- Интересно, - сказал Руслан, - какие вы роли в театре играете?
- Разные, - зло сказала артистка и убрала деньги.
- Я бы вам давал только отрицательные, - сказал Руслан и продолжал заполнение протокола...
Страховал с крыши Саша Цыплаков. Он был сильно недоволен, посматривал, как веревка оставляет следы на его рубашке, которую украшала, между прочим, бабочка.
Володя, уперевшись в крышу ногами, начал спуск. Веревка скользила сквозь блестящее кольцо карабина, пристегнутого у него на груди. Крыша кончилась. Она нависала над стеной, и Володя, слегка оттолкнувшись ногами, повис в воздухе. Стена и окно были в полуметре от него, в так называемой "мертвой зоне". чтобы достичь окна, Володя должен был раскачаться в воздухе. Как и говорил Воронков, окно было открыто...
Володя стал раскачиваться на уровне окна. Цыплаков, не видя капитана, тщательно страховал. Наконец Володе удалось схватиться рукой за переплет рамы. Он подтянул ноги к окну и выпрямился на подоконнике. В эту секунду из квартиры, из-за тюлевой занавески, он услышал высокий напряженный голос:
- Назад!
Володя просунул голову в окно, отодвинул занавеску и увидел, что посреди комнаты стоит подросток лет четырнадцати и целится в него из ружья.
- Руки поднять? - сказал Володя.
- Я буду стрелять! - грозно сказал мальчишка.
- В человека стрелять нельзя, - сказал Володя и спрыгнул в комнату. Ему мешала веревка. Он высунулся в окно и крикнул:
- Саш, протрави, я здесь!
Володя стоял к мальчишке спиной. Хотя был уверен, что тот не посмеет выстрелить, все же спина была холодной. Повернулся к мальчику. Тот все еще стоял с ружьем в руке, но решимости у него поубавилось.
- Человек - не заяц, - сказал Володя, снимая с груди упряжь обвязки. - Да и в зайца стрелять тоже...
В квартиру стали звонить.
- Не открывайте! - почти попросил мальчишка.
Мальчишка был самый обыкновенный, джинсовый, голенастый, узкоплечий. Но глядел волчонком, зубы стиснуты, руки дрожат, палец на курке. Володя неожиданно для себя взял да и провел ладонью по его жестким, как щетка, волосам, но интуитивно почувствовал, что повторять этого не стоит: вырвется мальчишка, оскалится, падет в истерику. "Ну ладно, ладно, - пробормотал Володя,- бывает, бывает..." Но гладить больше по волосам не стал. Мальчишка как-то обмяк, но все еще держал в руках ружье.
- Давай мы сначала ружье поставим на место, - сказал Володя, взял из его ватных рук ружье и посмотрел - заряжено ли. Заряжено.
- Серьезный ты мужик, - сказал Володя.
- Я ему все равно отомщу, - сказал мальчишка.
В квартиру звонили непрерывно.
- Отцу? - спросил Володя.
Мальчишка кивнул.
- Он меня избил.
- Это обидно, - сказал Володя, - но с ружьем все равно нельзя. Как тебя звать?
- Марат. А вы пожарник?
- Альпинист.
- Возьмите меня к себе.
- В секцию?
- Ну хоть бы и в секцию. Я все равно от него убегу. А жить у вас можно? У меня есть значок "Турист СССР". В квартиру уже не только звонили, но стучали кулаками.
- А где твоя мама, Марат? - спросил Володя.
- Опять этот идиотский вопрос, - сказал Марат и будто даже обиделся. - Мамы у меня нет. Она нас бросила. Только по телефону руководит: бе-бе-бе, двойки-тройки.
- Ну так что же ты на отца-то с ружьем? - возмутился Володя.
- А знаете, как он меня ударил? Со злостью!
Володя пошел открывать.
- Ну, наверное, за дело? - спросил он.
- За маленькое, - сказал Марат. - Можно было просто объяснить, как советует педагогическая наука - так и так, вы не правы.
Володя открыл дверь. Там и вправду были очень хорошие иностранные замки. Воронков печально стоял перед ними.
- Доволен? - спросил он у Марата. Тот не ответил. - Спасибо, товарищ Садыков.
- Не за что, - сказал Володя и стал собирать свои веревки.
- Запомни мой телефон, Марат, - сказал Володя, поглядывая на Воронкова, - 33-06-47. Приходи к нам на тренировки. А обижать тебя мы никому не позволим. Пока.
- А кого спросить? - спросил Марат.
- Садыкова Володю. Или капитана. Позовут. Володя вышел из квартиры, и за ним сразу же вышел, предварительно прихватив большую связку ключей, и Воронков.
- Товарищ Садыков, - сказал он, - я хотел бы, чтобы этот случай не подлежал огласке. Я работаю в министерстве...
- Что же вы на сына руку поднимаете? - зло спросил Володя.
- Довел! - воскликнул Воронков. - Руку! Хорошо, что еще сдачи не дал. У меня такая работа, вы себе не представляете. Я ухожу - он еще спит, прихожу - он уже спит. Сколько я вам должен?
- Я зарабатываю на основном производстве, - ответил Володя и стал спускаться по лестнице.
- Вы зря, я от чистого сердца... Я вообще не знаю, как мне с ним справиться. А вас что, отец никогда не трогал?
- Я детдомовский, - ответил Володя с нижней площадки, уходя.