«Масонство, — пишет Большая французская эн-циклопедняу — это филантропическая организация, старающаяся реализовать идеал общественной жизни... Это орден, или братство, возникшее на основе существовавших в Средние века тайных обществ ремесленников, но организовавшееся в XVIII в. на более широкой основе... Это не тайное, а лишь закрытое общество... Его основные правила, его законы, его история, имена его членов не скрываются».
Казалось бы, масонство, существуя в таком виде столь долгий срок, уже не должно выглядеть для нас настолько таинственно. Однако, сколько ни приподнимали покрывало Исиды, окутывавшее тайны масонства, они все равно продолжают интриговать умы.
Несмотря на продолжительность существования масонства и на то, что ему было посвящено свыше 60 ООО работ, оно остается плохо изученным, особенно в странах латинской традиции. Более того, многие люди на основании слухов составили о нем весьма негативное мнение. Один журналист пишет о книге, посвященной масонам:
«Профаны (а это значит — почти все, поскольку г-н ГТерефитт оценивает количество «посвященных» французов в 30 ООО человек) представляют себе франкмасонство в зависимости от того, принадлежат ли они к правым или левым, верующим, агностикам, реформаторам или реакционерам. Лично мне это тайное общество представляется несколько анахроничным движением, ценности которого, имеющие варварские или таинственные названия, сродни столь же экстравагантным ценностям пата-физиков»<sup>1</sup>.
Однако стремление к научному и непредвзятому изучению масонства существует уже давно. Оно возникло, в частности, в англосаксонских странах, где масоны многочисленны и влиятельны. Достаточно назвать таких авторов, как А. Дж. Маккей; Р. Ф. Булд; Кнопп, Джонс и Хаммер; Бернар Е. Джонс, а также труды лондонской Ложи Quatuor Coronati, которая специализируется на исторических исследованиях.
В странах латинской традиции, в частности во Франции, также нашлись желающие исследовать этот вопрос, и сегодня мы весьма далеки от романизированных памфлетов и пасквилей конца XX в. или периода между двумя мировыми войнами. Они основывались лишь на ученых диспутах и распрях политического либо религиозного характера.
Прогресс, столь явный в области изучения истории масонства, гораздо менее заметен в его теории. На деле факты пока отнюдь не соответствуют утверждению Альберта Маккея, сделанному в 1869 г.: «Масонство, рассматриваемое как наука и не оцениваемое более (так, как это делалось на протяжении слишком долгого времени) в качестве просто общественного института, занимает теперь особое и неоспоримое место среди умозрительных наук»<sup>2</sup>.
Причины этого различны. Оставим в стороне общее представление людей, которые, будучи профанами или посвященными, видят в теории масонства лишь одну из формулировок рационализма, противоречащего догмам культовых религий. Это значило бы ставить вывод (а точнее, предположение) впереди посылок и основывать эти посылки на проявлениях или выражениях частного. Однако наука не существует без общего.
Но именно в этом и заключается суть проблемы. Наблюдаемые факты и логические связи, соединяющие их, похоже, действительно ускользают от созидательного ума, воспитанного на рациональном знании. С одной стороны, масонские организации, называемые «объединениями» в соответствии со своими правилами и уставами, вряд ли преследуют подобные цели. С другой стороны, эти цели, которые и составляют теорию, или доктрину, не формулируются обычным языком общепринятых понятий. Масоны утверждают, что их учение выражено в символах, которые поддаются восприятию благодаря тому или иному ритуалу у но ритуал сам по себе может быть различен. Отсюда следует, что франкмасонами были созданы многочисленные обряды, или масонские системы.
Подобный способ выражения доктрины, часто оказывающийся сродни оккультизму, в течение долгого времени представлял собой камень преткновения не только для понимания теории, но и для интереса, который можно к этой доктрине питать. Развитие современной мысли поколебало эти представления. Литература, искусство, сама наука вновь вызывают к жизни теории, которые прежде казались устаревшими, а теперь выглядят опережающими или предвосхищающими свою эпоху. Сейчас охотно и всерьез говорят о герметической философии (основанной на толковании древьпх текстов). Что касается масонства, то пытливые умы с любопытством и симпатией все больше и больше обращаются к масонской мысли, к тому, что Великий французский масон Освальд Вирт называл масо-низмом.
Мы попытались ответить на подобные вопросы в этой небольшой книге, предназначенной для широкой публики. Разумеется, речь не шла о том, чтобы создать исчерпывающий труд. Мы хотели скорее подвести итог, основывая нашу работу на истории создания масонского Ордена<sup>3</sup>, а также на его «доктрине» и действиях, которые из нее вытекают. Нам, однако, пришлось констатировать, что в трудах, на первый взгляд серьезных и фундаментальных, было сделано и повторено множество ошибок. Мы будем рады, если нам удалось исправить некоторые из них, вернувшись к первоисточникам и сопоставив их. Что касается философских проблем, которые по сию пору лишь вскользь упоминались в докладах и диссертациях, зачастую лишенных любых попыток синтеза, то, по нашему мнению, эта книга внесет нечто новое. Пусть данная работа, документированная и содержащая немало размышлений, будет нашим скромным вкладом в неоэкуменизм, в повсеместно наблюдаемое устремление человеческой мысли к вершинам Знаний<sup>4</sup>.
ЧАСТЬ I
Mathieu Galey. Sur le Roman de Roger Peyrefittc «Les Fils de la Lumiere» Arts, 845, 29 novembrc au 5 decembre 1961. Следует уточнить, что в 1999 г. количество «посвященных» французов составляло примерно 120 ООО.
The symbolsm of Freemasonry. P. 310.
Орден обозначает всеобщность масонов; объединение (Obedience) представляет собой группу братьев, принявших одну и ту же форму работы и действий (М. Lepage. L’Ordre et les Obediences. Laval, 1956).
Относительно масонских сокращений, используемых в тексте, см. с. 125.