Однажды Фахреддин заглянул к Ильясу, чтобы справиться о здоровье Мехсети-ханум. Он нашел друга в приподнятом настроении. Казалось, и Мехсети-ханум чувствует себя лучше. Рена и Низами вывели старую поэтессу во двор на свежий воздух, и она стала читать Рене свои новые рубай.
Низами обрадовался приходу друга.
- Если бы ты не пришел, я послал бы за тобой!
- Фахреддин почувствовал: произошло какое-то радостное событие. Подойдя к Мехсети-ханум, он поцеловал ее руку, справился у Рены о самочувствии и обернулся к Ильясу.
- Твои глаза говорят о большой радости.
Низами достал из-за пазухи толстое, похожее на тетрадь, письмо.
- На, читай!.. - сказал он. - Пусть недалекие умы и трусы успокоятся. Никто не пострадает из-за письма, написанного Низами.
Друзья, взяв Мехсети-ханум под руки, вошли в дом. Фахреддин дрожащими руками развернул письмо и начал читать вслух:
"Уважаемый поэт!
Получив Ваше письмо, я приложил его к глазам и губам. Я обрадовался так, как если бы увидел поэта лично и посидел с ним, приятно беседуя.
Мое письмо пришло к вам с запозданием. Не считайте причиной тому мою небрежность.
Ваше письмо, в котором Вы писали о положении в стране и настроении азербайджанского народа, имеет большое значение с точки зрения проблемы государственного устройства.
Клянусь Вашей головой, письмо Ваше потрясло меня. Можно подумать, что мы вместе с Вами обсуждали эти вопросы, и пришли к единому мнению, - так совпадают наши взгляды. Поэт должен понять, что на столь умное, столь блестяще написанное Письмо нельзя было отвечать поспешно.
Я внимательно прочел строчки письма, в которых изложены Ваши мысли по поводу государственного устройства. От сельджукских, хекмдаров по существу не осталось определенного государственного строя. Отсюда понятно, почему сельджуки не считались с культурным и социально-общественным уровнем народов. Азербайджанцы не могли поставить перед сельджукскими хекмдарами вопрос о своей национальной судьбе. Если бы даже сельджуки пожелали предоставить народу Азербайджана такое право, все равно у них ничего не получилось бы, ибо, когда основатель династии сельджуков в Азербайджане Тогрул-бек назначил своего брата Ибрагима Яналы правителем Азербайджана, он не дал ему никаких указаний относительно государственного устройства. В то время нельзя было поднимать вопрос об устранении в Азербайджане влияния персов и арабов, так как, когда халиф Каимбиэмриллах утвердил правительство Тогрул-бека (430 г. хиджры), он приставил к нему помощником, вернее, своим джасусом, араба по имени Хибетуллах. Поэтому ни в Азербайджане, ни в Хорезме, ни в Ираке, ни в Персии немыслимо было ставить вопрос о национальном языке, культуре, а также национальной независимости.
Хитрая политика Тогрул-бека по отношению к Каимбиэмриллаху способствовала росту и укреплению влияния халифа во всех странах салтаната. Он отдал дочь своего брата Давуда -Арслан-ханум в жены Каимбиэмриллаху, а сам женился на его дочери Сейиде-ханум. Политическая обстановка в Азербайджане и других странах салтаната сложилась не в пользу национальных интересов народов этих стран.
В своем письме Вы пишете о реформах в Азербайджане, проведенных после Тогрул-бека Алп-Арсланом. Откровенно признаюсь, я с интересом познакомился с историей проведения этих реформ. Но, по-моему, каждая реформа, каждое прогрессивное нововведение должны опираться на государственный строй. Если же строй сам по себе препятствует культурному развитию нации, если он не благоприятствует реформам, то последние никогда не дадут положительных результатов.
После Тогрул-бека правил Алп-Арслан. Это был талантливый полководец, создавший обширную империю. Но и при нем не было определенного крепкого государственного строя (455 г. хиджры). Он владел громадным салтанатом, который был поделен между членами его семьи. Местные правители не подчинялись центральной власти, и это не позволяло претворить в жизнь задуманные Алп-Арсланом реформы.
Однако я мыслю по-иному. Если нам не удастся создать единый строй правления, то есть определенный государственный строй в масштабах всего салтаната, мы, учитывая социальные и политические особенности каждой провинции, должны подумать о создании для них определенных методов правления. В этом отношении я могу дать поэту твердые гарантии. Если даже султан Тогрул не даст своего согласия, я, являясь атабеком Азербайджана, сам подумаю о создании в Азербайджане своего определенного государственного строя. Пока народ Азербайджана не признает нас своим кровным правительством, он не будет нас защищать.
В письме Вы указываете на вражду религиозных сект в Азербайджане. Вопрос этот удручает и меня. Фанатизм и религиозная вражда сулят нам большие трудности. Мои слова подтверждаются последними событиями в Исфагане, где началась резня между суннитами и шиитами*. Я не мог воспользоваться богословской наукой для предотвращения этой бойни, так как боялся, что резня перекинется в другие страны, и поэтому был вынужден подавить распрю между суннитами и шиитами.
______________
* Суниты и шиниты ---- последователи двух враждующих направлений в исламе.
Однако, получив Ваше письмо, я тут же отправил халифу багдадскому Мустаршидбиллаху письмо, в котором просил его выслать документы, имеющие отношение к восстанию Бабека. Согласитесь, я не мог поделиться с Вами своими мыслями о ликвидации сект, не получив этих документов и не ознакомившись с ними.
Документы прислали, и вот уже несколько дней я читаю их, знакомлюсь с сутью восстания Бабека, путями его развития и причинами поражения. Прочитанные документы помогли мне. кое в чем разобраться.
Летописцы халифа Мамуна, а также летописцы следующего халифа Мутасима, описывая ход восстания Бабека и пути его развития, поддались религиозным чувствам и потому исказили действительность.
Однако, читая историю восстаний, имевших место в Азербайджане после восстания Бабека, я нахожу в каждом из них элементы, присущие восстанию Бабека.
Как бы документы из книгохранилищ халифа ни искажали действительность, они тем не менее не могут полностью скрыть характер восстания Бабека. Летопись все же доносит до нас основные идеи Бабека. Стремясь к единству народов, он не мог, избрать иной путь, чем путь борьбы с религией, сектами и фанатизмом.
Среди летописей, присланных из Багдада, есть очень ценные исторические документы. В первую очередь это записки халифа Мамуна. Большая часть их посвящена высказываниям Мамуна о восстании Бабека.
Эти высказывания проливают свет на причины ошибок восстания Бабека, Кроме того, Мамун, говоря о коварстве халифов-аббасидов, пишет, что они хотели привязать к себе народы не наукой и цивилизацией, а ослепить и подчинить их себе с помощью религии, сект и фанатизма.
Мамун утверждает, что одним из самых больших зол халифов было их стремление объединить народы не прочным государственным строем, а с помощью религии.
Мамун говорит: "Халифы пытались распространить на весь исламский мир религиозные догмы, приспособленные к исламской вере арабскими и иудейскими мудрецами. Именно поэтому у исламских народов религиозные чувства одержали верх над политическим и культурным, мышлением".
Затем, объясняя причины, породившие восстание Бабека, Мамун пишет: "Как некогда в Греции, в исламских государствах была использована специальная политика - вместо народной, национальной культуры насадить культуру религиозную. Насаждая в восточных странах сектантство и фанатизм, халифы ввергли эти страны в глубокую пропасть мистицизма- плод Греко-Александрийской школы".
Дальше, критикуя государственный строй халифов-аббасидов, этот умный, прозорливый халиф пишет: "Халифы, позаимствовав у греков концепции для исламской философии, распространили ее на весь арабский мир, а также постарались навязать ее народам Персии и Азербайджана. Они не считались с характером и душой этих народов и не хотели знать, приемлют или нет их желудки столь тошнотворную пищу".
Бабек и окружавшие его просвещенные люди не могли хладнокровно смотреть, как секты и религиозные течения, порожденные исламской верой, препятствуют свободе мысли в Азербайджане. Несомненно, они задолго до нас поняли, что сектантские Распри враждебны общенациональной культуре. Халиф Мамун пишет в своих записках, касаясь положения Северного и Южного Азербайджана: "В частности, государство Азербайджан стало ареной действий следующих сект: "гадарийя", "джабрийя" и "мотазиле". Поэтому, узнав о восстании Бабека, я обрадовался в душе. Однако по мере того как восстание разрасталось, я начал задумываться над большими ошибками, допущенными бабекитами. Бабек и его сторонники повели борьбу не только против сект и фанатизма, но и против самой религии, в то время как они могли уничтожить секты, натравливая их друг на друга. Восстание следовало построить на религиозной и богословской основе. Однако Бабек решил опираться в восстании на силу меча и войска. Сторонники Бабека не приняли во внимание того, что каждое сектантское учение, каждое течение в религии обладают своей философией, пустившей корни в сознании народа. Я очень сбжалел об этих ошибках бабекитов, ибо думал, что после того, как секты и религиозные течения будут ликвидированы, религия останется в качестве государственного строя и халифы смогут постепенно устранять ее вредные для развития культуры стороны. Я считаю, Бабек начал добиваться победы с помощью оружия потому, что в то время вокруг него не было мудры: ученых людей, способных претворить в жизнь основную цел восстания - разгромить научно-философские секты и религиозные течения. Несомненно, в такой борьбе нельзя было рассчитывать на победу исключительно с помощью ратного оружия.
Уважаемый поэт, учитывая весь этот горький исторический опыт, мы должны очень осторожно подходить к проблеме реформ. Вот что пишет Мамун об ошибках Бабека:
"Одна из причин неминуемого поражения восстания Бабека заключается в том, что оно вышло за рамки восстания, направленного против религии, и приобрело характер политического выступления. Если не сейчас, то в будущем его так или иначе ожидает поражение. Бабек думал, что халифы стремятся сохранить религию и секты в том виде, как они есть, а потому считают: коль скоро ты поднял оружие на религию, значит ты поднял его и на власть халифов. Вначале я приветствовал это восстание, но теперь решил бороться против него".
Уважаемый поэт, именно поэтому я хочу очень осторожно подойти к проблеме реформ, о которых Вы говорите в своем письме. Я хотел написать Вам ответ, обстоятельно изучив в историческом плане поднятые Вами вопросы. Я счел необходимым познакомиться с историей восстания Бабека. Я верю в то, что халиф Мамун был мудрым реформатором своего времени. Взяв вторично власть в халифате в свои руки, он еще раз изучил вопрос о религии, сектах и религиозных течениях и хотел "произвести реформы. Вам самому известно, Мамун поднял вопрос о том, что коран не является обязательным законом для всех исламских народов. Однако эта прекрасная идея Мамуна послужила причиной образования в исламских странах двух антагонистических движений. Одно, - в рядах которого стояли религиозные фанатики и сектанты, было направлено против самого Мамуна; второе - было возглавлено просвещенными людьми Азербайджана, которые, впав в глубокую крайность, начали бунтовать против религии и властей. Оба эти движения задушили реформистские идеи Мамуна, и проблема реформ так и не была решена.
Сейчас, решая проблему Азербайджана, надо руководствоваться этим историческим опытом. Я напишу атабеку Мухаммеду о Ваших предложениях относительно реформ. Полагаю, что и элахазрет* султан Тогрул не будет им противиться.
______________
* Элахазрет - обращение, прибавляемое к именам царствующих особ; высочество, величество.
В своем письме Вы, возмущаясь правителем Гянджи эмиром Инанчем, пишете: "Мы втроем, я, моя жена и наша знаменитая поэтесса Мехсети-ханум, неплохо живем, имея в своем хозяйстве всего одну корову, а эмир Инанч превратил весь Аран в дойную корову, и ему все мало, он никак не может насытиться".
Уважаемый поэт, если бы эмиры инанчи довольствовались молоком одной коровы, тогда и они могли бы стать такими, как Низами, и их не называли бы эмирами инанчами.
С письмом я получил некоторые Ваши стихи. Более всего мое внимание привлекло стихотворение о султане Санджаре и старухе. Оно вполне соответствует содержанию Вашего письма. Действительно, как говорит старуха, сельджуки ввергли Азербайджан в нищету. Сейчас, чтобы превратить Азербайджан в процветающую страну, нужна деятельная помощь таких, как Вы, умных, просвещенных людей.
Уважаемый поэт, Вы должны разъяснять народу, что сейчас нельзя восставать против правительства и полностью отвергать существующий государственный строй, - это может нанести большой вред, ибо в соседних государствах лротив Азербайджана замышляется недоброе.
Жду от Вас письма. Возможно, мне посчастливится удостоиться чести увидеть Вас лично и поцеловать Вашу руку. А пока шлю Вам большой привет издалека.
Тебриз, Кызыл-Арслан".
Кончив читать, Фахреддин радостно воскликнул:
- Письмо написано довольно убедительно!
Низами спрятал письмо в сумку, где хранились его бумаги,
- Оно не очень искренне, - сказал он.