под себя один полушубок и накрываясь вторым.
Постоянная база представляла собой целый городок относительно благоустроенных землянок, планировка и расположение которых определялись их назначением. Как правило, в центре лагеря размещались штабная землянка и землянка медчасти. Их окружали жилые землянки, где по отделениям размещались бойцы. Партизаны стремились по возможности благоустроить свой быт. Так, в лагере Градова в Гресском лесу землянки изнутри были обтянуты парашютным шелком. Лагеря больших отрядов и бригад имели развитые хозяйственные службы: столярные, сапожные, слесарные и швейные мастерские, конюшни, бани. Специальные площадки отводились для построений, ведения боевой и политической учебы. Неподалеку от лагерей расчищали площадки для приема авиасбросов и парашютистов.
Подходы к лагерю, как правило, минировались. Минные заграждения имели оборонительную и сигнальную функции, так как взрывы предупреждали о приближении врага. В то же время они резко ограничивали маневренность карателей. Охрану осуществляли часовые, дозорные и выдвинутые на несколько километров от лагеря секреты.
В строительство каждого такого лагеря было вложено много труда и смекалки. Партизанская жизнь предъявляла серьезные требования к каждому бойцу. Нужно было владеть всеми видами оружия, минноподрывной техникой, навыками разведчика и вместе с тем уметь делать все необходимое по хозяйству: строить шалаши и землянки, разжечь костер, молоть муку и печь хлеб, починить обувь и одежду, смастерить все необходимое, запрячь коня в телегу, сплести лапти, сварить обед, подоить корову, выкопать колодец и многое другое.
В лагерях омсбоновских отрядов соблюдался армейский порядок, в основе которого лежала безупречная дисциплина и неукоснительное соблюдение уставных требований. Был введен строжайший запрет на употребление спиртных напитков.
Вот как описывает очевидец лагерь одного из отрядов ОМСБОН:
«…Нам понравился лагерь Карасева. На небольшой возвышенности протяженностью около 300 метров, зигзагообразно тянувшейся в густом сосновом бору, были построены землянки.
…Ближайшие подступы к лагерю были со всех сторон заминированы. По всему периметру вокруг лагеря были сооружены окопы, ходы сообщения, пулеметные ячейки. Причем это сделано надежно, по-хозяйски и надолго.
На берегу небольшой речушки была столовая, чуть далее — баня, срубленная из спиленных сосновых бревен».
Главной заботой хозяйственников являлось снабжение отрядов продовольствием. Большую, помощь и поддержку в этом оказывало местное население. Так, в партизанских зонах Белоруссии хлеб, мясо, сало и другие продукты крестьяне сдавали партизанам организованно, в счет госпоставок, под соответствующие расписки. Но основным способом снабжения отрядов продовольствием были так называемые хозяйственные операции, часто представлявшие собой боевые столкновения с противником, нападения на его обозы и склады. Такой, например, была операция «Соль», осуществленная бойцами отряда «Олимп». С обеспечением солью в партизанских зонах было особенно тяжело. Остро ощущалось ее отсутствие и партизанами и крестьянами.
Разведка отряда доложила, что из гарнизонной базы в Ельске выехал обоз с солью — восемь подвод под охраной колонны конников. Группа П. Ярославцева устроила засаду на дороге на перегоне Ельск-Новая Рудня, а у села Будки противника поджидала кавалерийская группа Е. Ивлиева. Кавалеристы разгромили вражеских конников, охранявших ехавшего с обозом в фаэтоне шефа жандармов, и уничтожили прибывших на машине карателей. А группа П. Ярославцева захватила обоз. Взяв часть соли для нужд отряда, бойцы предложили повозочным вести соль в деревню, где ее раздали крестьянам.
Большое внимание командование уделяло обеспечению продовольствием групп, уходящих на задание. С этой целью в отряде «Победители», например, было налажено производство копченых колбас.
Исключительное внимание уделялось охране лагерей и баз отрядов. Специальная система контрольных пунктов с соответствующей сигнализацией помогала оповещать подрывные группы, находящиеся вне лагеря, о место нахождения отряда или о месте возможной встречи в тех случаях, когда немцы начинали карательные операции и отряд вынужден был оставить прежний лагерь.
В обычные, будничные дни для всех бойцов, не бывших на заданиях и в охране, проводилась боевая учеба. В бригадах и соединениях было налажено обучение вновь пришедших в отряды партизан из числа местных жителей. Занятия по особой программе вели офицеры и сержанты осмбоновцы.
Постепенно бригады и соединения обрастали большим хозяйством. Так, в ноябре 1943 г. при выходе из Цуманских лесов колонна медведевцев растянулась на марше на 3 км. Обоз включал до 50 фурманок: везли раненых и боеприпасы, продовольствие — бочки с засоленным мясом и салом, ящики с колбасой, посуду, хозяйство оружейной, столярной и сапожной мастерских, трофеи.
Партизанская жизнь требовала умения преодолевать повседневные испытания — труднейшие многокилометровые походы, когда груз каждого бойца достигал 40–50 кг; когда неделями не снимали с себя одежду и обувь, не мыли тело, сытно не ели; когда карательные экспедиции сменяли одна другую, а бой — ночные марш-броски и новые столкновения с врагами. Привычными явлениями, если к этому можно привыкнуть, были постоянное недоедание, а то и голод в течение длительного времени, холод, борьба со вшивостью, чесоткой, тифом, цингой. Требовались величайшая внутренняя мобилизованность каждого бойца, организованность и строжайшая дисциплина, чтобы выдержать эти испытания и быть всегда в боевой готовности.
Особую заботу в лагерях проявляли о больных и раненых. В центре внимания командования отрядами, бригадами и соединениями все время оставалась медицинская служба. Постепенно она обрастала автономным хозяйством, со своими землянками, операционными, аптеками, стоматологическими пунктами. Возглавляли медслужбу молодые военврачи, вчерашние выпускники медицинских институтов, приобретшие в тылу врага огромный практический и организационный опыт. Геройски проявили себя в тылу врага военфельдшеры и санитарки — бывшие студентки вузов. Впоследствии, по мере того как отряды вырастали в бригады и соединения, в каждой роте появлялась своя медицинская служба с военврачом, фельдшером, санинструктором. Последних готовили в соединениях на специальных курсах.
Судьба раненых и больных, как вспоминает А. Цессарский, глубоко волновала весь отряд. Для них создавали специальные кухни. Много усилий прилагалось для обеспечения медслужбы медикаментами и хирургическими инструментами. Их сбрасывали на парашютах, доставали через подпольщиков в городах.
Для больных и раненых заготовляли березовый сок, заячью капусту, чернику, малину, бруснику, клюкву, дикий чеснок, целебные травы; их поили хвойным настоем.
И результаты героических усилий омсбоновских медиков были поистине поразительными: так, в условиях беспокойной партизанской жизни, с ее тревогами, боями, передвижениями, острой недостачей самого необходимого, в бригаде Д.Н. Медведева из общего числа 250 раненых 238 были возвращены в строй! Врачам-терапевтам приходилось уже в лагерных условиях овладевать специальностью хирургов. Ими были сделаны десятки сложнейших операций, и при этом многие, особенно в первые месяцы пребывания в тылу врага, — с помощью самых примитивных инструментов.
Так, А. Цессарский вынужден был ампутировать бойцу Фролову гангренозную ногу… дровяной пилой. Он же ампутировал поперечной пилой ногу Н. Фадееву, оперировал Хосе Гросса, у которого была разбита разрывной пулей лопатка, и многих других бойцов. К счастью, в его распоряжении был наркоз. Ему же удалось спасти бойца Шаликова, раненного в область печени. Особенно частыми были случаи легких ранений, а также обморожений, ожогов и… потертостей ног во время бесконечных партизанских походов.
Спасение раненых было делом всех бойцов. Приведем случай из практики отряда «Победители». В бою с карателями был ранен боец В. Быков. Требовалась срочная операция. В это время каратели подошли к лагерю, и необходимо было срочно уходить в глубь леса. Но Д.Н. Медведев приказал роте Базанова во что бы то ни стало задержать противника на 30 минут: столько требовалось А. Цессарскому для завершения операции. И партизаны и врач сделали все возможное. Жизнь бойца была спасена, а отряд благополучно отошел в лес.
Мы привели примеры из практики медслужбы отряда «Победители». Это объясняется тем, что ее опыт нашел подробное освещение в замечательной книге A.B. Цессарского «Записки партизанского врача». Но эти примеры были характерны для практики медицинских служб каждого из омсбоновских отрядов.
И каждый отряд стремился во что бы то ни стало обеспечить доставку тяжелораненых и тяжелобольных в прифронтовые госпитали и советский тыл.
Омсбоновские врачи оказывали медицинскую помощь местному населению, принимали роды, обходили больных, организовывали борьбу с эпидемиями, вели санитарно-гигиеническую пропаганду.
Как уже отмечалось, Ставка Верховного Главнокомандования и Наркомат внутренних дел ставили перед ОМСБОНом задачи по организации и проведению систематической, планомерной разведки, сбору военной, политической, экономической, социальной информации, необходимой для высшего командования Красной Армии, командования фронтами и для органов государственной безопасности, а также для центрального и местных партизанских штабов и подпольных партийных и советских органов.
Разведывательные задачи стратегического, оперативного и тактического характера ставились перед всеми отрядами, действовавшими в тылу врага. Но для некоторых сбор разведданных являлся основной задачей. Нередко речь шла об информации совершенно определенного, конкретного характера, а именно о подготовке врагом той или иной наступательной операции, о предполагаемом направлении удара; о степени концентрации сил врага и их составе; о новых видах вооружения и его количестве; об интенсивности и характере армейских перевозок по той или иной магистрали; о перемещениях сил противника; о промышленных объектах и состоянии военного производства и т. д.
Четко налаженная разведка была необходима и для обеспечения условий жизни и борьбы партизанских отрядов, бригад и соединений и безопасности населения партизанских зон. Разведчиков принято называть глазами и ушами армейских штабов. Для партизанских штабов это определение являлось верным в еще большей степени. Лишь разведка могла помочь определить наиболее эффективное направление партизанских ударов по объектам важного значения, вражеским гарнизонам и по коммуникациям врага, а также своевременно оповестить о подготовке карательных экспедиций, их целях, сроках, составе и количестве задействованных сил и их вооружении. Все омсбоновские спецгруппы и спецотряды имели в своем составе отделы разведки, которые возглавляли опытные чекисты.
На них же возлагалось и руководство ведением контрразведки, т. е. противоборством с разведкой врага, с засылкой противником агентуры в советский тыл, а также с вражеской агентурой, засылаемой в партизанские отряды и подпольные группы. Фашистская разведка прилагала особые усилия для засылки своих агентов в отряды, бригады и соединения ОМСБОНа. Поэтому наряду с агентурной разведкой, осуществляемой опытными резидентами, действовавшими иногда при поддержке спецотряда, и с разведкой тактической, проводимой разведчиками спецгрупп и спецотрядов, а также разведчиками и связными подпольных групп, действовала еще и оперативная разведка, усилия которой были направлены на решение задач по обеспечению безопасности данного отряда, бригады, соединения.
Эффективным способом добычи развединформации чекистскими группами являлись: разведка боем (налеты на воинские штабы, узлы связи, комендатуры, полицейские участки), захват языков, перехват связных, штабных работников и других военных должностных лиц.
Большую помощь чекистам-разведчикам в сборе важной информации, нередко стратегического назначения, оказывали подпольщики, устраивавшиеся по заданию партизанского руководства вольнонаемными в воинские части противника и их штабы, в комендатуры, столовые, прислугой на квартиры крупных чинов гитлеровской военной администрации.
Основным методом нанесения ударов по фашистам для бойцов «невидимого фронта» были диверсии на коммуникациях врага, на военных и промышленных объектах.
При осуществлении этих операций использовались толовые заряды и самые разнообразные минные устройства — от миниатюрных магнитных мин, мин замедленного действия (МЗД) и неизвлекаемых мин (НМ) до мощных фугасов. Среди подрывников-омсбоновцев были асы минноподрывного дела, на личном счету которых от 10 до 20 и более спущенных под откос вражеских эшелонов, взорванные мосты, станционные сооружения и другие объекты. К их числу принадлежали Е.А. Телегуев (на личном счету — 20 эшелонов), П.С. Лисицын (19), И. В. Майский (18), Э. Б. Соломон (Калошин — 17), Хаджибатыр Бадоев (до 20), В. Хазов (в 1942 г. только за четыре месяца взорвал 11 эшелонов), М. Пикунов (14 эшелонов), Н. Голохматов, К. Мокропуло, П. Широков, Б. Бурондасов, И. Массляков, К. Мадей, Б. Семенов и другие.
Большинство из них уходили в тыл врага по нескольку раз. Некоторые же действовали в тылу противника до двух и более лет без перерыва!
На протяжение всех лет войны менялись условия проведения диверсионных операций, особенно на железнодорожных магистралях, и автодорогах.
Все более сложной и изощренной становилась система охраны железнодорожных станций и путей на перегонах. Если в 1941–1942 гг. дело ограничивалось, как правило, патрулированием (обычно три парных патруля на каждый километр пути; с лета 1942 г. им придавали до 10 полицейских), то в 1943–1944 гг. системы охраны дорог достигла предельной насыщенности боевой силой, техникой, средствами обнаружения и уничтожения подрывников и заложенных ими мин. Патрулирование на стратегически важных дорогах дополнялось устройством вышек для охраны, снабженных прожекторами и пулеметами, дотов; созданием открытых пространств, для чего на 200–300 м по обе стороны пути вырубались леса; установкой на подходах к путям мин-ловушек, шумовых устройств, проволочных заграждений.
Наиболее тщательно охранялись железнодорожные мосты. Каждый из крупных мостов представлял собой настоящий оборонительный рубеж с колючей проволокой, минными заграждениями, системой вышек с пулеметами, дотами, прожекторными установками, ракетной сигнализацией. Через определенные промежутки времени по магистралям проходили бронепоезда, обстреливавшие лесные подходы к дорогам. Широко использовались хорошо обученные сторожевые собаки. Стремясь отвести взрывы от паровозов и вагонов, немцы пускали впереди эшелонов пустые платформы. На особо опасных участках пути резко замедлялось движение транспорта, а на некоторых оно разрешалось лишь в дневные часы и только после тщательного осмотра соответствующего участка дороги в целях поиска мин.