Мало, если учесть, что большинство немецких шпионов было «нерадифицировано» и забрасывались в прифронтовую зону на непродолжительное время пешим способом. Согласно данным, приведенным в «Сообщении НКВД СССР № 1407/Б в ГКО и ЦК ВКП(б) об итогах борьбы с агентурой немецкой военной разведки», с 22 июня 1941 года по 1 августа 1942 года НКВД арестовало 11 765 агентов противника. В период с 1 января по 1 августа арестовано 7755 агентов противника, из них только 222 парашютиста. Из тех, кто пересек линию фронта на самолете, добровольно явились с повинной 76 человек, убито при задержании 74. У «десантников» изъято 74 радиостанции, из которых только 31 использовалась для дезинформации немецкой разведки.
Основная ценность радиоигры заключалась не в количестве нейтрализованных в ходе ее проведения немецких шпионов, а возможность снабжения дезинформацией противника.
По мнению отдельных отечественных историков, самая успешная операция дезинформации противника во время Великой Отечественной войны была проведена осенью 1944 года. В тот момент советская разведка получила информацию о подготовке немцами контрудара на Западном фронте. И по заданию Иосифа Сталина было сделано все, чтобы убедить германское командование в правильности разработанного им плана.
С помощью нескольких десятков немецких агентурных групп, захваченных и перевербованных чекистами, немцам была передана дезинформация о том, что Красная Армия измотана, и ее наступление предстоящей зимой не планируется. В итоге немцы начали известное наступление в Арденнах и в боях с англо-американскими войсками понесли внушительные потери. Не меньшие потери понесли союзники, и их наступление на восток практически приостановилось. А британский премьер Уинстон Черчилль был вынужден просить своего советского коллегу как можно скорее перейти в наступление в Польше.
По утверждению начальника Управления военной контрразведки ФСБ РФ генерал-лейтенанта Александра Безверхнего: «Дезинформация сопутствовала успеху Курской битвы, Белорусской, Ясско-Кишиневской, Прибалтийской и Висло-Одерской операций».
А все начиналось осенью 1941 года, когда находившиеся в подчинение у Лаврентия Берии чекисты предприняли первые попытки.
Одну из первых удачных радиоигр провели сотрудники Особого отдела Северо-Западного фронта в сентябре 1941 года. В результате удалось арестовать 10 немецких агентов. Подробности этой операции неизвестны.
Другую операцию провели сотрудники УНКВД Орловской области зимой 1941/42 года. Явившийся с повинной выпускник немецкой разведшколы, расположенной под Смоленском, бывший сержант Красной Армии сообщил установочные данные на напарника. В тот период времени командование Брянского фронта планировало операцию в районе Верховья. Для сокрытия от противника факта концентрации войск в этом районе радист передал, что войска и артиллерия перебрасываются в другое место. Одновременно саперы срочно возводили в указанном районе ложные огневые позиции, из бревен и другого подручного материала сооружали орудия и танки. Уловка сработала. Удар наших войск в районе Верховья оказался неожиданным для германского командования.
Хотя не все оперативные мероприятия заканчивались так удачно. Вот пример неудачной попытки, о которой рассказал на одном из допросов руководитель подотдела 2А (диверсионно-террористические действия против СССР) Абвер-2 полковник Эрвин Штольц: «Большая группа агентов-инспираторов была выброшена на парашютах в районе Ленинграда. Главной целью операции было поднятие восстания среди эвакуированных русскими властями в Корский район литовцев и латышей.
Рижское отделение абвера «Остланд» произвело выброску группы агентов северо-восточнее Ленинграда, где в лагерях беженцев проживали интересовавшие нас прибалты….
Во время первого сеанса радиосвязи поступило сообщение о том, что десантирование прошло успешно, но руководитель группы якобы склонял агентов перейти на сторону русских и сдаться в плен, поэтому он и два его приспешника были разоружены и ликвидированы. Агенты просили прислать подкрепление и оружие. Руководители операции сразу же заподозрили что-то неладное и какое-то время ограничивались уклончивыми ответами. Впоследствии в Ригу был вызван инструктор радиодела, обучавший агентов в разведшколе, который указал на отсутствие оговоренных кодовых знаков при передаче шифровки и изменения почерка радиста. Руководство Абвер-2 пришло к выводу, что группа арестована и теперь советская контрразведка пытается наладить радиоигру, требуя новых агентов, оружия и боеприпасов. В силу вышеизложенных причин операция была приостановлена».
Другой пример. В ночь на 12 февраля 1942 года из населенного пункта Клягинский Ульяновского района Орловской области, примерно в 25 километрах к северо-западу от Волхова, гитлеровцы перебросили через линию фронта в расположение частей Советской Армии шпионскую группу в количестве 22 человек на шести санных повозках. Согласно легенде, отряд являлся командой связи, выполнявший специальное задание штаба ПВО 50-й советской армии. Легенда подкреплялась соответствующими фиктивными документами.
Перед группой была поставлена задача: пройти по специальному маршруту и установить наличие штабов, крупных частей и соединений Красной Армии, складов оружия, боеприпасов и материального обеспечения, наблюдать за передвижением воинских частей, идущих к линии фронта и т. п. В группе находилось два радиста, которые должны были передавать информацию немцам.
В середине февраля 1942 года разведывательное подразделение было захвачено в районе города Волхова. Начальник отдела Управления особых отделов НКВД СССР П. П. Тимофеев и начальник отделения В. Я. Барышников вышли с предложением к руководству наркомата о включении рации в работу под контролем нашей контрразведки с использованием одного из радистов.
План операции советских контрразведчиков предусматривал использование одного из радистов и имитацию существования группы, которая должна была действовать в тылу Красной Армии в районе города Калуги. Вместо немецких агентов решили использовать бойцов войск НКВД и пограничников. Командиром отряда назначили майора Богданчикова.
Операция сорвалась из-за длительного радиомолчание (более 20 суток) и отказа группы перейти сразу через линию фронта.
С конца 1941 года по сентябрь 1943 года в оперативных играх было задействовано 80 захваченных вражеских агентов с рациями, работавшими под диктовку органов госбезопасности. Число радиоигр увеличивалось. Например, если в марте 1942 года было задействовано 7 радиоточек, то через месяц их число возросло до девяти, а в мае их насчитывалось уже десять. К концу 1943 года было задейстововано 56 радиостанций, изъятых у заброшенных на территорию СССР шпионских групп. В период с 1942 по 1943 год началась работа 83 новых радиоточек.
В результате с 1 мая по 1 августа 1942 года советская военная контрразведка передала вражеским разведорганам ложные сведения о сосредоточении на различных направлениях советско-германского фронта 255 стрелковых дивизий, 3 танковых армий, 6 танковых корпусов, 53 танковых бригад, 80 артиллерийских полков, 6 кавалерийских дивизий и 3 армейских штабов. В декабре 1942 года были успешно завершены мероприятия по дезинформации абвера о концентрации наших войск на волховском направлении. В течение декабря 1942 — января 1943 года чекисты передавали в разведывательные центры противника дезинформационные сведения о перевозке советских войск и техники в районы Тихвина и Волхова. Ложные сообщения поступали к противнику из Вологды, Бологого, Ярославля, Рыбинска, Калинина и других городов.
Очередной миф — стараниями главного героя нашей книги внешняя разведка была обескровлена. Поэтому во время войны немногочисленные советские разведчики-нелегалы типа мифических суперменов Максима Исаева (Штирлиц) и Александра Белова (Йоган Вайс — главный герой романа и одноименного фильма с символическим названием «Щит и меч») добывали любые секреты противника, какие им закажет Центр. Благо служебное положение позволяло. Первый служил в политической разведке, а второй — в абвере (военная разведка и контрразведка). Ну и еще несколько советских разведчиков работали под дипломатическим «прикрытием» в Великобритании и США, где занимались исключительно добычей атомных секретов. Последнее объяснялось очень просто. Раз Лаврентий Берия курировал советский «атомный проект», то все ресурсы Наркомата внутренних дел, а затем и Наркомата госбезопасности (в 1943 года из НКВД был выделен во второй раз НКГБ) использовались для разработки отечественного ядерного оружия.
В жизни все было по-другому. В годы войны отечественная внешняя разведка занималась добычей информации по широкому кругу вопросов, начиная от выявления попыток Германии и США зондажа возможности переговоров о сепаратном мире (первые попытки были предприняты осенью 1941 года, а летом 1942 года ведомство Лаврентия Берии доложило о них Иосифу Сталину) и заканчивая добычей информации по Новейшим технологиям в сфере радиоэлектроники, авиастроения и т. п. Подробно о ходе сепаратных переговоров между Германией и Западом, а так же о том, что сообщали люди Лаврентия Берии об этом процессе Иосифу Сталину рассказал в своей книге «Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья» историк Клим Дегтярев. Поэтому мы не будем затрагивать этот вопрос. Отметим лишь, что автор книги, с одной стороны, опроверг множество мифов, связанных с художественно-документальным фильмом «Семнадцать мгновений весны» (для многих он документальное свидетельство специфики работы отечественной внешней разведки в годы войны), а с другой — показывает, как все было на самом деле.
Рассказ о делах и подвигах советских разведчиков в годы Великой Отечественной войны — тема для многотомной монографии. Поэтому мы лишь лаконично расскажем на страницах нашей книге о работе отечественной научно-технической разведки на территории США. Почему-то принято считать, что большинство добытых там секретных сведений связано с «атомной темой». В жизни все было иначе.
Первым попытался показать истинный размах и повышенное любопытство ко всем новейшим технологиям и разработкам отечественной научно-технической разведки историк Сергей Чертопруд. В своей монографии «Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева» он доказал, что в годы Великой Отечественной войны советские «рыцари плаща и кинжала» занимались тем же, что и в предвоенные годы — добывали подробные описания новых технологий и образцы техники (в т. ч. и военной). При этом их активность резко возросла. К сожалению, автор не сообщил, было ли это связано с приходом на Лубянку Лаврентия Берии или вызвано войной. Девиз «Все для фронта, все для победы» реализовывал в жизнь не только главный герой нашей книги, но и рядовые сотрудники его ведомства. И при этом не важно, где воевали они — в тылу врага, на передовой или в США. В другой своей монографии «НКВД-НКГБ в годы Великой Отечественной войны» Сергей Чертопруд развил данную тему. Действительно подвиги советских разведчиков в США можно приравнять, если такое возможно, к боевым делам чекистов. И те, и другие сделали все от них зависящее для победы. И снова за их спинами возникает тень наркома внутренних дел Лаврентия Берии.
Соединенные Штаты Америки все годы деятельности советской разведки в этой стране были одним из основных источников получения новых технологий и образцов оборудования. В одном из докладов комитета палаты представителей Сената США по антиамериканской деятельности, опубликованном в 1951 году, говорилось следующее: «Сталин имел относительно промышленности США настолько же полную и подробную информацию, как и сведенья, которыми располагало правительство самих Соединенных Штатов».
Эта фраза отражает успехи советской научно-технической разведки, которых она достигла в годы Второй мировой войны в США, но успехи были и на территории другого союзника по антигитлеровской коалиции — Англии.
По словам генерал-лейтенанта КГБ Вадима Алексеевича Кирпиченко: «Во время войны мы получали такую информацию (научно-технического и военно-техниче-ского характера. — Авт.) по каналам разведки из США, Англии, внимательно следили за развитием немецкой техники. Сплавы для танковой брони, авиации, артиллерия и боеприпасы к ней, самолетостроение, радиолокация — все это очень нас интересовало, и вклад нашего научно-технического отдела, соответствующих подразделений военной разведки, конечно же, огромен».
Тому, что в годы Великой Отечественной войны Москва была в курсе американских и британских технических секретов, в немалой степени способствовало отношение многих граждан этих стран к СССР как к силе, способной уничтожить империю Третьего рейха. Это побудило многих иностранцев, и не только левых, передавать советским гражданам оборонную информацию, чтобы как-то помочь союзнику. Другая причина — если в предвоенный период большинство источников советской научно-технической разведки были рабочие, то с конца тридцатых годов в списке агентов Кремля все чаще мелькали представители научной, административной и политической элиты — выпускники престижных высших учебных заведений.
Оценить число задействованных в операциях по добыче научно-технических секретов сотрудников советских спецслужб сложно. Штаты «легальных» посольских резидентур Лубянки и ГРУ примерно по 12 человек. Однако десятки офицеров разведки работали в составе Правительственной закупочной комиссии СССР в США, «Амторга», ТАСС и других официальных учреждений. В частности, число сотрудников Правительственной закупочной комиссии и «Амторга» только в Вашингтоне и Нью-Йорке составляло около пяти тысяч человек. А сбором различной политической, военной, экономической и научно-технической информации должны были заниматься все советские специалисты, работавшие в годы войны в США, независимо от того, являются они сотрудниками разведки или нет.
Только по данным руководителя НКВД Лаврентия Берии, за период с июня 1941 по ноябрь 1944 работники 1-го (разведывательного) Управления НКВД — НКГБ проделали значительную работу: «…по организации разведывательной сети за границей… За это время выведено на нелегальную работу 566, завербовано 1240 агентов-осведомителей… Добыто агентурным путем 41 718 различных разведывательных материалов, в том числе большое количество документальных. Из полученных по линии научно-технической разведки 1167 реализовано отечественной промышленностью 616».
Сколько агентов в этот период «вывела» за границу военная разведка, и каким количеством источников они реально располагали — эти сведения и спустя шестьдесят лет продолжают оставаться секретными. Хотя известно, что перед войной Разведывательное управление располагало примерно 1000 офицеров и агентов, из них 50 % работало «нелегально».
Кроме этого, вербовкой агентуры занимались и «младшие партнеры» чекистов и военных разведчиков — 1-е (разведывательное) управление Наркомата ВМФ и Служба связи Коминтерна, до ее ликвидации в 1943 году. Поясним, что Разведуправление Наркомата ВМФ включало в себя три добывающих отдела: стратегической разведки, агентурной разведки и радиоразведки.
Также нужно учитывать активную работу тех, кто не числился в штатах советских спецслужб, но помогал им. Например, много в сфере научно-технической разведки было сделано сотрудниками уже упомянутой выше Правительственной закупочной комиссии, костяк работников которой составляли военнослужащие. Ими была добыта и передана в Москву весьма ценная информация в области танко-и авиастроения.
О том, как была организована их «тайная деятельность», можно судить по такому эпизоду. В конце 1943 или начале 1944 года все служащие-коммунисты Правительственной закупочной комиссии были собраны на очередное партсобрание. Выступивший на нем заместитель председателя Правительственной закупочной комиссии М. Серов огласил секретную телеграмму от члена ГКО Анастаса Микояна. Она предписывала каждому коммунисту, работавшему в комиссии, собирать информацию о техническом развитии в США, особенно в области военной промышленности. После того, как ее зачитали, каждый член ячейки расписался в том, что ознакомлен с приказом и приложит все силы, что бы выполнить его. Аналогичные собрания проводились и раньше.
Началась массовая охота за секретной информацией. Участники собрания добывали проекты целых заводов, специальных машин и деталей к ним, фотографии и чертежи, касающиеся производства самолетов, вооружений и подводных лодок и массу другой секретной информации.
Отдельные подробности о тайной деятельности сотрудников этой организации ФБР узнало от советского перебежчика — инженера Виктора Андреевича Кравченко (приехал в Америку в 1943 году), который в начале апреля 1944 года попросил политического убежища в США. Написанная им книга «Я выбрал свободу» (1946 год) была воспринята неоднозначно. Официальный печатный орган местной компартии — газета «Дейли уокер» назвала ее «порнографической», а русскоязычные эмигранты — противники сталинского режима, — наоборот, выразили свое восхищение этим трудом.
В 1949 году разразился скандал. Виктор Кравченко подал в суд на одну из газет компартии Франции «Французские письма»; он обвинил этот печатный орган в клевете. Дело в том, что отдельные американские и западноевропейские газеты называли бывшего советского гражданина аморальным типом, а все рассказанное им — ложью. А как еще должны были реагировать репортеры на книгу, из которой следовало, что «СССР является строго охраняемым огромным еврейским концлагерем, который производит уничтожение народов, населяющих СССР, просто конвейерным методом». Самое интересное, что истец выиграл этот процесс. После победы Виктор Кравченко вернулся в США, написал вторую книгу «Я выбираю правосудие», где описал все перипетии судебного процесса. И его имя исчезло со страниц газет — его фигура стала неинтересна журналистам.
Сложно сказать, что сообщил Виктор Кравченко американской контрразведке. Его показания не фигурировали ни на одном из «шпионских процессов» второй половины сороковых годов. Дальнейшая судьба автора сложилась трагично. В начале пятидесятых годов он уехал в Перу, где занялся разработкой серебряных рудников. Разорился и в 1966 году покончил жизнь самоубийством.
Вопреки устойчивому мнению, советская научно-техническая разведка активно действовала в США и в довоенные годы. Например, по данным западных историков, в результате операций НКВД Москва смогла получить 18 ООО страниц технической документации, 487 комплектов чертежей и 54 образца новой технологии.
Когда началась Великая Отечественная война, то Москва приказала активизировать деятельность в сфере научно-технической разведки. Средств и времени на проведение НИОКР не было, поэтому единственный шанс создавать новые виды оружия и военной технике, а также решать массу других задач — использовать иностранный опыт. Как это и произошло с отечественной атомной бомбой.
Предписание Государственного Комитета Обороны от июля 1941 года определило тематику получения технической информации. Резидентуры в Нью-Йорке и Лондоне должны были сосредоточить свои усилия на сборе информации о:
• исследованиях использования урана как нового источника энергии, проектирование и эксплуатации урановых реакторов;
• радиолокаторах для армии и флота, применении миллиметрового диапазона, портативной радиоаппаратуры;
• высотных и специальных самолетах, агрегатах и приборах для них, авиамоторах мощностью свыше 2000 л.с.;
• гидроакустических средствах обнаружения кораблей в море;
• средствах ведения бактериологической войны, отравляющих веществах и средствах защиты от них;
• синтетических каучуках и продукции основной химии;
• переработке нефти, производстве высокооктанового горючего и высокосортных смазок.
Рекомендовалось также получать информацию о теоретических и экспериментальных исследованиях в наиболее важных областях науки и техники, особенно тех, которые могли повлечь за собой появление принципиально новых видов военной техники и промышленных технологий.
Самый интересный пункт в этом списке — указание о сборе данных по радиолокации. Дело в том, что в СССР до войны ее сильно недооценивали. Достаточно сказать, что основные работы по ее использованию в ВМФ были переданы Наркомату электромеханической промышленности. В итоге к июню 1941 года флот располагал единственной корабельной станцией обнаружения воздушных целей «Редут-К», которая была установлена на крейсере Черноморского флота «Молотов».
О ситуации в сфере разработки систем радиолокации в предвоенные годы подробно рассказано в книге Владимира Хозикова «Секретные боги Кремля. Рождение техноимперии», поэтому мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Отметим лишь, что к 1941 году все работы в этой сфере велись в недостаточном объеме, чего не скажешь о Германии, Англии и США. Поэтому в июле 1943 года было принято постановление ГКО «О мероприятиях по организации производства радиолокационной аппаратуры». Можно утверждать, что в СССР появилась новая отрасль промышленности — радиолокационная, со своими НИИ, КБ и заводами. Понятно, что процессы, происходящие в Москве, должны были активизировать деятельность советской разведки в США.