Человек за рулем, невидимый в темноте, усмехнулся.
- На совещании энергетиков был, что ли? - спросил Володя.
- Это не совещание, - живо откликнулся человек, - это дрессировщица Бугримова с дикими зверями. Вот бог-то послал замглавного инженера нам! Видно, за грехи наши тяжкие. Когда мы ей какого-нибудь жениха завалящего найдем? Вся стройка от нее плачет!
- А что, она не права? - спросил Володя.
- При чем здесь "права - неправа"? - почему-то вскипел водитель.- В строительстве вообще нет такого понятия!
Он расстроился, хлопнул дверью и уехал. Следом за ним подъехала и Юнна. Вышла из машины.
- Привет,- недовольно сказала она.- Ты не куришь?
- Нет. Бросил три месяца назад.
- Жаль, - вздохнула Юнна, - очень жаль. И жаль, что ты здесь стоишь и меня ждешь, потому что в такой поздний час нужно ждать других женщин: мягких, нежных и добрых.
- Ну, успокойся,-сказал Володя. - Что, у тебя какие-то неприятности?
- Никто не хочет работать. У всех есть оправдания. А я им так и сказала: кто хочет работать - ищет средства для работы. Кто не хочет - ищет оправданий. Что здесь поднялось! Даже Бугримовой обозвали. Я вот сейчас ехала к тебе и думала: ну что я ему скажу? Ну что может сказать женщина в таком состоянии? Я не способна ни на что. Это моя третья стройка, мне 31 год. Был муж. Естественно, ушел, и я его понимаю. Я ем в столовых. Я сварила суп последний раз зимой. У меня здесь квартира совершенно пустая, книги на полу. Летом поехала в отпуск. Три дня отсыпалась в номере, один раз на море вышла. На четвертый день случилась авария на восемнадцатой секции, и меня отозвали на работу. Кому я такая нужна? И зачем мне муж? Чтобы я вываливала на него свои неприятности?
- Да ладно,- сказал Володя,- что ты мне рассказываешь? Я сам строитель.
- Здрасьте! - засмеялась Юнна.- Что строим?
- Жилье.
- Какие серии?
- 2-47 в основном. И-522, рваные края в мелкую шашечку.
- Что же у вас такое старье?
- Вот у меня в команде один архитектор есть, вопрос к нему. Юнна, почти невидимая в темноте, все же где-то в глубинах автомобильной полочки раскопала сигарету, закурила. Огонек выхватил из темноты половину ее лица, под волосами мягко сверкнула сережка. Под глазами круги, рука, державшая огонь, чуть дрожала. "Да, - подумал Садыков, - большая стройка, не то что наши скворешники".
- Он объяснит - это вопрос к ДСК, - сказала Юнна после паузы. - Архитекторы могут нарисовать все, что угодно. Бумага выдержит.
- Так я и говорю то же самое.
- А у вас на ДСК люди-то приличные?
Садыков немного помялся, будто его спросили невесть про что на судебном разбирательстве.
- Сколы в основном допустимые бывают,- тяжело ответил он.Ну, иногда приходят переизвествленные панели, не без этого. Но как ее определишь? Через год только, когда начнет протекать...
Он замолчал в досаде на такие свои слова, на весь этот разговор, которому разве что место на производственном совещании. Юнна курила, прислонясь к машине. "Ерунда все это,подумал Садыков,- не выйдет у нас ничего". Ему вдруг стало легко от этой мысли, холодная уверенность успокоила.
- Больше всего ненавижу,- тихо сказала Юнна,- смотреть на часы. Причем смотреть тайком. Чуть-чуть руку вперед подвинула, вроде она затекла, открылись часы... таким скользящим взглядом по циферблату... Ого! Пора заниматься другой жизнью. Все. Скорости переключаются, мотор гудит, вперед! Куда? И в этой жизни толком не побывала, так, отметилась, и эту жизнь на скорости проскакиваешь, всем привет. Нигде тебя нет, нигде не задержалась, все мимо. Где цель? Где средства? Где время?
- Ты бы курить бросила,- неожиданно для себя сказал Садыков.- Бросишь курить - женюсь.
Юнна расхохоталась, резко, нервически, смеялась, всплескивала руками, то припадая к замершему Садыкову, то отталкиваясь от него. Пыталась что-то говорить сквозь смех: "Боже мой... Я-то... Ой, не могу!.." - В итоге всего этого приступа поцеловала Садыкова в бронзовую щеку.
- Прости, прости меня,- говорила она, давясь последними приступами смеха,- я действительно... произвожу впечатление полной... просто совещание у меня было такое... ну, дикое совещание... с энергетиками. Они ведь - энергетики...
В это время, ах как некстати,- если бы знал этот звонивший т. Степанов!.- раздался вызов автомобильной радиостанции. На секунду все остановилось, будто по детской команде "замри". Звезды прекратили свой бег, искусственные спутники недвижно повисли на орбитах. Застыла и мгновенно смолкла коричнево-красная река. Зуммер радиостанции сердито и настойчиво требовал прервать ночной смех, прекратить полунамеки и недосказы, мода у Шайхометова все дело встало! Юнна взяла трубку и сказала: "Ковальская!" Мгновенно возобновили движение звезды и спутники, понеслась вперед и загрохотала река. Она сказала: "Ковальская!" - без всякого видимого перехода, обретя жесткий служебный тон. Эта мгновенная смена интонаций, способность к секундному переключению на самых высоких скоростях поразила Садыкова. "А где вы раньше были, Степанов? Да при чем здесь в машину или не в машину? .. Где Шайхометов? А что он сам не звонит, что он вас подставляет? Нет, дорогой мой Степанов, я никуда не поеду. Проинформировать меня - ваш долг". Юнна со злостью вставила трубку в гнездо.
- Вот такое у нас вышло свидание, Володя,- сказала она.
- Да ладно, что я не понимаю? - ответил Володя.
Он подумал, что и вправду у нее жизнь не очень-то сложилась. Что ее занесло на стройку, к мужичью и бетонным работам? Зачем она взялась за такую лямку, как должность замглавного? Вот так жизнь нас, дураков, учит: возьмешься потянуть все это, все кричат вокруг: "Браво! Правильно! Еще чуть-чуть, а мы тут скоро подбежим, поможем!" Потом глядишь - никого нет, один. А потом привыкаешь. И уже выясняется, что лямка эта - содержание жизни. И все разговоры об этом, и все в семье - тоже об этом. И вот уже дети назубок знают сорта кирпича и модели подъемных кранов. И телефон стоит на полу возле тахты: только руку свесить, и ты в родном коллективе, рядом с начальством или подчиненными...
- Лучше б ты не приезжал! - в сердцах сказала Юнна, занимая водительское место.- Растормошил все...
Видно было, как она махнула рукой, вернее, в темноте рукав ее светлой куртки огорченно махнул. Повернула ключ зажигания, слабо осветилась круглой и глупой зеленой лампочкой готовности.
- Завтра я постараюсь заглянуть к вам, хотя это будет очень сложно. Если меня не убьет мастер спорта с мягкой, но тяжелой рукой, хотя бы улыбнись мне.
- Я могу заранее улыбнуться, авансом, - предложил Володя. Это, кажется, развеселило Юнну.
- Прекрасная мысль! - сказала она. - Жалко только в темноте не увижу. И вообще, жалко, что не вижу твоих глаз.
- Еще насмотришься, - сказал Володя. Он, холодея, положил Юнне руку на плечо. Она, чтобы, как показалось Володе, не вспугнуть эту руку, мягким и осторожным движением повернула ключ зажигания. Заработал мотор.
- Ты был женат? - спросила она. Володя убрал руку.
- Не был. Но... любил.
- По-настоящему?
- Да.
- Почему не вышло?
- Могу тебе рассказать, - зло ответил Володя. - Но не при заведенном моторе.
- Да, ты прав. Извини.
- Ничего.
- Я все-таки поеду.
- Конечно, уже поздно. Уже второй час.
- Второй? Ничего. Все-таки я подскочу к Шайхометову.