- Кто в тот злополучный день прессовал в боксе номер шесть?
- Наташа, я числилась на подмене, но в основном находилась во втором боксе.
- Как же так получилось, что тебя задело...?
- Сама не понимаю. Когда раздался взрыв в шестом боксе, я была в пультовой. Сразу же завыла сирена, по инструкции выскочила из пультовой в коридор, а где то сбоку, как ахнет. Тут меня и ударило в бок, сразу потеряла сознание. Девчата говорят, что было бы еще больше жертв, если бы, ребята всех раненых сразу не вытащили на улицу, наш цех медленно разрушался и это позволило спастись многим.
- С какого бока тебя ударило?
- Кажется с левого крыла цеха. Наташу жалко, говорят ее вытащили из бокса, уже мертвой, стекло не выдержало взрыва и давление сразу погубило девочку.
- А кто ее вытаскивал?
- Наш новый технолог, вроде ничего мужик, только забитый какой то. Каждый раз как увидит Анатолия Григорьевича, сразу трястись начинает. Кстати он тоже здесь, лечится, приходил ко мне. Сергей Трофимович повредил ногу, совсем нелепо, уже цех рухнул, ничего не угрожало, а он зачем то полез на кучу битого кирпича, оступился и упал на арматуру.
- Клава где погибла?
- В коридоре, ее бокс был рядом со складом. Она тоже выскочила из пультовой, а тут и взрыв...
- Почему же взорвался склад?
- Я... мне передали, что крыша шестого бокса, вместе с верхней частью пресса рухнули на него, а мы только что получили полторы тонны перхлората и всякой другой дряни.
- Понятно. А теперь, можешь мне сказать, как твои дела с милицией?
- Никак. После моего освобождения, следователи вызывали только один раз. Дело закрыто.
- Не понял.
- Я же не сказала самого главного. Моего родственника убили в тюрьме и сразу же все обвинение пропало...
- Кто убил?
- Думаю те, кто его сюда посылал.
- Живем как на вулкане...
- А вы хорошо выглядите, Юрий Андреевич...
- Конечно, я же отдыхал.
- Можно вам личный вопрос?
- Давай?
- Почему вы меня не трахнули, тогда... в своей квартире, ведь была же такая возможность и не раз...
- Была. Я относился к тебе, как к противной, пьяной девчонке, все время нарывающейся на неприятности и не хотел связываться.
- А сейчас?
- Что сейчас?
- Полюбили бы вы меня?
- Слушай, давай не будем развивать эту тему, тем более ты больна... Выпишешься, поговорим...
- Значит не хотите говорить.
- Не хочу. Я принес тебе несколько мандарин, - вытаскиваю из карманов четыре оранжевых плода и кладу ей на одеяло. - Поправляйся быстрее...
- Юрий Андреевич, приходите ко мне почаще...
- Хорошо.
Сергей Трофимович болтался в коридоре. Лысый пожилой человек, ловко скакал на одной ноге, помогая себе костылем.
- Так вот вы какой, Юрий Андреевич...
- Не ожидали увидеть такого?
- Мне Анатолий Григорьевич все говорил о вас не очень ласковые слова, поэтому я представлял вас таким крепышом, почти квадратным мужчиной.
- Забавно. Я сейчас в комиссии по взрыву, поэтому попросил бы вас выделить мне несколько минут.
- Пожалуйста. Здесь уже были следователи, какие-то профессора, я уже все им рассказал, что знал. Странно, что вы пришли ко мне.
- Почему?
- Мне кажется, вы один знаете почему произошел взрыв.
- А вы разве не догадались?
- Нет. Наталья мне доложила, что поползла вверх температура пресс-формы. Я понял, что случилось что то непоправимое, но процесс остановить уже было невозможно.
- Это был какой опыт?
- Да уже больше сорока сделали...
- Вы отрабатывали ПАВ?
- Да.
- А Мишин опыт учли?
- В принципе, я не знаю, что там придумал Миша, но когда начальником цеха стал Анатолий Григорьевич, а вы ушли в отпуск, ваш молодой технолог сразу подал заявление с просьбой об переводе в другой отдел. Его отпустили.