- Мы производили расчеты, Сергей Николаевич, - сказала Юнна.
- Расчеты - это хорошо, - с явной иронией сказал Воронков. А что происходит у Шайхометова?
- Леса нет, - сказала Юнна. - Железная дорога держит за горло. Отсюда все проблемы.
- Минутку, - прервал ее Воронков, - вы, Юнна Александровна, дойдите до слова "однако". Предположим: "однако к пятому августа недостатки будут устранены".
- Однако, - медленно сказала Юнна, - к пятому августа положение станет еще хуже.
Воронков грозно взглянул на Ковальскую, но ничего не сказал.
- Ладно, разберемся на месте у Шайхометова, - тяжело заключил он. Подошел к Марату.
- Ну как? Освоился? - спросил он у сына.
- Нормально, - солидно ответил Марат. - С энергией перебои частенько бывали.
- Где я тебя найду вечером?
- В общаге.
- Володя! - возмутился Воронков. - Ну как он у тебя говорит? В общаге!
- Не доглядел, - засмеялся Володя.
- Это я у тебя так говорю, - сказал Марат отцу. Воронков не нашел ответа и пошел к машине. Юнна торопливо сказала Володе:
- Как наш роман?
- Продолжается, - улыбнулся Володя. - Завтра утром мы улетаем.
- Мне тебе надо сообщить нечто важное. Где ты сегодня вечером?
- Там же, у столба. С десяти.
- С двенадцати, - сказала Юнна и села в машину.
Когда улеглась пыль, поднятая уехавшими машинами, Володя улыбнулся, захлопал в ладоши и сказал:
- Ну что, моряки, поздравляю!
Все стали пожимать друг другу руки. Володя подошел к молчавшему мрачному Петру Семушину и стукнул его по плечу.
- Ну, - сказал он, - а ты боялся.
- Я и сейчас боюсь, - ответил Петр. - И я хочу тебе сказать, капитан, вот что: лучше поругаться на земле, чем на горе.
- Я с тобой не ругался, Петр, - сказал Володя. - Я просто сторонник принципа единоначалия. Так меня научили на флоте.
- А я с тобой поругался, - сказал Петр. - Мысленно, конечно. Я тебе облегчу жизнь, капитан. Ты все равно должен выбирать идут только четверо. Я сам отказываюсь от горы.
Володя помолчал немного. Молчали и все вокруг.
- Когда мы с тобой последний раз ходили вместе? - спросил Володя.
- Пять лет назад, - сказал Руслан вместо Петра, - на стену Короны.
- Это когда гроза была, помнишь? - сказал Саша.
- Да-да, - сказал Володя, - мы тогда связали все железо и кинули вниз на сорокаметровом конце. Помнишь?
- А вы, дураки, - сказала Лида, - стали выталкивать из палатки Вадика Кавешникова, потому что у него было два вставных металлических зуба!
- Он, кстати, сильно сопротивлялся! - вспомнил Володя.
- А что ему оставалось делать? - сказал Петр и улыбнулся. Он запрыгал, как меченый атом: "Ребята, вы что, вы серьезно У меня двое детей, жена любит, вы что?"
Все смеялись.
- Да, славная была гора, - сказал Володя. - Ладно, Петр, решил так решил.
Возникла неловкая пауза.
- И что? Вы его выгнали? - неожиданно спросил Марат.
- Кого? - не понял Володя.
- С железными зубами.
- Это была шутка, Марат. Тогда было немного страшновато молнии били непрерывно, все железо светилось и гудело от электричества, из палатки нос страшно было высунуть. Однако нашелся один человек, который вышел на этот жуткий ливень и под эти молнии, собрал все наше железо - кошки, крючья, ледорубы, завязал все железо на длинную веревку и спустил вниз, чтобы молнии, которые очень любят бить в железо, миновали нас.
- Это ты, Володя? - спросил Марат.
- Это Петр, - ответил Володя.
Ясным ветреным утром команда была уже на аэродроме так громко называлось небольшое поле, где полоскалась под ветром полосатая "колбаса" на мачте и возле дощатого домика стоял одинокий вертолет. Отсюда, с плоскогорья, хорошо был виден город строителей - белый горох домов, спички подъемных кранов над серой ребристой ладонью плотины. Снаряжение было погружено, команда сидела на траве. Немного в стороне тоже возлежали на ветерке оба пилота. Единственный провожающий Петр.
Наконец на дороге, поднимавшейся к аэродрому, показалась машина. Впереди сидела женщина, все узнали Юнну. Пока машина подъезжала, Лида быстро, не глядя на Володю, сказала:
- Одна просьба. Сейчас ты будешь прощаться со своей пассией - не убивай меня до конца.
И, не дождавшись ответа, отошла. В машине кроме Юнны оказались Воронков и Марат. Воронков вышел и уже издали заговорил:
- Ну что, Володя? Мы тут с товарищами обменялись - отдаю я его тебе. Но так договорились - никаких подъемов, пусть сидит внизу, занимается хозработами. И требовать с него построже! Тем более что я еще должен остаться здесь. А вообще, - Воронков сделал попытку погладить сына по голове,отчего Марат недовольно уклонился, - верный мы взяли курс на трудовое воспитание. Есть сдвиги в положительную сторону! Ну, давайте прощаться? Как говорили в наше время - от винта!
Счастливый Марат побежал в самолет и кинул туда свой рюкзак.