- Это же замечательно! - обрадовалась Ия Николаевна.
- В том-то и дело, что вовсе не замечательно, - отвечает Леонтьев. Это Ум-разум шутки шутит: весь песок сразу за носом лодки садится, мель-то еще больше делается.
- Ну и пересмешник этот Ум-разум! - говорю. - Отсмеем-ка мы ему отсмешку.
Все глаза на меня уставились.
- Рекой, - говорю, - он нас не везет, так заставим-ко его нас озером везти. На сонливого да ленивого плетка-живулька есть: сонливый - так буди раньше, ленивый - так наряжай чаще.
Все трое наперебой спрашивают:
- Какая плетка?
- Как его добудишься?
- Что надумала, выкладывай!
- Вот я что надумала...
И вывожу всех из палатки.
Палатка наша была раскинута в этот раз на стоячем речном берегу. Река смыла берег, как ножиком срезала. А рядом с палаткой круглое озеро с островками. Шириной оно с версту, глубокое, без мелей и трав.
Показываю я на озеро.
- Вот, - говорю, - мне Ум-разум лошадку дал: сумейте оседлать - всех увезет.
Тут все поняли, о чем я говорю. От озера до реки было каких-нибудь три сажени.
- Озеро спустить? - спрашивает начальница.
- Ну да, - говорю. - Берег просечем, так вода сама волю возьмет, не задержишь ее. Вода берег располощет, в реку грянет и мели зальет.
Берег в этом месте для лопаты был подначальный, мягкую боровину да рыхлую тундровину лопаты шутя крошили. У наших больных на ту пору вся боль отскочила. Лопаты свистят, комья летят, как в руде оба роются.
Срезали они дерно канавкой, а под дерном земля мягче, лопаты ее легче берут. А все же это не в карты играть, а землю метать. Сухой песок переметывать - и то за день руки надергаешь. И Леонтьев и Саша час-другой храбрились, да и снова сдали.
Видим мы, что это дело за один день не возьмешь, а все же своего добиться хотим: и знаем, что озеро никуда не скроется, наше будет, а торопимся, будто боимся чего-то.
Отправили мы наших землекопов в палатку, а на подмену обе за лопаты взялись. Раз задумали удачу искать, так уж силы своей не жалеем.
Сколько могла, тянулась за мной Ия Николаевна. И фуфайку она сбросила, и накомарник скинула, а все ей жарко, пот по лицу горохом катится. Но лопату начальница не бросает: дело под задор пошло, и срамиться она не хочет.
А к нам уж и смена идет.
Канава наша вдвое и в длину подалась и в ширину раздалась; бока у нее торфяные блестят, ровные, как утюгом приглажены. После отдыха наши работнички опять зашевелились, свежей силы не утаивали. Так менялись мы раз полдесятка.
От речного обрыва к самому берегу озера вела теперь канава глубиной в сажень. Озеро от канавы отделялось только узенькой перемычкой. Разбить перейму лопатами так, чтобы озеро на сажень спустить, - всего на полчаса работы осталось.
И стали сечь лопатами верх у переймы. Раз ударили - и вода струйками потекла. Другой ударили - ручейком полилась. Третий ударили - ручьем загремела.
- А ну, Сашка, лодки держать! А вы чего ручки свесили? Живо палатку снимать! - кричит Леонтьев на нас.
А сам за водой смотрит. Вода из озера по-настоящему загрохотала, каждую минуту все больше размывает перейму. А к той поре, когда у нас все было на лодки погружено, вода валом пошла и канаву так располоскала, что бока у нее обрывает.
- Ну, - говорю, - весь берег разнесет. Надо самим пятки убирать.
- Угонитесь за лодками-то? - спрашивает нас Саша.
- Не угонимся, так подождете, - отвечаю. - На мелях-то мы вас ждали.
- Не отстанем, - говорит начальница. - Коротайку вон как всю мысами вывертело. Напрямик пойдем, так еще ждать вас придется.
Поплыли наши лодки, подхватил их озерный вал - как на парусе понес.
Кричу я им вдогонку:
- К берегам близко не ездите: глаза кустами охлещет!
Не успели мы с начальницей с места сняться, а лодки уж из глаз сокрылись. Довольнехонька Ия Николаевна. Покуривает она цигарку-самокрутку да смотрит, как вода все больше ярится - целые глыбы земли вместе с кустами на другой берег несет.
- Как бы, Романовна, и нас с тобой не унесло, - говорит начальница. Пойдем.
Идем мы тундрой, выбираем места поглаже да посуше, а берег из глаз не теряем. И час идем, и другой идем, а никак узнать не можем, впереди наши лодки или позади.
- Остановимся, подождем, - говорит начальница.
А я вижу, что вода из озера до нас по Коротайке докатилась.
- А что, - говорю, - если они это место проплыли? Будем стоять - еще больше отстанем.
- А если мы перегнали? - спорит Ия Николаевна. - Дальше пойдем - еще больше от них оторвемся.
Вижу я, что у всякого Павла своя правда, а все же говорю:
- Лучше перегнать, чем отстать. Перегоним, так мимо не проедут, укараулим. А вот уж коли отстанем, так тут беды не оберешься.
Еще прошли столько же - опять тот же спор. Совсем было начальница на берегу уселась, а я говорю:
- Ждать-то бы и можно, да по всему видно, что медведь должен здесь бродить, да и волчий след я только что видела.
- Чего же ты раньше не сказала? - спохватилась Ия Николаевна.
- Да пугать, - говорю, - тебя не хотела. Вперед ли, назад ли, а верст пять отойти надо.
- Зачем же назад! - уговаривает Ия Николаевна. - Идти - так вперед.