Все же Марко не был исследователем в современном, научном смысле слова. Он двигался по течению, повинуясь капризам фортуны. Он с готовностью воспринимал самые разнообразные впечатления, постоянно приспосабливался к тем или иным народам, местам и событиям. Отсутствие цели сделало его самым дружелюбным и мирным из путешественников. Он, в начале и под конец жизни причислявший себя к христианам, сосуществовал с мусульманами. иудеями, буддистами и прочими религиозными группами. На их примере он узнал, что возможности самоопределения безграничны. В его сознании вымысел свободно смешивался с действительностью: то в гармонии, то в противопоставлении.
Гибкость убеждений и отсутствие четкой цели резко отличали его от других путешественников. Он жил в волшебном мире, где деревья и камни были одушевленными, где земли населяли амазонки и драконы, духи и демоны. Власть христианства в этом мире была весьма ограниченна, а чтобы выжить, приходилось вести постоянную войну с вездесущей тьмой, в которой пребывали народы, ведомые чуждыми богами. В этом мире магия и логика сосуществовали, хотя редко совпадали.
Мир, который исследовал Марко Поло, давно ушел в прошлое, но некоторые его черты поразительно современны. Будучи купцом. Поло сознавал, что коммерция — суть международных отношений, что она затмевает политические и религиозные различия, каковые, по мнению Марко, вполне преодолимы. В мире Марко Поло люди подчинялись политическим и духовным догмам, но он понял, что в мятущейся, переменчивой жизни абсолютна лишь сила веры.
Книга Марко нашла еще одно неожиданное применение: в картографии. По всей видимости, он не задумывал «Путешествия» как практический путеводитель по Азии; это был сборник сведений и анекдотов, историй и мифов. Карты, если и существовали когда-нибудь, не сохранились. Если даже он их чертил или прилагал к своей книге карты, составленные другими, его видение мира было слишком условным — Иерусалим наверху, три континента, никакого представления о том, что позднее стало называться Новым Светом, — чтобы следующие по его маршруту могли бы ими руководствоваться. Основная единица расстояния, которую он использовал, была слишком растяжимой: «дневной переход», а его представление о направлении было скорее субъективным, нежели научным. Тем не менее каталонские евреи, трудившиеся на Майорке над составлением карт и атласов для навигаторов, в конце XIV века серьезно изучали книгу Марко Поло в поисках деталей, не упомянутых другими авторами и историками, и вводили их в свои карты. Их примеру следовали и другие европейские картографы, считавшие его сведения вполне надежными, — такими они и были в сравнении с фантастическими описаниями мира у греческих и римских авторов. Возможно, высочайшую оценку географических достижений Марко дал фра Мауро, чья прославленная карта мира, датированная 1459 годом, до сих пор хранится в национальной библиотеке Марчиана в Венеции и включает пункты, упомянутые в «Путешествиях» Марко.
Еще две карты, относящиеся примерно к тому же времени: карта Джованни Контарини, изданная в Венеции, и Йоханна Руйша, выпущенная в Риме, также включают данные, почерпнутые со страниц «Путешествий». Руйш отмечает, что изображает внутренние области Восточной Азии, «основываясь уже не на Маринусе из Тира и не на Птолемее… а на более современных сообщениях, в особенности сделанных Марко Поло».
Добросовестные картографы эпохи Ренессанса полагали, что при помощи их карт по следам Марко Поло по Шелковому пути в Камбулак двинутся легионы новых купцов. Однако после смерти Хубилай-хана монгольская империя быстро распалась. Мелкие ханы областей западнее Китая уже не признавали власти династии Юань, а принимали ислам. К 1368 году потомки Хубилай-хана вынуждены были покинуть свою столицу, Камбулак. Конец монгольской династии, а с ней и «монгольского мира», означал, что Шелковый путь уже не был столь безопасным, как в дни, когда по нему прошли Поло. Нарождающаяся династия Мин в Китае, как и ханы-мусульмане, не разделяла интереса Хубилай-хана к торговле с европейцами. Торговля с Западом пошла на убыль, и Китай вновь закрылся от внешнего мира. Монгольской империи, описанной Марко, больше не существовало; с кончиной Хубилай-хана не стало и купцов, ученых и интеллектуалов, которых он привлекал. Монголы, и прежде немногочисленные, вернулись в свои исконные земли: в засушливую северную степь. Их воинственная и славная империя осталась лишь памятью в монгольских и китайских летописях и в «Тайной истории монголов». Марко застал ее в зените и сохранил в своих «Путешествиях», словно мух в янтаре, ее свирепых вождей, обольстительных женщин, военные походы и экзотические обычаи.
Избранный Хубилай-ханом преемник, его внук Темур, умер молодым, в 1307 году. После его смерти начался упадок династии Юань.
В следующие полвека воспрянули китайцы, никогда не сомневавшиеся, что дождутся возвышения. Начиная с 1368 года первый император династии Мин, Чу-Юань-чан, оттеснил монголов за прежнюю северную границу. В то же время распалась непрочная конфедерация контролировавшихся монголами азиатских государств, что позволило исламу распространиться по всей Персии. В отсутствии монгольских войск, обеспечивавших безопасность, северная часть Шелкового пути пришла в запустение. Если бы Марко возвратился в Азию под конец жизни, он поразился бы, узнав, что пайцза, врученная ему как защитный талисман Хубилай-ханом, стала пережитком прошлого. Еще больше удивился бы он, узнав, что его «Путешествия» на века пережили казавшуюся несокрушимой монгольскую империю. И в наши дни мир еще поддается обаянию Марко Поло.
Когда казалось, что подлинность отчета Марко Поло давно установлена, его репутацию вновь стали подтачивать вопросы — одни вполне объяснимые, другие — вызванные упрямым чувством противоречия. В 1995 году Френсис Вуд в книге «Бывал ли Марко Поло в Китае» с вызовом утверждал, что Марко добрался не дальше Константинополя и что свои «Путешествия» он составил, пользуясь персидскими путеводителями.
Эту гипотезу годами ранее, скорее в шутку, чем всерьез, уже рассматривал немецкий ученый Герберт Франк. К тому времени как Вуд, работавший в библиотеке Британского Музея, воскресил сомнения в правдивости Марко, негодующие ученые уже готовы были принять вызов. Они указали, что никаких «персидских путеводителей» не существовало. А когда Вуд задался вопросом, почему ни один из китайских источников не упоминает о Марко Поло, они напомнили, что современный китайский ученый Янг Чи-чиу обнаружил упоминание о миссии Поло в Персию для сопровождения монгольской принцессы Кокачин.
Еще более провокационно звучало утверждение Вуда, что, если бы Марко добрался до Китая, он бы, конечно, рассказал о Великой Стене, однако в «Путешествиях» о ней не упоминается. Как, кстати говоря, и в других записях эпохи Марко. Для такого упущения есть вполне основательная причина: Великая Стена еще не была построена.
Артур Н. Уолдрон в «Гарвардских Ведомостях Исследований Азии» доказал, что Великую Стену возвели при династии Мин (1368–1644) много позже времен Марко Поло. «Отнесемся с осторожностью к мифу о Великой Стене, — заключает он. — Этот миф… возник на Западе почти четыре столетия назад. Хотя это богатая тема для исследователей фольклора и мифологии, но историка она может лишь ввести в заблуждение». Игор де Рачевилц из Австралийского Национального университета также отмечает, что китайские картографы не упоминают о Великой Стене до 1579 года. «Это значит, что до 1579 года сами китайские картографы игнорировали существование Стены. Неудивительно, что ее не заметил Марко Поло!»
Де Рачевилц скрупулезно доказывает, что все недоразумения, связанные с «Путешествиями», возникли не в результате подделки, но от повреждения текста и ошибок перевода. И что Марко не заимствовал из посторонних источников даже ради связности своего повествования. Де Рачевилц писал: «Самое предположение, что можно было собрать такое количество подробной и разнообразной информации об Азии XIII века, не побывав там, кажется мне еще более невероятным, чем возможность составить подлинный, основанный на наблюдениях отчет такой величины, как «Описание мира»».
Даже Герберт Франк, впервые высказавший гипотезу, что Марко мог не покидать дома, отказался от этой идеи, увидев, что сделал из нее Вуд. Правда, Марко — и его соавтор Рустичелло — иногда искажали или выпускали подробности, которые некоторым хотелось бы видеть в их повести, однако венецианец создал в целом правдивый отчет — особенно по растяжимым стандартам своего времени.
Самый интересный и существенный вопрос состоит не в том, бывал ли Марко в Китае — свидетельства уверенно доказывают, что был, — а в том, почему в этом столь упорно сомневаются. Причина может скрываться в особенностях его взгляда на мир. Он отправился на Восток семнадцатилетним юношей и достиг зрелости в монгольской империи, говоря на языках, изученных в пути, существуя в пестром и многоликом мире, составленном из монголов, китайцев, буддистов, несториан, индийцев, — и все это расширило его словарь и его кругозор. В его повествовании отражается влияние монголов, и потому многим оно кажется столь странным и удивительным, а некоторым — столь подозрительным.
Современный путешественник, вздумай он пройти по следам Марко Поло, обнаружит, что многое на этом пути не изменилось с XIII века. В Венеции сохранилась в первозданном виде базилика Святого Марка и ее колокольня. Гости города найдут здесь небольшую площадь — Корте секонда дель Милион. Участок, на котором проживали поколения семьи Поло, занят новыми зданиями, но некоторые элементы Ка Поло и соседних строений сохранились и по сей день. Уцелела декоративная византийская арка, под которой некогда проходил Марко, — произведение далекой эпохи, когда Венеция правила морями и торговала со всем миром.
Афганистан остался столь же диким, прекрасным и опасным, как в те дни, когда караван Поло шел через горы к Балху, от которого начинался Шелковый путь, и там по-прежнему цветет опиумный мак. Плоскогорья Памира все еще так же далеки и оторваны от мира, как в XIII веке, их тишину редко нарушает шум машин, а основным транспортным средством являются ослики. И пустыня Гоби доступна только самым решительным путешественникам, и поющие пески все так же вводят в заблуждение неосторожных путников, хотя в наше время система GPS помогает странникам найти дорогу и в самых удаленных краях планеты. Современные монголы так же открыты чужим влияниям, как во времена, когда с ними познакомился Марко Поло. Они все еще кочевники, хозяева степи, живут в юртах среди своих стад, как в царствование Хубилай-хана, только теперь рядом с их жилищами установлены спутниковые антенны. В связи с ослаблением влияния СССР и выводом советских войск, с 1989 года Монголия обрела большую самостоятельность и пытается адаптировать свое кочевое прошлое к запросам современности.
От древней столицы Каракорум, основанной Чингисханом как символ национального единства, остались руины, слабое воспоминание о былом величии. Среди немногочисленных памятников, сохранившихся от времен расцвета монгольской империи, — гранитная скала в виде большой черепахи. Она одиноко стоит в степи, ожидая более достойного пристанища.
О великолепном Ксанаду Хубилай-хана напоминают лишь несколько курганов, поднимающихся над травянистой равниной, да ветер доносит шепот о былом величии.
Во время моих странствий в поисках Марко Поло мне в создании этой книги помогали многие выдающиеся личности.
В институте Альфреда А. Кнопфа я пользовался любезной поддержкой Сонни Мета, Ашбеля Г^ина и Кэрола Джаневея, и все они помогали мне в работе своим энтузиазмом и великодушной и мудрой редактурой: я благодарен этим легендарным людям за их помощь. Кроме того, я хотел бы выразить свое восхищение Саре Шербилл и Катерине Хуриган.
Сьюзен Пнок, мой литературный агент в издательстве «Вильям Моррис» вдохновляла и поддерживала меня с момента замысла книги: ее проницательные замечания всегда доставляли мне удовольствие. Так же я в долгу у ее способных сотрудников, в том числе Кристины Прайс, Эрин Мэлоун и Джорджии Кул.
В Нью-йоркской общественной библиотеке я хотел бы поблагодарить Марка Пила за его помощь в работе над этой и предыдущими книгами, и Аревиг Капрелиан. из отдела Редкой Книги. Я также благодарен библиотеке Картера Брауна в Провиденсе, Род-Айленд, и особенно библиотекарю Ричарду Рингу за его помощь; и библиотеке Томаса Дж. Уотсона при музее искусств Метрополитен в Нью-Йорке. Я хотел бы высказать восхищение библиотекам Колумбийского университета, в том числе библиотеке Батлера, библиотеке Барнард-колледжа и Восточно-азиатской библиотеке С. В. Старра, к собранию которой я часто обращался за материалами для этой книги. Патрик Раян, с которым я дружу более тридцати лет, великодушно согласился просмотреть рукопись, особенно в частях, относящихся к истории церкви, и я благодарен за его ученые разъяснения.
Кроме того, я хотел бы выразить признательность Людвигу В. Адамеку за его консультации по Афганистану, Кэролайн Александер, Сююзен Бенингсон, Шейле Каллахан, Кимбелл Чен, Кристине Кордеро, помогавшей с переводами, Даниелю Долджину, для которого не хватит никаких благодарностей, однако невозможно не поблагодарить его за его вдохновение и интеллект, доктору Джеймсу Б. Кар-вину, главному научному сотруднику NASA, консультировавшему меня относительно геологических особенностей Памира, по которому пролегал маршрут Марко Поло, Тоби Гринберг, чьи познания в истории искусства и острый взгляд неизмеримо помогли в отборе иллюстраций для этой книги, Лиле Хабер, за помощь на начальной стадии работы, Фрицу Джакоби, Теду Каплану за сведения о Шелковом пути, выдающемуся специалисту по Средневековью из университета Брауна Джеймсу Милдуну, Лауре Копп за изящный перевод, Джеку Хидари, Роберту Б. Окснаму, почетному президенту Азиатского Общества США и президенту Нидхемского исследовательлского института США, Алис Пельо, моему парижскому научному сотруднику и перводчице, и неизменно вдохновлявшему меня Петеру Поунси из Колумбийского университета, Игору де Рачевилцу из Австралийского национального университета, Моррису Россаби из Колумбийского университета, автору выдающейся биографии Хубилай-хана и щедрому источнику сведений о монголах, Джеймсу Д. Райану из университета Нью-Йорка, Дениз Ситнклер, члену совета Нидхемского исследовательского института США, за важные сведения о китайской науке и Джозефе Нидхеме, Джонатану Спенсу из Йельского университета и Джозефу Танхаузеру III, который вместе с шайкой Бирнамского Леса весело отвлекал меня от работы.
Моя дочь Сара любезно стала моей неофициальной советчицей по вопросам буддизма, а мой сын Ник дополнял книгу широкой исторической перспективой.
В Англии я особенно многим обязан следующим людям и учреждениям, великодушно помогавшим мне в исследованиях: покойному Дэвиду Паттерсону, СВЕ, почетному президенту Оксфордского Центра исследований иудаизма и еврейства; Кристоферу Каллену, Сьюзен Дж. Барнетт и Джону П. С. Моффетуиз Нидхемовского исследовательского института Кэмбриджского университета. В библиотеке Треста Древней Индии и Ирана в Кэмбридже мне помогали Веслав Микал и Джеймс Кормик. А в Лондоне я пользовался обширным собранием работ о Марко Поло Британского музея, возможно, самым большим в мире.
Во Франции Национальная Библиотека предоставила мне дополнительные сведения о Марко Поло и о Китае.
И наконец в Вашингтоне библиотека Конгресса предоставила мне доступ ко всем библиотекам мира.
Мне посчастливилось воспользоваться достойной восхищения помощью исследователей Марко Поло Восточной и Центральной Азии. Моя многосторонняя итальянская переводчица Анна Басоли, проводя несколько месяцев в Афганистане по своим журналистским делам, и даже без особой просьбы, отыскала документы, относящиеся к годичной задержке Марко Поло в этой стране. Мало того, ее муж Шоайб Харрис привлек мое внимание к документам и историям о Шелковом пути, до сих пор неизвестным на Западе, и умело перевел их для этой книги, в особенности комментарии персидского историка Вассафа, современника Марко Поло. Также мои благодарности за помощь профессору Мир Ахмад Джоенда, главе Афганистанского исследовательского и оценочного центра.
В Венеции я вел исследования в Национальной библиотеке Марсиана, архивисты которой оказали мне большую помощь в лабиринте записей для отыскания важных документов, а также в Государственном архиве, в Венецианском Институте науки, литературы и искусства и в Венецианском Архиве.
Благодарю также генуэзское Общество Изучения Истории Родины за сведения, относящиеся к заключению Марко Поло в этом городе.
В 2005 году я посетил Китай, где увлеченный историей Марко Поло исследователь Бохай Дан из Пекинского университета предоставил мне данные по китайским трудам о Марко Поло и помог в изучении многих китайских источников, как своих, так и других авторов.
В путешествии 2006 года по Монголии мне посчастливилось познакомиться с Номин Лхагвасурен, которая стала моим гидом и переводчиком в разъездах по всей стране. Кажется, не было ничего, чего бы она не знала. Временами вступала и ее способная сестра Кука, которой помогал наш переводчик Батулун Балданордж и наш водитель и механик Дугери, который однажды ночью сумел наладить неисправную печь в моей дымной юрте. Я благодарен им всем, и особенно Дану Долджину и Лорейн Гарднер, которые стали моими спутниками и помогали так во многом, даже во вдохновенном горловом пении.
Я благодарю также Монгольский музей национальной истории, где я получил возможность познакомиться с доспехами и оружием времен династии Юань, современными неудачному вторжению в Японию в XIII веке. Ламы Гандана, Эржен Зуу и Чоджина оказывали мне гостеприимный прием. Кроме того я хочу выразить свое восхищение Музеем изящных искусств Монголии и его великолепной коллекцией изделий той эпохи.
Мне хочется выразить благодарность монгольским ученым, которые щедро уделяли мне время и делились со мной знаниями при личных беседах в Улан-Баторе: доктору X. Дхагвасурену, президенту Монгольской Археологической Федерации, профессору Шагдарину Бира, генеральному секретарю международной ассоциации исследований Монголии, профессору О. Сухбатару, вице-директору университета Чингисхана и профессору С. Тсолмону из Монольской Академии Наук.
Наконец, во время пребывания в Тайване я пользовался поддержкой Харви Чана, хранителя Национального Дворцового музея, и ученым обществом профессора Сяо Чи-чина из Национального Университета Цин Хуа.
«Путешествия» Марко Поло, при всем их богатстве, представляют для современного читателя некоторые затруднения. Первое касается отсутствия окончательной версии его повести. Существуют десятки ранних рукописей Марко, и многие из них резко расходятся между собой. Часть версий основана на одном тексте, в других смешаны несколько разных, в некоторых наличествуют сокращения, как очевидные, так и незаметные. В некоторых, например во французском издании Потье и в английском — Юла и Кордье, содержатся важные примечания. Однако в этих версиях обычно не хватает энергии и обаяния оригинала, поскольку они сглаживают разнообразие интонаций рассказчика. В результате получается нечто, напоминающее шедевр художника, покрытый слоями скопившейся за века грязи. А вот в английском переводе латинской рукописи, обнаруженной в библиотеке толедского собора, сделанном А. С. Моулом и Полом Пелье, воспроизведены дух и суть оригинала — во всяком случае, так показалось мне после сравнения с другими переводами. Опубликованный в 1838 году и основанный на самой объемной из известных версий повествования Марко, этот перевод на 50 процентов длиннее других. Цитируя его, наряду с другими версиями, я, ради вразумительности и гладкости синтаксиса, допускал некоторые изменения. Там, где Моул и Пельо оставались в недоумении и приводили отрывки изуродованного текста без пояснений, я прибегал к освященному временем переводу 1818 года, сделанному Уильямом Марсденом с итальянского перевода Джованни Батиста Рамузио, использовавшего также различные версии на старом французском и другие переводы для лучшей передачи смысла.
Еще одна серьезная трудность с книгой Марко касается порядка событий — немалая проблема для труда такой широты. В прологе Марко обещает описать события, до которых так и не добирается в основном тексте. А порой он описывает в начале отчета события, которые произошли под конец его странствий. Подозреваю, что часть этих нестыковок возникла из-за обстоятельств, при которых создавался отчет (Марко Поло в тюрьме, описывает свои приключения незнакомому прежде соавтору), а часть от ошибок многочисленных переписчиков догуттенберговской эры. Иногда в «Путешествиях» нарушен даже порядок абзацев или предложений. Мне все это напоминало рукопись, брошенную в лестничный пролет, когда листки собирают, не думая об их порядке. Чтобы свести недоразумения к минимуму я пересказывал основные события в хронологическом порядке, иначе говоря, нарушив порядок эпизодов в оригинальном тексте.
Я многим обязан трудам нескольких французских ученых, в том числе Жака Герне, А. С. Моула, М. Г. Потье и Поля Пелье, за их разъяснения некоторых сторон текста. Ценным пособием оказалось и широкоохватная «Азия Марко Поло» Леонарда Ольшки, несмотря на склонность Ольшки слишком уверенно утверждать, что «всегда» делали и чего «никогда» не делали Марко или монголы. В действительности же «Путешествия» — одно из самых многомерных повествований, и в нем, в разное время или при различных обстоятельствах, оказывается истинным почти любое утверждение, как и обратное ему
Вторая группа затруднений относится к тому, что для понимания монголов, преобладающих в отчете Марко Поло, необходимо знание множества языков. Дэвид Морган в 1990 году писал в своей книге «Монголы»: «Историку доступны источники на монгольском, китайском, персидском, арабском, турецком, японском, русском, армянском, грузинском, латинском и других языках. Никто не может прочитать их все в оригинале». К счастью, я имел возможность пользоваться разумными советами профессора Морриса Россаби из Колумбийского университета. Он автор выдающейся биографии Хубилай-хана и исследователь Монголии и ее истории. Он помог мне пробраться сквозь эти лингвистические дебри. Кроме того, я пользовался трудами трех персидских летописцев XIII века: Вассафа аль-Хазората, Джувайни и Рашид ад-Дина, — рассматривавших деяния монголов более или менее как современное им явление. Все они были придворными историками, Рашид ад-Дин был великим визирем в Ильханате. Конечно, они выражали мнение своих покровителей, зато привилегированное положение позволяло им пользоваться многими источниками, которые в ином случае были бы утрачены. Я старался по возможности предоставлять слово им самим.
Эпиграфы к главам книги взяты из стихотворения Сэмюэля Тейлора Кольриджа «Кубла-хан, или Видение во сне».
Рассуждая об участии Марко в битве при Курзоле, некоторые комментаторы предполагали, что Марко вступил в сражение, командуя купеческим, а не военным кораблем. Другие настаивают, что он вовсе не участвовал в битве и был захвачен в более поздней морской стычке. Генри А. Харт в короткой, но содержательной книге «Марко Поло, венецианский авантюрист» на стр. 207 приводит речь Дандоло, произнесенную в разгаре сражения, однако Харт относится к тем, кто считает, что Марко был взят в плен при другом столкновении между венецианцами и генуэзцами. Хотя и Венеция, и Генуя славились агрессивной морской торговлей, эти города-государства сильно разнились между собой. Генуэзцы были заядлыми индивидуалистами. Их торговые предприятия финансировались частными лицами, а чувство гражданского долга у них было крайне слабо. Венецианцы, напротив, были известны коллективизмом и приверженностью своему кругу. Их суда были общественной собственностью, их морякам запрещалось служить другим правительствам.
Генри Юл и Анри Кордье приводят другое сообщение об обстоятельствах пленения и заключения Марко. Они цитируют труд доминиканского монаха Джакопо д’Аккуи «Imago Mundi». Многие. подробности повторяются, однако Джакопо утверждает, что Марко попал в плен в другом сражении. Нет причин считать его более точным, чем другие источники, однако он был современником Марко Поло и писал по следам событий. Впрочем, и в его отчете имеются явные ошибки. Еще один вариант содержится в эссе Мариа Бусагли «Магсо Polo: Venezia е l'Oriente», изданном Альвизе Дзорци. Согласно этой версии. Марко Поло возвращался в Трабзон в надежде вернуть ценное имущество, конфискованное у него несколькими годами ранее. Я пользовался также «Annali genovesi dopo Caffara e suoi continuation».
Все отчеты сходятся в датировке сражения при Курзоле в 1298 году. Исключение составляет «Венецианская Республика» В. Карева Хазлитта. Условия заключения в генуэзской тюрьме подробно описаны в «La Prigioni della Malapaga» Леонидии Балистриери.
Живое описание Венеции времен Марко Поло дано в полной нового материала книге Джанет Абу Лугход «До европейской гегемонии; система мира в 1250–1350 годах» и в книге Барбары Тухман «Далекое зеркало; беспокойный XIV век». Лучшая современная история Венеции — это «История Венеции» Джона Юлиуса Норвича. Свое обаяние есть и в книге миссис Олифант «Выдающиеся венецианцы: дожи, завоеватели и грамотеи».
На удивление сложный мир коммерческих контрактов и торговли в Венеции и в Италии подробно описан в «Средневековой торговле Средиземноморского мира» Роберта С. Лопеса и Ирвинга В. Раймонда. Дополнительные сведения можно найти в книге Бенджамина 3. Кедара «Кризис купечества; генуэзские и венецианские деловые люди и депрессия XIV века». Сведения о диалекте «венето» почерпнуты из «Мира Венеции» Жана Морриса в издании Харкута Брэйса.
Часть сведений, сохранившихся о детстве Марко Поло, можно найти в «Марко Поло» Харта, в котором, правда, больше обрисован исторический фон, нежели даны биографические подробности.
Родольфо Галло говорит о Ка Поло в «Nuovi documenti riguar-danti marco Polo г la sua famiglia».
Гарри Виллс в книге «Венеция, город льва» анализирует источники силы Республики. Майкл Джамишита описывает церемонию венчания с морем в «Марко Поло, путешествие фотографа». Альвизе Дзорци в «Vita di Marco Polo Veneziano» дает полезные сведения для введения Марко в обстановку Венеции.