Если продолжается модернизация элиты "за счет всего" – тогда какое развитие? И что такое эта "модернизация за счет всего"? Что входит во "всё", за счет чего должна происходить модернизация?
Модернизация всегда происходит за счет традиционного общества. Это касается и английской, и советской модернизации. Сталин не мог проводить индустриализацию без коллективизации. Как не мог он проводить ее и без подлинной культурной революции (маоистский вариант – это, как мы понимаем, другое). Поскольку сталинская модернизация не была буржуазной (и в этом смысле ее нельзя считать классической), то и с традиционным компонентом общества происходило нечто далекое от канона.
С одной стороны, этот компонент ломали (так ведет себя любая модернизация). А с другой стороны – восстанавливали. Что такое колхозы и совхозы? В каком-то смысле – это модерн (тракторы и все прочее). Тем более, что дальше были проекты индустриализации сельского хозяйства (вплоть до агрогородов). А в каком-то смысле – это возврат к общине, то есть к традиционному обществу.
Кто-то скажет: "вторичное закрепощение". И для этого есть определенные основания. Хотя назвать это закрепощением у меня лично язык не поворачивается. Да, паспорта были отняты, и многое другое свидетельствует о возвращении к "добуржуазному". Но... как бы это сказать? Фильм "Свинарка и пастух" в крепостной России был бы невозможен. Я не хочу сказать, что реальная свинарка и реальный пастух напоминали показанных в фильме. Конечно, это был культурный миф. Но в крепостной России и миф такой был бы невозможен. Был бы другой миф.
Впрочем, что об этом спорить? Одни говорят, что в спорах рождается истина. Другие – что она в них гибнет. Тут все зависит от типа спора. Кто хочет добыть в споре истину, тот ее и получит. А кто не хочет – с тем, сколько ни спорь, все бессмысленно.
Но то, что в данном случае является предметом исследования, инвариантно к оценке социального качества сельскохозяйственного сектора при Сталине. Достаточно признать, что это качество было атипичным. Конечно, это был новый вид общинности, а не возврат к традиции в чистом виде, – но, в любом случае, это не было превращением традиционности в прах, в выметаемый мусор. А именно так поступает классический модерн с тем укладом, который должен сыграть роль жертвы, положенной на алтарь модернизации.
Подчеркну еще раз, что любая – да, именно любая! – модернизация предполагает такую жертву. И не надо мне говорить, что в Америке не было уклада, приносимого на алтарь модернизации. Был он! Весь Юг был принесен в виде жертвы на алтарь модернизации. Миллионы людей убиты. Определенный уклад разрушен. Негров, конечно, освободили, и это хорошо. Но уклад разрушили, и притом беспощадно. А ранее в обители либерализма, в Великобритании, беспощадность такого разрушения была еще больше.
Принцип модернизационного проекта в этом смысле очень прост. Есть некая многоукладность. Одни уклады – тормозят развитие. Другие (или другой) его стимулируют. В какой-то момент оказывается, что без развития нельзя. Потому ли оно нужно, что иначе страну завоюют соседи... Или без развития социальное загнивание перейдет в стадию гангрены... Или произойдет и то, и другое сразу... Но развитие нужно.
Кроме того, уклад, стимулирующий общее развитие, сам себя развивает ускоренным образом. У тех, кто интегрирован в этот уклад, появляются новые возможности, а также желание этими возможностями воспользоваться. Обладатели возможностей знают, что им нужно делать: им нужно брать власть.
И они, раньше или позже, в большей или меньшей степени, ее берут. Либо сметая упрямые косные классы (французский вариант). Либо договариваясь с менее упрямыми классами (английский вариант). Но, в любом случае, без "кровопускания" дело не обходится. Вопрос в масштабах и беспощадности кровопускания. Кромвель – это тоже кровопускание. Меньшее, чем Робеспьер и Сен-Жюст. Но очень существенное.
Хорошо, взяли власть... Монопольно или на паях. Огляделись. И поняли, что кого-то надо экспроприировать. А экспроприируемое направить на модернизацию.
Кого экспроприировать? Тех, кто (а) имеет нечто, могущее быть предметом экспроприации, и (б) трудно совместим с той модернизацией, для которой нужна экспроприация.
Исторический опыт показывает, что экспроприация в колониях (внешняя, или аллохтонная) может смягчать экспроприацию в метрополии (внутреннюю, или автохтонную). Но решающей все равно оказывается автохтонная экспроприация.
Если модернизация носит догоняющий характер, то экспроприация должна быть максимально быстрой и потому особо интенсивной. А экспроприировать надо такой ресурс, который можно конвертировать в технологии. Вывезти из страны, продать, на полученную валюту купить то, что нужно для модернизации, и начать укоренять купленное в стране.
Сталинская (вновь подчеркну, что не до конца типичная по многим параметрам) модернизация поступила именно так. Продать можно было сельскохозяйственные продукты. Других не было. Для того, чтобы их продать, нужно было изъять их у своего населения. Изъять их у населения было можно, только изменив ту социальную матрицу, в которую население было "упаковано".
Матрица эта называлась НЭП. Она дала возможность накормить страну после разрухи, порожденной гражданской войной и так называемым военным коммунизмом (который только и позволил выиграть гражданскую войну). Но она, эта нэповская матрица, не позволяла изъять у крестьянства за низкую плату излишки сельскохозяйственного продукта, который можно экспортировать.
Достоверна ли исторически известная притча о сибирском мужике, якобы сказавшем Сталину: "Ты мне, рябой, спляши, а тогда я, может быть, тебе и дам хлебушек", – сказать трудно. Может быть, да, а может быть, нет. Но то, что эта притча достоверна историософски, – вряд ли может вызывать какие-либо сомнения.
Коллективизация сломала нэповскую матрицу. И позволила изъять и продать на Запад колоссальное количество сельскохозяйственной продукции. А где еще можно было взять станки, паровозы, трактора, прокатные станы и прочее? И на какие деньги надо было это все покупать?
Дополнительным трагическим обстоятельством, подхлестнувшим процесс, стал мировой кризис капитализма, начавшийся в 1929 году. Для марксистской политической элиты СССР этот кризис означал точку бифуркации. Либо за кризисом последует мировая коммунистическая революция, и тогда Советский Союз должен ее оседлать, для чего нужна индустрия, соответствующая армия и все остальное. Либо за кризисом последует буржуазная реакция и война. И тогда главный, на кого нападут, – СССР. А что, на самом деле марксистская наука была для тогдашней элиты СССР, да и страны в целом, плохим компасом? Ведь напали!
Кризис капитализма требовал ускорения модернизации. Будет все развиваться позитивно или негативно – все равно ускорение необходимо. Но ведь кризис-то был еще и кризисом снижения спроса и перепроизводства. Капиталистическое хозяйство само ломилось от избытка сельхозпродукции. Западные корпорации сжигали и закапывали продукты, чтобы избежать обрушения цен. "Вломиться" на этот перенасыщенный рынок СССР мог, только (а) используя умелых посредников, и (б) играя на понижение. В экономической истории это вторжение советских сельхозпродуктов на мировой рынок называют "советский демпинг".
К чести тогдашней советской элиты (и к стыду нынешней) могу сказать, что деньги, полученные за тот, политый кровью и слезами хлеб, – никто не украл. Они пошли по назначению. Никто не завел часть денег на западные счета. А различного рода мифы по этому поводу – грязные пиар-агитки, не выдерживающие столкновения с точными историческими данными. Никто также не играл в "отстежки", "откиды" и прочее. Западным фирмам, строившим наши индустриальные объекты и ввозившим нужное для их работы оборудование, платили хорошо. Но не более того.
Посредники – наживались. Но где вы найдете посредника, который не захочет нажиться? Поэтому "ужастики" про Хаммера и многих других – недостоверны и являются пошлой бытовухой. Заводы построили? Электростанции построили? Войну выиграли? Раз это все сделали, то в макросоциальном смысле – ничего не украли.
И вообще, не этим жили. Было растущее элитное социальное высокомерие, породившее феномен номенклатуры. Были конфликты, игры, интриги. Но все это тонуло в сумасшедшем, ненормированном труде. И четком понимании того, что попробуй только не решить поставленные задачи... Потеряешь разом все – и высокомерие, и качество жизни, и жизнь как таковую. Но, опять же, не это главное.
Первый элемент модернизации – экспроприировать уклад-донор (или уклад-жертву) и аккумулировать некий товарный потенциал.
Второй элемент модернизации – превратить этот товарный потенциал (экспортируемое зерно или что-нибудь еще) в деньги.
Третий элемент модернизации – купить на эти деньги нужный для модернизации ассортимент товаров (станки, прокатные станы и т. д. ) и ввезти его в страну.
Но... но станки и прокатные станы в чистом поле не поставишь. Их надо размещать в заводских корпусах, а корпуса сопрягать с инфраструктурой. Нужно строить корпуса, создавать инфраструктуру. Платить за это строителям так, как делали на Западе, невозможно. Все деньги пошли на станки и прокатные станы. Значит, надо так надавить на уклад-донор, чтобы люди из него сами побежали в нужную сторону, на эти самые стройки, и стали работать за минимальную или нулевую плату. За нулевую плату – это значит арест и Беломорско-Балтийский канал. То есть ГУЛАГ. За минимальную плату – это значит голод в деревне и попытка выскочить оттуда любым способом, не торгуясь о цене с помогающим выскочить работодателем.
Не хватает всего этого? Энтузиазм, комсомол, все, что угодно, чтобы рыть котлованы, месить цемент и строить корпуса. Быстро! Быстро! Иначе зачем машины? Таким образом, четвертый элемент модернизации – выдавливание в нужном направлении дешевой рабочей силы. Вы хотите сказать, что англичане так не делали? Да делали, и с какой беспощадностью! Вспомните знаменитые "огораживания". Но англичане, все-таки, в основном делали это веками. А тут некий грубый модернизационный проект был реализован за десять лет. Вы подумайте – ДЕСЯТЬ ЛЕТ!
Но и это не все. Построили корпуса, поставили станки... Кто работать будет? Зэки тут доминировать не могут. На лесоповале могут, а тут нет. Значит, нужен многомилионный (допускаемый и фильтруемый) поток сообразительных беглецов из колхозов. А как они побегут, если не надавить на эти самые колхозы? И не впрямую, а через уровень жизни и прочие элементы социальной фрустрации. Что может быть в этой ситуации эффективнее такого давления? Возникнут отсроченные стратегические издержки? Так они потом возникнут, потом! А сейчас надо быстро строить и выигрывать войну.
Итак, повторяю, четвертый элемент модернизации – это форсированная управляемая миграция собственного населения из уклада в уклад.
Пятый элемент – культурная революция (вновь подчеркну – не которая по Мао Цзэдуну, а реальная и вполне удачная). Бежать-то из колхозов бегут. И это в чем-то поощряется, а в чем-то сдерживается. Но кто бежит? Люди социально активные, соображающие, что к чему, но не готовые к работе на заводах. Так их надо подготовить! Обучить. Вышколить. А поскольку обучить и вышколить за короткие сроки нельзя, то надо еще и вдохновить.
Однако вдохновляй – не вдохновляй, но плохо обученный и плохо вышколенный работник будет ошибаться. Значит, надо беспощадно наказывать за ошибки. А над массой не до конца готовых людей ставить надсмотрщиков, контролеров. А что еще делать?! В противном случае промышленность захлебнулась бы в бракованных изделиях.
А она – не захлебнулась. Наши танки и пушки были бракованными или нет? Если бы они были бракованными, мы бы как победили – останавливая танковые дивизии СС вместо снарядов американской ленд-лизовской тушенкой?
Шестой элемент – качество жизни. Может быть, это решающий элемент. Народ должен видеть, что формируется новая жизнь. Что его не только гонят в ГУЛАГ, колхоз или на завод. Ему еще и дают что-то безусловное, ощутимое, нужное и одновременно благое. Народ должен плакать от радости при виде ДнепроГЭСа или Магнитки. Он должен понимать, что развитие – это его развитие. И он должен что-то получать. От дешевых продуктов и дешевой одежды – до мечты. Какие-то двери в будущее должны быть распахнуты. Какие-то каналы социальной мобильности грамотно выстроены и притягательны: "Иди туда – и будет хорошо". Куда – туда? В уголовку? В ларьки? Нет, на заводы, в ПТУ, на рабфаки, в армию.
Что значит "будет хорошо"? Сытно? В чем-то и сытно. Но еще и потрясающе интересно! Вспомним прозу более позднего Гранина: "Эй вы, люди, знаете ли вы, что вас ждет? А я знаю, я только что оттуда".
Седьмой элемент – военно-мобилизационное сознание. Мы кладем жертвы на великий алтарь. Мы защищаем себя как священное царство, как великую весть, посылаемую человечеству ("весну человечества" – скажет Маяковский).
Никому на свете не удавалось провести модернизацию без этих семи элементов. Всмотритесь в мировой опыт – и вы везде увидите каждый из них. Их композиции будут разными, будут меняться пропорции, структурные качества. Но принцип останется одним и тем же.
И как этот принцип соотносится с приведенной выше "фокусировочной" фразой: "Модернизируется не общество, а элита. За счет чего? За счет всего!"?
Сталин модернизировал (постоянно буду оговаривать, что на самом деле речь шла об альтернативной, а не типичной модернизации) элиту и народ за счет потенциалов традиционного общества. Но в интересах общества. И не поддержало бы его общество, если бы этого не понимало. А оно его поддержало. Победа или поражение в крупной войне, идущей несколько лет с предельным напряжением народных сил, – вот единственное неопровержимое доказательство поддержки или неподдержки. Сталина общество поддержало – и потому он победил. Николая II не поддержало – и потому он проиграл.
Французские модернизационные элиты... Английские, германские, любые... Они были беспощадны к части своего народа. Но народ они выводили на новые рубежи. Потому что народ, в каком-то смысле, был им нужен. И тут надо понимать, в каком именно смысле (или смыслах). Однако, прежде всего, нужно провести грань между этим "нужен" (вроде бы, как иначе, как может быть народ элитам не нужен?) – и "НЕ нужен".
Может, может быть не нужен! Странно это, но факт. Только вот одно при этом надо уточнить... Когда народ НЕ нужен – это модернизация? В каком смысле наша элита модернизировалась "за счет всего"?
Она обогатилась – это понятно. Но почему она "модернизировалась"? Какие тут есть социальные критерии?
Макс Вебер – классический авторитет в этой области. Новый рационализм, протестантская этика, абсолютное значение норм права... Вот что такое критерии модернизации – и общества, и элиты. Какие-то элементы буржуазного общества могут жить по принципу "гуляй, Вася" даже в условиях форсированной модернизации: могу адресовать к романам Золя, да и много к чему еще. Но это – какие-то элементы.
Локомоционные группы, они же ядро элиты, живут иначе. Был такой Крупп, родоначальник знаменитой индустриальной династии. И была у него горячо любимая жена. Она была тяжелым легочным больным. Но Крупп хотел жить на территории своего завода. И не только потому, что нужно было надзирать за рабочими. Но и потому, что он любил этот завод и заводскую среду с ее атмосферой, даже запахами. Он любил ее целиком и радостно вдыхал угольную пыль и дым труб. Жена Крупа, вдыхавшая эту же пыль, в итоге умерла. Жестоко? Да. Но вся поэзия и проза эпохи пронизана этим. А также презрением к выставляемой напоказ роскоши.
Вандербильты – "гуляли и ни в чем себе не отказывали". Но они и догулялись. Это во-первых. А во-вторых, рядом с ними были другие, для которых шиком было – отнюдь не гульба, а нечто прямо противоположное. Изношенный сюртук, стоптанные ботинки и очень много работы... А потом эти "другие" приходили к роскошествующему собрату, показывали вексель, собрат бледнел, плакал – и садился в тюрьму. А "другие" всю его роскошь продавали с молотка, и в том же сюртучке и ботинках дальше – топ-топ – строить новый завод.
Скажете: "Это прошлое, отрыжка протестантизма и родственных ему Шейлоков"? Не вполне. Сколько стоит самая дорогая яхта? Сейчас цены меняются, но я вряд ли сильно ошибусь, если скажу, что миллион долларов за линейный метр. Это если совсем новая, с иголочки, или, точнее, с соответствующей голландской верфи. Яхта длиннее ста метров – это уже не яхта, а крейсер. А зачем заводить себе крейсер? Ну, пусть супер-яхта стоит двести миллионов долларов. Не верю, что это возможно, но со всеми "прибабахами" – пусть.
Это самое дорогое, что можно купить. Уже дворцы стоят дешевле. Самолеты – тоже дешевле. А все остальное – тем более. Жить сразу в десяти дворцах невозможно. Сойдешь с ума. Есть три раза в день в суперресторанах тоже нельзя – быстро заболеешь. Но даже если ежедневно обедать в "Максиме" и заливаться коллекционными винами, – все равно, больше двух-трех миллиардов долларов не требуется.
Мир не провел социальной грани между миллиардерами и мультимиллиардерами. Между миллионерами и миллиардерами – провел. А дальше – стоп! Имея пару миллиардов долларов, наращивать капитал ради гедонистических оргий – бессмысленно. Тогда что такое обладатели состояний в сто, двести и более миллиардов?
Такие деньги – в чистом виде потенциал Большой Игры. Игроку нужны деньги как фишки на великом покерном столе (это мотивация-минимум) или как ресурс для великого проекта (мотивация-максимум). Проект может быть очень разным. Одна великая нефтяная семья считала (считает ли сейчас – не знаю), что пока не овладеет седьмой мировой нефтяной провинцией под названием "Россия", – ее миссия не закончена. Ну, так ведь все-таки миссия!