- Ишь, как рыба-то носами уперлась: не своротишь, - шутит Трифон Окулович.
Мало-помалу невод полегче в руки пошел.
- Николай, нам с тобой подальше в воду идти надо, невод оттягивать, говорит Анна и сама заходит со своей стороны.
Ловчий берег всегда отмелый, чуть-чуть покатый. В иных местах можно забрести до середины невода, а в рыбацкие сапоги-бродни и вода не зальется. Забрели Николай с Анной с двух сторон - и к берегу помогают тащить, и друг от друга невод приудерживают.
Сетка за сеткой на берег выходят, а рыбы не видно. Хоть бы одна на смех попала!
Тянет Трифон нижнюю тетиву из-под ноги да вздыхает:
- Эх, рыбка не веселит!..
- Погоди, Окулыч, все еще впереди, - утешает его напарница Паня.
В Аннином звене две молодые женки, и обе Прасковьи. Чтобы их не путать, одну зовут Паня, другую Параня.
- Да чего уж тут доброго ждать! - крутит головой Трифон. - Скоро матица подойдет, а у нас...
Не успел он закончить свою стариковскую воркотню, да как заорет:
- Есть!
И кряду же:
- Другая!
А дальше и кричать ему нечего: в неводе рыба ключом кипит. Анна и Николай оба воюют с рыбой: хлопают тетивой с поплавками о воду, ногами норовят взбурлить воду, чтобы рыба их пугалась да из невода не выходила. А сами идут все ближе к матице. Надо им оттянуть матицу, расправить ее, чтобы плыла она в воде, как надутый парус, и забирала всю рыбу.
А на берегу в это время все ниже к воде пригибаются рыбаки, все круче перебирают тетиву руки.
- Окулыч! - радуется Паня. - Где твои вздохи?
Рыба мечется в рыбацкой ловушке, плещется поверх воды, тычется в сети, суется в берег - и все без толку.
Вот одна матерая нельма изловчилась, выскочила кверху, перевалилась через тетиву и упала на отмель. Не сплошала Параня, захватила она свободной рукой сколько могла сетки с берега и метнула на рыбину. Нельма снова подпрыгнула, перевернулась в воздухе и запуталась.
- Мне суждена, так из рук не уйдешь, - говорит Параня.
Подошла она, спокойненько взяла нельму вместе с сеткой и вместе с сеткой метнула на берег.
Присмирела рыба и в матице: негде ей больше разгуляться. Сжалась она, как в бочке, и чуют рыбацкие руки - набита эта бочка до отказа. Пощелкивает рыба друг о дружку, пошевеливает хвостами - только ей и простора.
За пять метров от берега матица остановилась.
- Грузна, матушка, - удивляется Трифон Окулович.
Не вытерпел Юра, выскочил из лодки - и к рыбе. Вместе с Анной да Николаем выметывает он добычу из неводных крыльев да подкрылков, чтобы рыбакам можно было до большой рыбы добраться.
- Ящики нужно тащить? - спрашивает он звеньевую.
Анна усмехается:
- Какие тут ящики! В лодку-то вошло бы...
А Юра уже и лодку ведет.
- Про такие тони раньше говорили: рыболова одна тоня кормит, хвастал, сидя на ворохе рыбы, Трифон Окулович.
6
Мы едем на рыбацкий стан в простой ловецкой лодке. Едут люди в будничной одежде, к своему будничному делу. А глянешь на них - все в тебе ликует, и рядовой день кажется праздничным.
На корме Анна Егоровна задумалась, будто корабль на воду спускает. Что у нее в мыслях в беспечальную эту минуту? Я оглядываю всех других рыбаков и примечаю, что Николай Богданов, которому довелось сегодня быть бережником, хочет разгадать то же, что и я. Он гребет и, сам того не замечая, любуется Анной и не знает, что на него самого тоже стоит полюбоваться. Всегда немного хмурый, он сейчас весь просветлел, загорелся.
Вдруг Анна Егоровна вздрогнула, будто от сна проснулась.
- Что ты мне давеча про бригадира-то говорила? - спрашивает она меня.
- А то, - говорю, - что глаз у старика востер, сумел он подсмотреть в тебе большую хозяйку.
- Хозяйку?..
Задумалась Анна Егоровна и долго молчала.
- Я не в первый раз слышу, как меня хозяйкой зовут, - говорит она после и на меня поглядывает. - Пятнадцать лет когда-то я на кулаков спину гнула, и для меня это было самое проклятое слово - "хозяйка". Хозяйка значит и жадная она, и скупая, и к рабочему человеку без всякой жалости да милости. А меня вот хозяйкой называют.
За последним поворотом перед самым станом Паня и Параня заспорили: выйдет бригадир навстречу или не выйдет?
- Как не выйдет! - говорит Параня. - Ему небось уж давно на месте не сидится. Чуть лодку завидит - выскочит.
- И не подумает, - спорит Паня. - Ему и некогда. Небось сейчас вовсю колья тешет - щепа выше дома летит.
- Не выйдет, - рассудила их Анна Егоровна. - Мы должны бы завтра приехать. Он сейчас на реку и не заглянет.
Ошиблась Анна Егоровна: и смотрел, и увидел, и не утерпел Матвей, вышел на берег. Издалека нам кричит:
- Чем вас встречать? С чем поздравлять?
- С большим промыслом! С богатой добычей! - в голос отвечают Паня и Параня.
Лодка в берег ткнулась. Паня выскочила с якорьком, Параня - с давешней нельмой в руках.
- Принимай, Матвей Лукьянович, на ужин!
- Откуда такую богатырицу добыли?