Прочитав письмо, Себа-ханум свернула его и положила в карман.
- Теперь надо подумать, что мне говорить ему при встрече. Об этом я расскажу госпоже особо.
В дверь постучал хадже Мюфид.
- Девушкам надо спать. Уже поздно!
ПИСЬМО ХАЛИФА
- Наш блистательный зять!
Все события наших дней завершились в пользу нас, светлейшего халифа. Те, кто поднимал восстания и бунты против влияния халифа багдадского, перебив друг друга, выдохлись. В результате этого хекмдары Востока вынуждены опять признать духовную власть халифа и прибегнуть к его покровительству. Разногласия, возникшие в странах, где восходит солнце, также устранены благодаря властному голосу и приказу халифа, которому помогает сам аллах.
Я получил от эмира четыре письма. Однако события, следовавшие одно за другим, не давали возможности ответить на письма нашего блистательного зятя.
Неделю тому назад атабек Мухаммед вступил в Хамадан, одержав победу над Бахрам-шахом. Сегодня он прибыл в Дарюссалам67, дабы припасть к ногам светлейшего халифа. Сегодня я утвердил его назначение на пост атабека всего салтаната, его брата-Кызыл-Арслана - на пост правителя Тебриза, а нашего блистательного зятя - на пост правителя Аранского государства. В особом письме я напишу о том, как следует держаться с Ширванским государством. Я взял заверения у султана Тогрула и его брата атабека Мухаммеда относительно неприкосновенности Ширванского государства.
Особо следует отметить, что в результате событий и происшествий последних лет Казна Багдада полностью опустошена. Аран должен прислать в казну Дарюссалама дань за четыре года. Нам нужны рабыни, принадлежащие к расе белокожих, то есть не являющиеся арабками, которых мы будем посылать в качестве подарков вновь назначенным султанам, атабекам, эмирам и правителям. Имеется также большая нужда в здоровых, крепких рабах. Пришли по возможности больше красивых, рабынь и рабов. В одном из писем ты писал: "Я готовлю во дворце для повелителя правоверных двух прекрасных рабынь по имени Сюсан и Дильшад". Ты должен прислать их как можно скорее. Многие рабыни в моем дворце уже состарились и недостойны прислуживать в обществе иноземных послов и посланников. В Багдаде нет красивых рабынь. Даже в заведении Фенхаса, именуемом "Женский и девичий рай", трудно подобрать девушек и слуг, достойных нас, халифа багдадского. Ты должен непременно прислать рабынь, которых обещал. Их здесь подготовят и обучат в заведении Фенхаса, и тогда мы сможем взять их к себе во дворец.
Милость всевышнего аллаха через покровительство светлейшего халифа багдадского распространяется на нашего блистательного зятя.
Дарюссалам. Повелитель правоверных Халиф
Мустаришдбиллах".
Прочитав письмо, эмир Инанч чуть не сошел с ума от радости. Он тотчас вызвал к себе визиря Тохтамыша и прочел ему послание своего тестя.
- От души поздравляю хазрета эмира, - сказал Тохтамыш -- Это известие - высочайшая Милость всевышнего аллаха. Но эмир не должен никому показывать письмо и говорить о нем с посторонними, ибо содержание письма бросает тень на нашу политику в отношении независимости Арана.
Эмир признал мудрость слов Тохтамыша и спросил, что следует ответить халифу.
Тохтамыш решительно возразил:
- Я не советую писать ответ, потому что сейчас все дороги находятся в руках наших врагов. Письмо, которое мы пошлем халифу, может попасть в руки недругов, и тогда все наши действия приведут к нежелательному для нас результату.
Эмир не хотел соглашаться с Тохтамышем. Они заспорили,
-- Оставить без ответа письмо повелителя правоверных - это неслыханное оскорбление и дерзость по отношению к нему, - сказал эмир Инанч.
Тохтамыш продолжал упорно стоять на своем.
- Отсрочить посылку письма - вовсе не значит оскорбить светлейшего халифа. Ему самому хорошо известна обстановка в Азербайджане. К. тому же совершенно бессмысленно посылать халифу обыкновенное письмо. Надо ответить на вопросы, поднятые им. Разве не безумие - посылать халифу деньги в тот момент, когда страна находится в столь тяжелом положении? Каждая пядь земли от Гянджи до берегов Аракса находится в руках одного известного всем удальца. Мы сможем послать рабынь, деньги и письмо лишь после того, как войска атабека захватят страну и на дорогах воцарятся мир и порядок. Если наше письмо попадет в руки бунтарей-азербайджанцев, тебя обвинят в предательстве и измене идее независимости Азербайджана, обвинят в том, что ты обманываешь народ. Твоя жизнь окажется под угрозой. Сейчас народ слышать не желает имени халифа. Если все узнают, что ты поддерживаешь с ним добрые отношения, это может кончиться для тебя большой бедой. Сейчас не то время. Те, кто хотят обосновать и узаконить духовную власть халифа, опираясь на коран и религию, обманывают самих себя. Отныне влияние Мустаршидбиллаха можно сохранить лишь с помощью войска и мечей.
Эмир не пожелал согласиться со своим визирем. Он считал, что это дерзость - не ответить халифу, повелителю правоверных, и продиктовал Катибу следующее, письмо:
"Сегодня нам выпало счастье приложить к глазам и поцеловать благословенное письмо светлейшего халифа Дарюссалама, высокочтимого повелителя правоверных. Мы безгранично благодарим всевышнего аллаха за то, что повелитель правоверных не забыл своего слугу. Вот уже три года, как наша связь с Дарюссаламом прервалась. Но все это время мы сердцем и душой были накрепко связаны с волей и властью светлейшего повелителя правоверных.
Положение в Азербайджане довольно напряженное. Народ не желает признавать местную власть. Считаю, в первую очередь следует рассказать о тех отношениях, которые сложились между Ширванским государством и Араном.
Ширваншах, воспользовавшись временным безвластием у нас в салтанате, задумал присоединить Аран к своему государству. Стремясь к этому, он начал переманивать на свою сторону влиятельных людей Гянджи, одаривая их дорогими подарками, оказывая им милость и покровительство. Например, наш поэт Абульулла в настоящий момент живет во дворце хагана. Преданнейшие слуги повелителя правоверных, посчитав, что присоединение Арана к Ширванскому государству нанесет в будущем ущерб духовной власти и влиянию халифа багдадского, воспротивились и помешали этому. В наших действиях нам помогали патриоты Азербайджана.
В Северном Азербайджане назревало серьезное восстание против власти правителя. Распространялись мысли о необходимости изгнать из страны местное правительство, а вслед за ним отправить в ссылку всех проживающих здесь арабов, и так далее и тому подобное. Мы с успехом повели борьбу против этих вредных идей, посулив аранцам независимость. Если повелитель правоверных сочтет подобные действия своих слуг грехом против святой воли халифа, пусть он милостиво простит и оправдает нашу неразумность. Сейчас в Северном Азербайджане получила широкий размах идея народного братства. Народная интеллигенция во главе с поэтом Низами распространяет среди народа идею братства Ахи Фарруха из Зенджана. Смутьяны стремятся сплотить вокруг единой идеи народ, разобщенный различными сектами и верованиями. Их действия таят в себе большую опасность для нас.
Азербайджанский народ со времен Бабека привык поднимать руку на религию и власти. В этом отношении азербайджанцы самая опасная нация. В последние годы здесь начали открыто называть религию, секты, улемов68 и духовенство приспешниками властей. В Гяндже готовилось большое восстание против хатиба. Выдав бедняге изрядную сумму денег, я отправил его в паломничество в Мекку, а народу объявил, будто выслал его.
Святейший повелитель правоверных, возможно, будет гневаться, но я не могу скрыть от него еще одного обстоятельства.
Стремясь успокоить население Азербайджана, мы объявили, будто освобождаем страну от арабского влияния, и для вида выслали из Азербайджана несколько арабов. Один из них - мой бывший катиб Мухаким Ибн-Давуд. Он поднял свою предательскую руку на честь нашего светлейшего халифа, объяснившись в любви девушке по имени Дилыпад, которая воспитывается в моем дворце специально для повелителя правоверных. Я наказал дерзкого катиба и выслал из Азербайджана.
Все эти наши действия принесли хорошие плоды.
Что касается нашего долга казне, хочу сказать: пока финансовое положение Арапа крайне тяжелое. Народ сделался дерзким и непокорным. Во многих деревнях и городах простые крестьяне бьют и прогоняют наших сборщиков налогов. Наши люди месяцами не могут отправиться на сбор налогов. Почти все сборщики налогов возвращаются с пробитыми головами.
Если в ближайшее время дела, действительно, наладятся, как об этом пишет в своем письме светлейший повелитель правоверных, мы в течение нескольких месяцев соберем все налоги и отправим наш долг казне.
Хочу написать также несколько строк относительно посылки рабынь и служанок. Прежде сбор девушек осуществлялся с помощью налога. Мы включали в список всех красавиц, достойных внимания светлейшего повелителя правоверных, и облагали их отцов непосильными налогами. Так как последние были не в состоянии уплатить свои долги, то и удостаивались чести передать своих дочерей в подарок светлейшему повелителю правоверных. Но сейчас азербайджанцев невозможно обложить не только непосильным - даже пустячным налогом.
Сейчас в наш список внесены сорок девушек, достойные внимания халифа. Как только в стране воцарится спокойствие, мы соберем их всех и вместе с Сюсан и Дильшад отправим во дворец повелителя правоверных. Пока же девушек из Азербайджана отправлять рискованно. Особенно это относится к Дильшад, так как в нее влюблен Фахреддин, один из влиятельнейших людей города. Учитывая настроение народа, я дал ему слово оставить Дильшад в Гяндже. Однако, опираясь на покровительство повелителя правоверных, я в ближайшее время расправлюсь с Фахреддином и его сообщниками и отправлю Дильшад в Багдад.
Преданный слуга повелителя правоверных
Инанч".
Эмир приложил к письму печать и передал его гонцу халифа багдадского Хаджибу, наказав ночью незаметно отправиться в Карабах, перейти Аракс и добраться до Багдада.
ГОНЕЦ ХАЛИФА
Фитили, плавающие в плошках с жиром в фонарях на воротах эмирского дворца, еще чадили, излучая настолько слабый свет, что от расхаживающего у ворот стражника не было даже тени. В нескольких шагах от ворот уже царила тьма. Поредевшие стайки мотыльков в суетливом соперничестве друг с другом пытались обнять тусклое пламя светильников и гибли, принося себя в жертву этой безумной любви.
Стражник с копьем на плече расхаживал взад и вперед, порой останавливался и дремал, прижимаясь головой к древку копья.
Фахреддин и его люди незаметно для часовых эмира окружили дворец и дворцовый сад. Сам Фахреддин с несколькими друзьями взял под наблюдение калитку дворцового сада, - они знали: по ночам связь дворца с внешним миром осуществляется исключительно через калитку сада. Но и в эту ночь, увы, из дворца эмира в город не вышел ни один человек.
До утра оставалось немного. Ущербный месяц, словно жеманная женщина, скрывающая от посторонних взоров часть лица, смотрел с темно-синего неба, напоминая собой плавающую в бассейне арбузную корку. Месяц был тоненький и по яркости едва мог соперничать с блеском звезд.
Не успел он выйти из-за холма, собаки деревень Махмудлу и Абубекр принялись хором выть, задрав кверху морды.
Стражники, охраняющие дворец эмира, хотели уже расходиться, решив, что наступает утро, но, услышав собачий вой, опять присели у забора, одолеваемые дремой.
Фахреддин не сводил глаз с калитки дворцового сада. Вдруг, у забора послышался лай сторожевого пса. Через минуту калитка приоткрылась, из нее вышел какой-то человек. Он окликнул пса, и тот, видно, узнав его по голосу, тотчас умолк и принялся ластиться.
Когда пес совсем успокоился, из калитки выскользнул второй человек и быстро пошел вниз к берегу Гянджачая. Тот, который унял собаку, опять вошел в сад и, заперев калитку, удалился.
Фахреддин с товарищами покинули засаду и двинулись к реке вслед за человеком. Неизвестный не пошел к мосту. Спустившись к берегу, он разделся и перешел реку вброд. Это еще больше насторожило его преследователей. Перейдя за ним реку, они разбились на две группы, одна поспешила наперерез через мельницу Мусы, вторая - продолжала идти следом.
Неизвестный мог направиться только по одной дороге, идущей через западную часть кладбища пониже деревни Ханегах.