"Неужели это письмо написано Хюсамеддином?! "- ужаснулась она.Невероятно!"
Вызвав всадника, доставившего письмо, она спросила: - Это письмо передал тебе сам хазрет Хюсамеддин? - Да, величественная мелеке! Письмо вручил мне лично хазрет Хюсамеддин и приказал отвезти вам. - Он не просил, чтобы я написала ответ? - Нет, об этом он ничего не сказал. - Можешь убираться! Посланец Хюсамедина с поклоном вышел. Гатиба в третий раз перечитала письмо. Хюсамеддин писал:
"Уважаемая мелеке!
Я полагаю, Вы напрасно сидите в имении-дворце Эльдегеза, ожидая из Хамадана письма и посольства. Будет Вам смотреть на дорогу! Советую Вам поскорее приехать в Хамадан, иначе я буду вынужден принять меры.
Видеть истину и не верить своим глазам - неразумно, а позволять обманывать себя на каждом шагу - глупо. До сего времени я поступал и неразумно, и глупо.
Случается, человек из политических соображений вынужден прикидываться неразумным и глупым, но пользоваться этим приемом постоянно - безумие.
Ложь можно продать народу целого государства, но одну и ту же вещь невозможно продавать одновременно двум покупателям.
Не знаю, может быть, мелеке способна на такие проделки, но для этого надо, чтобы эти двое были низкими подлецами, а сам торгаш - безнравственным существом!"
Гатиба поняла, на что намекал Хюсамеддин. Ясно, ему стало известно о ее желании выйти замуж за Тогрула.
"Ты взбешен и ревнуешь меня, - думала она. - Ты пишешь, что одну и ту же вещь невозможно продать одновременно двум покупателям, что для этого надо, чтобы эти двое были низкими подлецами, а торгаш - безнравственным существом! - она зло расхохоталась. - Можно подумать, наш философ изрекает истины, которые никому неизвестны! Он не хочет вспомнить, что тот, кто продает ложь народу огромного государства, во много раз безнравственнее и подлее женщины, которая продает одну вещь всего лишь двум мужчинам. Тот, кто продает одну вещь сразу двоим, торгует лишь собой, а тот, кто продает ложь всему народу, торгует целым государством. Кроме того, Хюсамеддин забывает, что пока я еще никому не продала себя. И он смеет меня попрекать, он, который, поверив пустому женскому обещанию, думая только о своих скотских желаниях, уже не раз продавал родину! Ты, Хюсамеддин, помог мне своими действиями понять не только простых, нечиновных мужчин, но и так называемых государственных мужей, с позволения сказать - вождей народа. Я научилась отгадывать ваши мысли, читать ваши сердца. Ради удовлетворения своих скотских желаний, ради пятиминутного наслаждения вы способны отдать судьбу страны в руки распутной женщины! Ах, мужчины, мужчины! Вы можете быть философами, знаменитыми учеными, пророками, вы можете писать божественные книги, поучающие целые народы, но все, что вы пишете в своих книгах, - это не для вас самих. Те искренние, благородные мужчины, о которых вы повествуете, живут только в ваших книгах, они еще не родились на земле. Пока что вы все всего лишь хюсамеддины! Сегодня вы любите одну, завтра - вторую, сегодня вы поклоняетесь одной, завтра - другой. Вы стремитесь обладать сотнями женщин, но стоит женщине взглянуть на другого мужчину, как вы загораетесь ревностью. Не смешно ли?! Да, вы готовы отдаться сотням женщин, но стоит женщине пообещать себя кому-нибудь другому, как вы сейчас же кричите ей: "фахиша!.."*. Вы тотчас развенчиваете ее, стараетесь лишить ее положения и пишите ей всякие оскорбительные вещи. Однако вы умышленно обходите одну истину... Или глупое мужское бездушие не позволяет вам честно признать ее?! Скажите, а кто делает женщин безнравственными? Разве на вы сами? Если говорить обо мне, я не так уж бессильна, как это может показаться некоторым. Мне не удалось покорить жестокосердого поэта, но это еще не свидетельствует о моем бессилии, ибо поэт Низами принадлежит к тем самым избранным мужчинам, которых, увы, так мало на земле среди бесконечного числа хюсамеддинов! - Гатиба истерически расхохоталась, швырнула письмо Хюсамеддина на пол и воскликнула: - Не поеду!.. Ни за что не вернусь в Хамадан!.. Ты, Хюсамеддин, и ты, Тог-рул, - вы оба явитесь ко мне и будете просить у меня прощения! Забота о собственном благе и скотская страсть поставят вас передо мной на колени".
______________
* Фахиша - проститутка, распутная женщина.
Она вызвала служанку и приказала:
- Приготовь ужин на двоих, скатерть расстели в саду у фонтана!
Хюсамеддин склонился в почтительном поклоне перед Гатибой.
- Я прибыл, чтобы сопровождать вас в столицу, мелеке. Но я действую не по собственной воле....
Гатиба нахмурилась.
- У тебя нет права действовать по собственной воле! - сказала она резко, испытующе глядя в глаза собеседника. - Я не дала тебе такого права!
- Мелеке изволит верно говорить. Султан Тогрул приказал мне сопровождать вас до столицы. Дело в том, что вы не ответили на его письмо, в котором он приглашал вас пожаловать в Хамадан.
Гатиба почувствовала по тону Хюсамедина, что письмо, посланное Тогрулом, попало в его руки.
- Я не получала от султана никаких писем. И никогда не давала ему повода писать мне письма!
- Именно потому, что 'мелеке не давала султану Тогрулу такого повода, его письмо попало в мои руки.
Хюсамеддин протянул Гатибе письмо Тогрула. Она, прочитав его, иронически усмехнулась и швырнула письмо на пол.
- Если бы Тогрул написал это письмо для меня, он послал бы его таким образом, чтобы оно никогда не попало в твои руки. Он написал его для тебя, чтобы ты прочел его. Ведь, прочитав
это письмо, ты сейчас же велел своим аскерам перестать бунтовать. Разве не верно?
- Откуда мелеке все знает?!
- Неужели еще не понял? Тогрул сочинил это письмо специально, чтобы поссорить нас и положить конец бунту войска. Это ему удалось. Очень сожалею, что мне приходится иметь дело с такими недалекими и недогадливыми людьми, как ты, Хюсамеддин! Чтобы называться героем, мало иметь острый меч, - к этому надо иметь еше и острый ум! - С этими словами Гатиба протянула Хюсамеддину его собственное письмо. - Ответь мне, пожалуйста, когда ты строчил это письмо, ты советовался со своей совестью? Где был в этот момент твой разум? Или, может, у тебя нет ни разума, ни совести? Сейчас ты сам видишь: Тогрул низкий мерзавец, иначе он не подстроил бы этой истории с письмом. Он использовал в борьбе нечестный прием. Мне стыдно назвать тебя тем же именем, ибо ты - аскер. Но к тому же ты и глупец! Иначе не назовешь человека, который, не разобравшись в истине, написал своему другу столь пакостное письмо! Вся беда женщин в том, что они слишком торопятся. Сделав тебя своим другом, я поторопилась. И вот в награду за все мои благодеяния я получаю от тебя подобные послания. Я не хочу иметь с тобой дело! Тебя я прощаю, но тот негодяй будет наказан за свою хитрость. Будь он не падишах, а простая муха, и то ему не было бы позволено опуститься на мое платье! Внучка халифа никогда не снизойдет до того, чтобы целовать в губы какого-то презренного пьяницу. А ты! Назвать безнравственной женщину, которая любит тебя! Как это неблагородно!
Закрыв глаза рукавом платья, Гатиба зарыдала и поспешно вышла из комнаты.
Хюсамеддин был смущен и растерян.
"Шайтан меня попутал написать это письмо! - ругал он себя.- Ясно, лиса Тогрул перехитрил меня. Он написал письмо специально для меня, зная, что оно попадет в мои руки. Мелеке гневается на меня, и она права. Как мне вымолить у нее прощение?!"
Вошли рабы и служанки мелеке и повели Хюсамеддина в хамам*. Когда он вымылся и отдохнул с дороги, к нему в комнату вошла служанка и с поклоном сказала:
______________ * Хамам - баня
- Мелеке просит вас пожаловать к ужину.
Хюсамеддин все еще был так растерян, что даже не знал, как ответить служанке. Он боялся показываться Гатибе на глаза.
"Но не идти нельзя, - подумал он. - Это будет неуважение к мелеке!"
Хюсамеддин прошел за служанкой в трапезную. Гатиба еще не явилась. Он ждал ее, волнуясь и страдая. Когда Гатиба вошла, он поспешно вскочил на ноги.
Она подсела к скатерти и коротко бросила:
- Садись, сардар!
Во время трапезы оба хранили молчание, - таково было правило Гатибы: за едой она не разговаривала.
После трапезы они вышли в сад. Гатибу сопровождали рабыни и рабы. Мелеке была осторожная женщина, поэтому, боясь молвы, требовала, чтобы в тех случаях, когда ей приходилось разговаривать с посторонними мужчинами или выходить с ними на прогулку в сад, при ней находились рабыни и рабы. Челядь уже привыкла к этому и не отходила от нее, когда к ней являлся кто-нибудь из посторонних. Однако на этот раз Гатиба изменила своему обычаю.
- Ступайте, приготовьте нам шербет! - приказала она свите.-Скоро мы придем с сардаром утолить жажду.
Через минуту Гатиба и Хюсамеддин остались наедине.
- Я уверена, - начала Гатиба,- Тогрул послал это гнусное письмо по указке Захира Балхи. Сам бы он ни за что не осмелился написать подобную мерзость жене своего брата. Ты будешь свидетелем, запомни мои слова: Тогрул погибнет из-за этого Захира Балхи, который дает ему такие советы!
Хюсамеддин порывисто схватил руку Гатибы.
- Уверяю вас, мелеке, я никогда не мерил вас письмом, написанным Тогрулом. Клянусь вам в этом! Я знаю, мелеке, вы честная и благородная. А гнусное письмо, которое я, глупец, осмелился написать вам, есть результат слепой ревности, живущей в каждом мужчине.
Гатиба поняла: чувство ревности в сердце Хюсамеддина уступило место иному чувству - животной страсти.
- Я смело могу утверждать, - продолжала она, - что лишь очень немногие мужчины обладают львиной храбростью и способны на героические подвиги. Однако эти храбрецы часто оказываются в положении весьма неприглядном и недостойном их мужеских доблестей. Впрочем, сами герои, как правило, не замечают того, что делает их жалкими и достойными сожаления, ибо ревность ослепляет их разум. Вот и получается, что герои превращаются в безмозглых глупцов. Мужчина, который хочет по праву называться героем, не должен поддаваться чувству ревности. Доверчивость и поспешность не будут ему украшением. Если бы ты, Хюсамеддин, не находился во власти глупой ревности, если бы ты не был таким доверчивым, если бы ты умел не торопиться, ты никогда бы не написал такого письма
Гатибе, которая любит тебя. Можно подумать, ты не тот самый Хюсамеддин, которого я так давно и хорошо знаю, свидетелемгеройства которого я была еще в детстве. Ответь мне, ты выполнил мое поручение? Нет, ты только испортил все дело. Разве ты сможешь помочь мне изменить облик государства, свергнуть ненавистных мне людей? Сомневаюсь. Могу ли я, положившись на тебя, рассчитывать на победу в этой трудной борьбе против династии Эльдегезов? Не могу. Или, может, ты хорошо не представляешь себе, какую цель я преследую, начав этот опасный и жестокий поединок с Эльдегезидами? Тогда позволь мне растолковать тебе. У каждой девушки, будь то дочь хекмдара или простого крестьянина или даже нищего, есть одна бесценная драгоценность - ее девичья честь, ее целомудрие. До определенного часа девушка бережет свою невинность, как зеницу ока. Она не продаст ее ни за какие богатства, не променяет ни на какие блага. Есть лишь четыре вещи, взамен которых девушка может отдать свое девичество: верность, взаимное чувство, искренность и семейный очаг. Когда я, Гатиба, дочь эмира Инанча, выходила замуж за атабека Мухаммеда, я думала, что отдаю ему свою девичью честь в обмен на все это. Но, как ты сам знаешь, атабек обманул меня! Он не заплатил мне верностью. Он не был ласковым, не был преданным, не был искренним! Атабек не любил меня. В конце концов он взял себе в жены еще одну женщину. За мое девичество он заплатил мне только золотом. И у меня было право отомстить моему врагу. Я ценю себя недешево, и я решила: "Или плати за мою честь то, что я требую, или отвечай за обман своей жизнью!" Я лишила его жизни, потому что он отнял у меня и мое девичество, и Хюсамеддина, который любил меня. Теперь ты все понял? Ты обязан был принять участие в моей мести, ибо, не будь атабека, Гатиба создала бы семью с тобой, Хюсамеддином, и была бы счастлива. Атабек искалечил жизнь и тебе, и мне. Мы отомстили ему за это. Но этим дело не кончилось. Если мы сейчас будем сидеть сложа руки, Эльдегезиды скоро опомнятся и пожелают отомстить нам за кровь атабека Мухаммеда. Поэтому мы должны где только можно вредить им. Мы должны погубить их. Это наш святой долг. Все ли теперь ясно джанабу Хюсамеддину?
- Да, моя любимая, моя уважаемая мелеке, теперь мне все ясно! воскликнул Хюсамеддин, целуя ее руку. - Пока в моих жилах течет хоть капля крови, я буду делать все во имя этой цели!