Граф Григорий Александрович Строганов (1770 - 1857) был двоюродным дядей Натальи Николаевны Пушкиной. Естественно, такая же степень родства связывала его с её сестрой Екатериной Николаевной. Когда последняя вышла замуж за барона Жоржа Дантеса, то последний автоматически стал родственником графа Строганова.
Это тот самый граф, который решил, что дуэль неизбежна, когда барон Геккерн показал ему письмо Пушкина от 26 января 1837 года. Жена графа, Юлия Павловна, урожденная графиня д'Ойенгаузен, по первому мужу д'Ега, постоянно находилась в доме поэта до самой его смерти.
Она была глазами, очень внимательными глазами, того круга лиц, в который входил и барон Якоб Геккерн.
Этот круг можно определить одним словом - масоны.
В центре этого круга выделяются две фигуры: граф Г.А. Строганов и граф А. Х. Бенкендорф.
Григорий Александрович Строганов - масон потомственный. Аналогичных данных о графе Бенкендорфе нет, но сам он масон. 14 декабря 1825 года молодые воспитанники масонов вышли на Сенатскую площадь в Петербурге, а судили их масоны высоких степеней, среди которых был и граф Строганов. Василий Федорович Иванов, отмечая активное участие масонов в расследовании мятежа 1825 года, писал: "Конечно, истинную роль главных преступников тогда установить было невозможно. Комитет по расследованию событий под председательством военного министра, генерала от инфантерии Татищева, ничего открыть не мог: в него вошли масоны Голицын, Голенищев-Кутузов, Бенкендорф".
Современный исследователь масонства О.А. Платонов считает, что граф Бенкендорф от масонства отошел, но в 1810 году состоял в ложе "Соединенных друзей".
Скорей, не отошел, а сделал вид, что отошел. "Бенкендорф, - пишет В.Ф. Иванов, - вошедший в доверие к Николаю Павловичу, помогал скрыть следы заговорщиков".
После возвращения из ссылки в 1826 году Пушкин постепенно обрывает свои связи с масонством, а через пять лет, опубликовав стихотворение "Клеветникам России", выступает против внешнеполитической травли России, развязанной в европейской прессе в связи с восстанием 1831 года в Польше.
Разрыв с идеологией и практикой масонства совпал с началом травли поэта. Пушкин не сдавался. Тогда руководители петербургского масонства приняли решение уничтожить непокорного. Поразительно, что в преследовании и убийстве Пушкина совпали интересы иезуитов и масонов.
Иезуиты с начала XIX века стали проникать в масонские ложи, стремясь использовать их разветвленную сеть в своих интересах.
Идеологи русского масонства решили, что мертвый поэт им полезней и безопасней, чем живой.
Сохранился масонский стих, подтверждающий практику мести тому, кто решил покинуть ряды братьев масонов.
Многие тому примеры, говорят, были,
Которые от сея веры отстать пожелали,
Но их оных никого в живых нет на свете;
Вить стоит смерть в его живом портрете,
Который лишь поранят пулей из пистолета,
В тот час увянет и лишится света.
Вполне возможно, что такой магический ритуал был совершен и над портретом Пушкина, а для верности подключились организационно к реально существующему конфликту между Пушкиным и Геккерном-Дантесом. Техническая сторона убийства, безусловно, легла на плечи Третьего отделения.
С этого момента готовится спецоперация по физическому устранению поэта, завершившаяся убийством 27 января 1837 года.
Позднее началась планомерная борьба за художественное наследие поэта. На одном из этапов была поставлена задача - разработка и изучение дуэли и смерти Пушкина с точки зрения неучастия в этом масонов.
В начале XX века блестяще выполнил эту задачу известный ученый Павел Елисеевич Щеголев.
Павел Елисеевич Щеголев родился 5(17) апреля 1877 года в селе Верхняя Катуковка, ныне Панинского района Воронежской области. Умер 22 января 1931 года в Ленинграде. Статья в "Краткой литературной энциклопедии" (М., 1975) почти полностью идентична статье в БСЭ, но есть мелкие различия. Село Верхняя Катуковка пишется через букву "х" - Верхняя Катуховка. В КЛЭ Щеголев назван "литературовед, историк революционного движения", а в БСЭ просто - "литературовед, историк". Есть различие в списке трудов Щеголева: БСЭ указывает, что первое издание книги Щеголева "Дуэль и смерть Пушкина" вышло в 1916 году. Это верно, но КЛЭ поправляет, что ещё в 1905 году вышло исследование Щеголева "Дуэль Пушкина с Дантесом", а до этого ряд книг о декабристах. Где тоже имеется расхождение в датах: БСЭ - "В 1903 году опубликовал работу "Первый декабрист Владимир Раевский", КЛЭ - "В 1905 г. опубликовал работу "Первый декабрист Владимир Раевский". Но это все мелочи. Можно, конечно, и не заметить. Но сложнее не заметить, что именно в 1905 году Павел Елисеевич начал интересоваться историческими проблемами, связанными с масонской тематикой. Им полностью игнорируется роль и значение масонства в движении декабристов, точно так же как и роль масонов в убийстве Александра Сергеевича Пушкина. Можно предположить, что эту задачу поставил себе не сам Щеголев, а некто со стороны. Причем этот некто вполне может быть не физическим лицом, а организацией. Именно такой организацией могли быть масонские ложи, возродившиеся в России после 1905 года.
"Осенью 1906 года, - писал в своих воспоминаниях масон князь Д.О.Бебутов, - я решил заняться специально организацией масонов в России. Я находил, что это единственная организация, которая, если сумеет твердо основаться, в состоянии будет достичь нужных результатов для России.
С декабря 1906 года, - продолжает Бебутов, - очень регулярно начали у меня собираться для приема новых членов. Были приняты профаны: Гамбаров, Иванюков, Бородин, Павлов-Сильванский, доктор Жихарев, бар. Майдель, Маргулиес, Щеголев..."
Профаны, в число которых вошел П.Е. Щеголев, готовились заранее. Они должны были зарекомендовать себя, подготовить масонские работы. Вполне возможно, что работы о декабристах и первая работа о дуэли Дантеса и Пушкина и были такими работами, которые позволили принять профана Щеголева в масонскую ложу. В 1907 году он - член ложи "Северная звезда".
Интересно, что в энциклопедиях ничего не говорится о происхождении П.Е. Щеголева. Из какой он семьи? Кто родители? Как смог деревенский парень попасть в университет?
Небезынтересно отметить эволюцию названия работы Щеголева: в 1905 году она называлась "Дуэль Пушкина и Дантеса", в 1916 году Дантес исчезает, а остается "Дуэль и смерть Пушкина". Щеголев пишет о группках и группировках в среде аристократии Петербурга того времени, но ни разу не упоминает масонов.
Близость Щеголева к правительству Керенского позволила ему заняться разбром дел Департамента полиции. Об этом упоминает историк русского масонства XX века Б.И. Николаевский в письме к масону и писателю Марку Алданову (Ландау) от 23 января 1931 года: "В здании Департамента полиции на Фонтанке летом 1918 года помещался архив Департамента полиции... Заведовал им тогда Щеголев, который готовил его к перевозке в Сенат. Перевозка состоялась в августе - сентябре".
Значит, начав работу в архиве Департамента полиции при масонском правительстве Керенского, Щеголев окончил её уже при большевиках. Здесь вопросов больше, чем ответов. Что значит "готовил к отправке"? Как происходила работа? Кто ему помогал? Интересовался ли Щеголев своим личным уголовным делом? В 1909 году он был осужден на три года, будучи издателем историко-революционного журнала "Былое".
Совершенно иную версию с архивом Департамента полиции, Третьего отделения и жандармерии рассказывает в своих воспоминаниях старейший сотрудник Пушкинского Дома литературовед Н.В.Измайлов. "В разгар Февральской революции 1917 года - 27 или 28 февраля ст. стиля - начался пожар в доме на углу Фонтанки и Пантелеймоновской улицы (ныне ул. Пестеля), где помещалось когда-то Третье отделение, а потом штаб корпуса жандармов. Причина пожара, конечно, - поджог. Это и понятно: много было людей, желавших уничтожения архива Департамента полиции со списками тайных агентов, ведомостями на жалованье филерам и прочими опасными для них документами. Но в том же здании хранился старый архив Третьего отделения и предшествовавших ему учреждений с начала ХIХ века - неоценимый, единственный в своем роде источник сведений по истории русской общественной мысли и освободительного движения, гибель которого была бы невосполнима.
Кто-то из друзей Пушкинского Дома, случайно став свидетелем разгрома и поджога Департамента полиции, быстро, к счастью, оценив положение, прибежал буквально - так как никакого транспорта в те дни не было - в Академию наук и сообщил о том, что видел, Н.А. Котляревскому и Б.Л. Модзалевскому. Те пошли к С.Ф. Ольденбургу, достали через него лошадей с санями - что в тот момент было очень нелегко, - созвали нескольких близких людей и все вместе отправились на место пожара. В экспедиции, кроме Н.А. Котляревского и Б.Л. Модзалевского, участвовали, насколько я могу припомнить из слышанных позднее рассказов, Л.К. Ильинский, А.С. Поляков, В.П. Семенников, А.А. Шилов и некоторые другие, которых я, к сожалению, не могу припомнить. Им помогали некоторые служащие Академии наук, студенты университета и проч. Вся эта "бригада" проникла в то крыло здания, где хранился исторический архив и куда пожар ещё не достиг, и стала вытаскивать во двор связки дел Третьего отделения. Их грузили на подводы и отправляли в Академию, где сложили сначала на лестнице, а потом перенесли в Большой конференц-зал.
Архив пробыл там около пяти лет и в 1922 году, когда Пушкинский Дом стал готовиться к переезду в собственное здание, был передан по принадлежности в Центрархив и вывезен в здание Сената".
Речь идет, безусловно, об одном и том же здании на Фонтанке, где размещался в 1917 году Департамент полиции. Какие дела попали Щеголеву, а какие оказались на пять лет в Пушкинском Доме, сказать невозможно. Если здание сгорело, то что там делал Щеголев летом 1918 года? Возможно, какие-то дела сохранились.
Совершенно неизвестно, как развивались взаимоотношения Щеголева с масонством до 1917 года и после октябрьского переворота. А это очень интересная тема!
Одним из первых, кто обратил внимание на масонский след в убийстве Пушкина, был писатель Юрий Плашевский. В 1983 году в № 4 журнала "Простор", издаваемого в Алма-Ате (Казахстан), он опубликовал статью под названием "О происхождении пасквильного "диплома". Проанализировав выражения "Кавалеры Большого креста", "командоры и рыцари светлейшего ордена", "собравшись в Великом Капитуле", автор пришел к выводу, что эта "фразеология устойчиво употреблялась в масонской среде не только в первой половине ХIХ века, она также устойчиво употребляется и поныне".
Именно Плашевский заметил, что на сургучной печати, которой был запечатан конверт, в центре имеется буква А, слева - циркуль, справа птица (возможно, пеликан), вверху - слезы и ограда, внизу - пальмовая ветвь. Плашевский убедительно доказал, что все это - масонская символика.
Справедливости ради следует отметить, что об участии масонов в травле и убийстве Пушкина писал в газетной статье в 1979 году Вадим Пигалев. Ему удалось - правда, без ссылки на источники - указать на связь семьи Дантеса с орденом тамплиеров (храмовников). "Жорж Дантес, - писал Пигалев, - был сыном крупного французского дельца-промышленника из Сульца, обладавшего замком, который ранее принадлежал ордену тамплиеров (храмовников). Замок достался семье не случайно. Дядя Дантеса был командором ордена тамплиеров".
Вполне возможно, что это направление исследования очень перспективно.
В июньском номере журнала "Огонек" опубликована статья Григория Хаита "По следам предвестника гибели", в которой автор уточняет местонахождение приемного места № 58, в которое 3 ноября 1836 года, было сдано письмо с анонимным дипломом, полученное Пушкиным и некоторыми его друзьями и знакомыми утром 4 ноября. Оказалось, что 58-е приемное место для писем находилось во втором почтовом округе столицы, обслуживавшем его центр. Фактически получается, что нет смысла искать место отправления письма, потому что его могли отправить далеко от своего места жительства.
Впрочем, место приемки письма можно искать и методом исключения. Нанести на карте сорок два известных приемных пункта и посмотреть, где в центре города остались места, пригодные для их организации, с учетом того, что "Положение о заведении городской почты в С. - Петербурге" от 27 октября 1830 года четко указывало на приоритетные места: "Лавки для сего избирать преимущественно те, кои находятся на перекрестках улиц и мостов по рекам и каналам".
Пасквильный диплом был вложен в двойной конверт, на верхнем конверте написано число 58. Добин, а за ним Плашевский и Хаит полагают, что это номер приемного места, где сдан конверт на городскую почту. Скорей всего, они правы, хотя в этом случае следует объяснить, кто же поставил число 58 на конверт. Хозяин лавки исключается. Он вообще к письмам не прикасается. 13 правил для исполнителей гласит, что "каждому приемному месту дается от почтамта лист на неделю по форме литеры А, в коем, при сдаче писем и билетов, сборщик отмечает собственною рукою число взятых писем и билетов и свое прозвание".
Доступ в ящик для писем имел только почтальон. Но и он никаких надписей на конвертах не делал. В его распоряжении находился жестяной жетон с номером приемного места, где он в конкретный момент находился и вскрывал ящик для приемки писем. Далее "письмоносец связывает письма шнурком, привешивая к ним жестяной номер приемного места, дабы письма одного приемного места не смешались с письмами других мест".
Когда письма попадают на почтамт, то специальный чиновник пересчитывает и заносит в ведомость (форма В), сколько писем получено с каждого приемного места. Именно он может ставить порядковое число на конверте.
Если подобные выводы верны, то исследование надписей на конверте не дает ровным счетом ничего. Если правы Добин, Плашевский и Хаит, то искать следует ведомости по форме А и В. Особенно интересна в этом отношении форма А, где указаны и номера приемных мест, и фамилия хозяина лавки.
Г. Хаит довольно небрежно отнесся к версии о принадлежности печати на конверте к одной из масонских лож Петербурга. "В последние годы, - отмечает Г. Хаит, - Ю. Плашевский в публикации в журнале "Простор" "О происхождении пасквильного диплома" утверждал, что печать (как и сам пасквиль) масонская и принадлежала, возможно, Великой ложе "Астреи", хотя во главе её стоял и друг поэта М.Ю. Виельгорский.
Старейший сотрудник Эрмитажа Иван Георгиевич Спасский, которому я в свое время показал фотографии оттисков этой печати, не признал здесь следов ни масонской, ни личной, ни служебной печати, настолько она перегружена символами".
В 2000 году к проблеме печати обратился О. Платонов. Он утверждал, что "Анализ описания печати позволяет с уверенностью сказать, что рисунок её составлен лицами, близкими к ордену и хорошо знакомыми с масонской символикой".