- Вам нужен Садыков? - спросил Володя.
- Садыков, - ответила женщина...
- Садыков - я, - сказал Володя.
- Я заместитель главного инженера, - сказала женщина. Юнна Александровна Ковальская. Мы будем работать вместе. Для начала мне нужно подняться наверх, к району работ. Володя посмотрел на Ковальскую.
- У вас, конечно, нет никакой подготовки? - спросил он.
Ковальская усмехнулась.
- На втором курсе, по-моему... какой-то поход... Клухорский перевал... сван-инструктор, который предлагал мне выйти за него замуж... Нет, никакой подготовки.
- Сваны, особенно инструкторы, редко ошибаются, - сказал Володя. - А вот наверх мы с вами, Юнна Александровна, сегодня не поднимемся.
- Мне это нужно, - сказала Ковальская.
- Нет, - твердо сказал Володя.
Ковальская с интересом посмотрела на него.
- Как вас звать? - спросила она.
- Владимир.
- Так вот, Володя: на всей территории строительства есть всего четыре человека, чье слово предназначено к исполнению. Один из них - я.
- Хотелось бы продолжить вашу мысль, - сказал Володя. Вот на этих скалах есть только один человек, который будет говорить "да" или "нет". Это - я.
- А что, в чем дело? - вызывающе спросила Юнна.
- Мы чистим склон от камней. Видите, ребята идут в ряд? Чистить - опасная работа. Завтра мы навесим лестницы, перила, наладим хорошую страховку и к концу дня сможем с вами прогуляться к месту работ.
- Если у меня будет время... Утром вам привезут два максимально облегченных перфоратора. Через верх надо будет протянуть энергию, воздух и воду. Надо будет пробурить сто четыре шурфа, загнать в них на хорошем цементе анкерные болты, на эти болты заводить стальную сеть. Семушин все знает. Вопросы оплаты с вами уже решали?
- Да.
- Я думаю, жена будет довольна.
- Мы не шабашники, - сказал Володя.
- Я не хотела вас обидеть.
- В таком случае вы хотели узнать, женат ли я? - усмехнулся Володя. - Не женат.
- Для холостой женщины, - засмеялась Юнна, - это очень приятное сообщение.
Она посмотрела на часы.
- Черт возьми! - сказала она. - Что это за жизнь? Даже пококетничать нет времени. И вообще, по моим наблюдениям, любовный треугольник в последнее время видоизменился. Раньше были: он, она и любовник. Теперь - он, она и работа.
Юнна пошла к машине и села за руль.
- Я хотела бы, - сказала она, - чтобы вы прониклись нашим настроением. Камень этот уже один раз, как говорится, висел на волоске. Это было видно просто глазом, без всяких приборов. Некоторые водители отказывались ездить мимо. А другой дороги, как вы видите, у нас нет. Из компрессорной кое-кто сбежал. Ну, не кое-кто, а почти все. Потом эта глыба снова вернулась на место. Почему? Никто не знает.
- А наука? - спросил Володя. Юнна при этом тяжело вздохнула, будто вопрос был задан о слабоумном мальчике, общем горе.
- Долго говорить, - ответила она. - Приехали, переругались друг с другом и уехали. Двое остались: писать диссертации о камне. Им-то хорошо. Вот нам как быть? Упадет камень наверняка разрушит компрессорную. Будут жертвы.
- Это очевидно, - сказал Володя. - А кто же так проектировал?
- Проектировщики, - ответила Юнна. - Кроме того, без воздуха встанет вся стройка. Бетонный завод.
- Можно будет натащить передвижных компрессоров.
- Можно, - согласилась Юнна, - но это временное решение проблемы. Потом, как их тащить? Дорога ведь будет перекрыта! А может быть, и разрушена этим камнем.
- Наверняка, - сказал Володя, который, кажется, впервые понял по-настоящему, что может натворить этот проклятый камень. Глянул наверх: там, зависнув на веревке, размахивал руками Петр Семушин, командовал, крики его слабо долетели вниз. "Никуда ему не деться, - подумал Володя про камень. - Эта компрессорная хрустнет под ним, как яичная скорлупа".
- Вчера звонил наш предсовмина, - сказала Юнна. - Просил докладывать каждый день, как у вас пойдут дела. Так что вся надежда на вас, - и Юнна улыбнулась.
- У нас маловато времени, - сказал Володя, глянул на Юнну, намереваясь втолковать ей про сроки восхождения, да встретился с ней глазами. Теплая волна пробежала по рукам. Володя уставился на "представителя администрации строительства", будто впервые увидел Юнну, и ощущение, не выражаемое никакими словами, миг"м расцвело, распустилось, появилось невесть откуда. Володя вдруг увидел, как будто приблизившись, кожу ее щеки, уголок губ, начало ключицы, выглядывавшее из распаха темно-синей рубашки, увидел ее волосы цвета темного шоколада, волнами поблескивавшие на солнце. Он был поражен сразу, одномоментно, будто и в самом деле в него воткнулась стрела, посланная с верхних секторов обстрела крылатым голым мальчиком.
- Времени, - туповато сказал Володя, по-солдатски преданно глядя на Юнну, - времени не очень.
- А у нас еще меньше, - сказала Юнна и положила руку на кулису переключения скоростей. Володя и руку увидел, цвет ее, пушок у запястья. "В волейбол играет", - так подумал Володя, и мысль эта приобрела неизвестно почему какое-то невероятное значение, будто подтвердила что-то очень важное.
- И все время идут плохие сейсмические прогнозы, - добавила Юнна.
- У нас всего-то две недели. Через две недели мы должны быть на горе. Опоздаем - все! Придет фен, теплый ветер с юга, - все! У нас - первенство Союза!
- Это у нас первенство Союза, - печально сказала Юнна. Она отжала сцепление, и машина тронулась. На секунду оторвала правую руку от управления машиной и подняла ее, будто точно знала, что Володя смотрит ей в затылок, в удаляющуюся спину, стоит не сводит глаз. Эта рука, слабо поднятая в знак прощания, как приветствие престарелого главнокомандующего, стала удаляться и задержалась в воздухе чуть дольше, чем этого требовало деловое приветствие. Садыков понял это, радостно заколотилось сердце. Машина набирала скорость, из-под колес стали струиться косяки коричневой пыли, потом какой-то железный борт, предостаточно побитый и помятый камнями, заслонил машину заместителя главного инженера строительства...
При выезде из-за поворота, когда открывается вид на всю плотину, на сужение ущелья, где по непонятной мысли проектировщиков была построена компрессорная и откуда прекрасно на фоне ближних лиловых гор просматривался профиль проклятого нависающего камня, иные водители вздрагивали и щурили глаза: прямо в воздухе, в небе висели несколько человек (веревки с такого расстояния не были видны). Мало того, - в знойном небе, в струящихся горячих потоках, ломавших прямые лучи, будто парили около камня две металлические площадки, на каждую из которых опирались перфораторы. Наваливаясь на их отполированные металлические рога, работали Спартак и Петр. Все на страховке: сами площадки, перфораторы, каждая отверточка на отдельной веревочке, ну и, конечно, в перевязи страховочных ремней - сами покорители пространства и времени. В те секунды, когда перфораторы умолкали, оба бурильщика калякали на разные темы.
- Ты сколько зарабатываешь? - Это Спартак, у него в будущем году распределение.
- Четыреста и больше.
- А зачем тебе институт? - Петр на заочное поступил, жил-жил да и поступил.
- За интерес, - ответил Петя.
- Окончишь - будешь получать сто двадцать.
- Я не такой дурак. У меня три пятых разряда. Я, знаешь, какой специалист! На меня очередь стоит. Особенно на сварочные работы.