Одна из причин запущенности и упадка государственных дел кроется в том, что духовенство повсеместно вмешивается в государственные дела. Со времени нашествия арабов по сей день в исламских странах не разграничены функции правительства и духовенства. Такое положение в исламских странах можно сравнить с чудовищной хронической болезнью, неизлечимой заразой. Пока духовенство полностью не захватило в свои руки функции правительства, следует предотвратить распространение этой скверны. Разумеется, я не предлагаю, чтобы духовенство было полностью отстранено от государственных дел, ибо в стране, где основной закон - коран, духовенство невозможно отстранить от управления государством. Если бы на то была воля и разрешение элахазрета атабека, я постарался бы определить и ограничить функции духовных персон.
Одна из сложнейших проблем, стоящих перед нами, - это проблема борьбы, которую нам предстоит вести против религиозных сект. Чтобы создать новый Азербайджан, чтобы вновь направить помыслы и сознание народа по культурно-просветительному руслу, следует в первую очередь в корне уничтожить религиозные секты. Обязан отметить, что опорой сектантства и приютом мюридизма является Ширванское шахство. Сектантские распри, религиозные споры приходят в Азербайджан через Ширван.
Арабы и персы привили азербайджанскому народу болезнь сектантства и сектантского фанатизма, Секты, религиозные течения, толки, различные исламские концепции, в противовес гражданским законам, способствуют разрушению и расколу семей. Узаконенные кораном браки сийга и мутэ93 представляют собой большую опасность для создания прочной семьи.
Что касается похода на Грузию, в этом вопросе я не разделяю точки зрения элахазрета Тогрула. В Грузии жизет сплоченный народ. Для нас гораздо выгоднее иметь в лице грузинского народа, искреннего друга, чем подвергнуть эту страну разорению. Народ, представляющий собой образец единства, чрезвычайно трудно полонить, заковать в цепи и подчинить иноземной власти. Присоединив Грузию к империи атабеков, мы тем самым окажемся ответственными за исторический конфликт по соседству с Азербайджаном. Кроме того, нет оснований твердо считать, что поход на Грузию окончится успешно. Народы Грузии невозможно натравить друг на друга, там нет предпосылок для установления и поддержания иноземной власти. Грузия как единое государство может быть нашим другом, но она также способна выступить против нас в качестве врага. Свободолюбие грузинского народа, равно как и азербайджанского, закалилось в суровых долголетних испытаниях. Нам следует, обратить свои взоры на Среднюю Азию. Есть много признаков, указывающих на то, что там наша победа обеспечена. Оставить в покое нашего давнего соперника хорезмшаха и напасть на государства, которые вовсе не являются нашими соперниками, - шаг, безрассудный и неверный с точки зрения большой политики. Азербайджан много лет находился под властью сельджуков, которые ничего не сделали для этой страны, разве дали свои имена нескольким мечетям, площадям и улицам. Нам не следует уподобляться сельджукам. Грузия владеет Черным морем, зато мы владеем Хазаром94. Если мы объявим Хазар открытым морем для грузинских купцов, они откроют Черное море для наших. На этом кончу. Желаю моему старшему и почитаемому брату элахазрету атабеку здоровья и победы.
Кызыл-Арслан".
АТАБЕК МУХАММЕД
Атабек Мухаммед получил письмо Кызыл-Арслана на второй день после своего возвращения из Кермана в Хамадан. Он не очень хорошо представлял себе положение в салтанате. Приходящие из Багдада вести говорили о том, что халиф возлагает большие надежды на новую силу. Победа в Египте новой династии эйюбидов над создавшими огромный салтанат фатимидами пробудила в сердце халифа новые мечты. Он задумал вырвать халифат из-под влияния тюрок и прибегнуть к покровительству эйюбидов.
Шпионы халифа наводнили страны атабеков, ведя яростную агитацию в пользу эйюбидов. В Мосуле и пограничных городах Хорезмского государства подготавливали покушение на атабеков.
В это смутное время атабек Мухаммед получил письмо своего брата Кызыл-Арслана. Затронутые в послании вопросы повергли его в ужас, он тотчас написал короткий ответ и специальным гонцом отправил его в Тебриз.
"Дорогой и уважаемый хекмдар!
Прочитал твое письмо. О поднятых тобой проблемах следует поговорить особо. По получении моего письма немедленно выезжай в Хамадан.
Атабек Мухаммед".
Прочитав эти строки, Кызыл-Арслан срочно отбыл в Хамадан. Он знал, что атабек Мухаммед не согласится с его посланием, однако решил упорно отстаивать свои идеи и в личной беседе еще раз потребовать проведения в жизнь необходимых для Азербайджана реформ.
Атабек Мухаммед принял брата в недавно построенном дворце. После роскошного пира в честь Кызыл-Арслана атабгк уединился с высоким гостем в своей специальной комнате.
- Садись, брат мой! - сказал он с улыбкой. - Ты написал страшное письмо. Когда читаешь его, волосы становятся дыбом.
Где уж тут говорить о претворении твоих планов в жизнь. Однако я внимательно прочитал все от начала до конца. Если бы высказанные тобой идеи были осуществимы, твой брат принял бы их. Мечтать подобным образом в настоящий момент в наших условиях - то же самое, что говорить о превращении этого мира в рай. Дорогой брат, события на границах нашего салтаната не дают возможности помышлять о внутренних реформах. Я знаю, ты не можешь равнодушно смотреть на тяжкое положение, в котором сейчас находится наша страна. Но тебе следует понять, что, пожелай ты претворить в жизнь даже самую маленькую идею из тех, которые ты привел как доводы в пользу реформ, обстановка еще больше осложнится. Тебе известно, что халиф утратил былое политическое и духовное влияние. Иначе говоря, халифат изжил себя. Даже самые захудалые правители, некогда уполномоченные халифом на управление областями, объявили себя коронованными особами. Сейчас халиф существует исключительно благодаря тому, что стравливает этих правителей между собой. А те, мечтающие загрызть друг друга в борьбе за господство, не смеют спуститься в багдадскую клоаку, чтобы погрести этот живой смердящий труп, именуемый халифом; не смеют или не хотят, ибо каждый мечтает печатью халифа узаконить свою власть в краю, за который между ними идет грызня. Халифам же на руку эти распри и торги. Они - сластолюбцы и пьянчуги - готовы пойти на любую выгодную для них сделку. По полученным сведениям, халиф давно ведет тайные переговоры с египетским султаном Салахаддином. Халиф - пропойца, однако смекает, что Салахаддин обладает большим влиянием в Курдистане. Начни он сейчас действовать в Ираке, Мосуле и других местах - и он поднимет против нас весь Курдистан. Бороться в такой момент за ослабление прав халифа, ставить вопрос о ликвидации религиозных сект - значит взерг-уть страну в пучину страшных беспорядков. Ты предлагаешь ввести в стране новую налоговую систему. А это значит, что надо платить жалованье сотням тысяч тунеядцев и создать для них финансовое управление. При теперешней же системе взимания налогов мы правим страной, получая от каждого правителя определенную дань. Теперь коснусь вопроса о земле. Если изменить земельный закон, землевладельцы взбунтуются и пойдут против нас. Раз и навсегда выбрось из головы безумную идею ослабить влияние духовенства в судах. Это опасный путь, с которого свернул даже мудрый халиф Мамун. Малейшая попытка осуществить на деле любую из поднятых в твоем письме проблем сразу вызовет вой в стане наших соперников. Тебя объявят кяфиром95 и с головы до пят обольют зловонными помоями, уготовленными для обвиняемых в ереси. Стоит духовенству и халифу объявить нас вероотступниками - и никакая сила не поможет нам удержаться у власти. Я не возражаю против твоей идеи освободить Азербайджан от уплаты налогов на несколько лет. В благоприятный момент мы что-нибудь предпримем. Что касается смены старых правителей, тут требуются осторожность и терпение. У каждого правителя тысячи влиятельных сторонников. Проблема Грузии не так сложна, как может показаться на первый взгляд. После ее решения решится и проблема Ширванского шахства, ибо, как только Грузия станет принадлежать нам, ширваншахам не на кого будет опереться. Средней Азии нам бояться нечего: распри между хекмдарами Средней Азии - предвестники наших великих побед. Ознакомившись с твоим письмом, я принял решение поездить по Азербайджану и хорошо узнать его. Возможно, после моего возвращения мы вторично обсудим некоторые вопросы, поднятые тобой в письме. Однако еще раз настоятельно повторяю: как бы мы ни презирали халифа, надо добиваться его благосклонности. Нельзя было задерживать отправку предназначенных ему юных рабынь. Ты разумно поступил, ускорив их отъезд в Багдад. Как быть с Ширванским шахством? Нам следует сохранять видимость добрососедских отношений с ним. Тебе самому известно, что халиф отверг предложение упразднить это шахство. Персов и арабов надо смещать с государственных должностей постепенно, - массовые увольнения их не произведут на Багдад хорошего впечатления. Так как они, то есть персы и арабы, правили одно время страной, то, естественно, языки их стали правящими языками. Коль скоро теперь Азербайджаном правишь ты, твой язык и должен быть правящим. Наказываю, милость твоя должна простираться на тех, кто говорит по-азербайджански, В письме ты забыл высказаться о важной проблеме-владениях арабов и персов в Азербайджане. Известно, им принадлежат многочисленные поместья и бескрайные земельные угодья. Захватив некогда эти области, они поделили между собой самые лучшие плодородные земли, поливные участки. Они сделали своей собственностью многие деревни, поместья, имения и базары. Тебе надо постепенно превращать их владения в земли "халисэ"96. Это можно осуществить при посредничестве местных мюлькедаров, живущих по соседству с имениями арабов и персов. Последние не смогут собрать урожай со своих земель, если того не захотят окрестные крестьяне. Тогда пришельцы ощутят необходимость продать свои владения. Они отдадут их за бесценок и уедут восвояси. Не буду подробно останавливаться на прочих вопросах, поднятых тобой в письме. А посему наказываю: не трогать ни одного закона, если он взят из корана! Я имею ввиду "цену крови" и прочее.
ПРАЗДНИК ФИТР
Сердце правителя Гянджи переполняли два чувства: первое - радость, второе - страх. Халиф сообщил из Багдада о прибытии каравана с девушками и выражал свое удовлетворение.
Он особо отметил восторг, охвативший его при виде красоты Дильшад.
Однако другая полученная новость повергла эмира в страх: атабек Мухаммед отправился в путешествие по Азербайджану. Правитель Гянджи потерял покой, думая о том, как решится его судьба. Было ясно, едва атабек пересечет границу Северного Азербайджана, к нему потечет поток жалоб. Эмир Инанч отлично видел: народ готовится!
Он и сам начал готовиться. Развязал мешки с золотом и принялся черпать из них горстями, покупая себе сторонников. Подготавливались тысячи писем, которые восхваляли его, эмира, в противовес тем жалобам, которые народ собирается вручить атабеку Мухаммеду. Маддахам97 щедрой рукой раздавались деньги и награды. Гянджинцы, чьи имена значились в списках литераторов и поэтов, доставлялись к эмиру, им вменялось писать хвалебные произведения, указывалось, где и когда они должны их прочесть.
Хатибам и казням давались особые поручения. Составлялись списки лиц, враждебно относящихся к эмиру.
Старый визирь эмира Тохтамыш не смыкал глаз ни днем ни ночью. Он создал большую организацию, цель которой заключалась в том, чтобы сеять ложь, клевету, наговоры, плести интриги.
Для встречи атабека был организован специальный кортеж из лиц, получивших от эмира особые полномочия. Решили, что по обеим Сторонам дороги от деревни Ханегах до дворца эмира выстроятся шеренги войск, которые не будут подпускать никого из толпы к атабеку.
Нищие Гянджи были выловлены и сосланы в дальние деревни. Атабека должны были провезти во дворец по самым красивым, благоустроенным улицам города, дабы он не видел развалин и трущоб.
Фахреддин возлагал большие надежды на приезд атабека и считал, что атабек, увидев нищету Азербайджана, главным образом, государства Арана, признает необходимость реформ и накажет виновных. Думая об этом, Фахреддин энергично повел разъяснительную работу среди народа, начал подготавливать большую группу аранцев для встречи атабека, в которую входили родители, чьих дочерей забрали для гаремов, и лиц, имущество которых отнял эмир. Фахреддин вызвал в Гянджу всех крестьян, пострадавших от эмирской несправедливости, и всех купцов, чьи товары были конфискованы людьми эмира.
Когда Фахреддин поведал о своих действиях Низами, тот сказал:
- Ничего не имею против твоих шагов. Но эти листочки бумаг, то есть жалобы, не в состоянии изменить тяжелого положения, в котором оказалась наша родина. История не помнит случаев, когда бы челобитные приносили народам облегчение. И сейчас они не помогут. Единственная сила, способная поставить хекмдаров на колени, - это сплоченность народа. Вот цель, за которую ты должен бороться, - единство нации! Что пользы учить народ выклянчивать отнятое у него личное добро? Учи его требовать свои права. Это единственный путь к счастью и свободе. Я говорил прежде и теперь повторяю: я не сторонник разрозненных, неорганизованных выступлений. Мы должны готовить восстание не для того, чтобы запугать правителя Гянджи, но чтобы свергнуть его власть. Наши случайные действия только настораживают врага. Надо ждать, пусть атабек Мухаммед приедет в Гянджу. Несомненно, он пробудет здесь не два-три дня, а несколько недель. Ясно также, он будет жить во дворце эмира, - там уже сейчас идут приготовления. Понятно, эмир осведомлен о путешествии атабека и его желании посетить Гянджу. У атабека Мухаммеда одна жена. Но для гарема такого владыки одна-две жены - слишком мало. Дочь эмира красива, к тому же она - внучка халифа...
Фахреддин улыбнулся:
- Так, я понял!
Низами продолжал:
- Понял - и хорошо. Тогда постарайся уразуметь еще одну истину. Сейчас ты открыто выступаешь против эмира. Он может извратить смысл твоих поступков и бросить тебя в застенок, обвинив в "подготовке покушения на элахазрета". Тебе следует действовать крайне осторожно.
Фахреддин, признав справедливость слов Низами, обещал не делать опрометчивых поступков и не попадаться на глаза людям эмира.
Был двадцать девятый день месяца Рамазана. Вечером после разговенья эмир принял своих джасусов, которые действовали в городе и вокруг определенных лиц. Почти все "сообщения" сводились к враждебным эмиру действиям Фахреддина. Правитель Гянджи сильно встревожился и велел Марджану позвать Тохтамыша.
Джасусы подробно пересказали старому визирю все, что ики было увидено и услышано.
Тохтамыш призадумался.
- Бросить Фахреддина в темницу нельзя! - изрек он. - Ибо Фахреддин не одинок. Но и на свободе его оставлять немыслимо. Он и его сторонники способны втереться в доверие к атабеку. Сегодня двадцать девятое число месяца Рамазан. Я уверен, Фахреддин получил наше письмо. Несомненно, он не знает, что Дильшад уже здесь нет. Если бы его можно, было заманить во дворец, мы оклеветали бы его и тут же бросили в темницу. Никто ничего не узнает.
Идея пришлась по душе эмиру.
- Если бы Фахреддину было известно об отъезде Дильшад, - сказал эмир, - он уже сделал бы попытку что-нибудь предпринять. Мне сдается, парень ждет восхода месяца Щаввал. Ведь мы дали ему знать, что свадьба состоится лишь после восхода месяца Шаввал. А посему надо пригласить Фахреддина во дворец якобы для обсуждения вопросов, связанных с его свадьбой.
Тохтамыш покачал головой:
- Не знаю, поверит ли он нам, придет ли во дворец?
- Может, Себа-ханум даст какой-нибудь полезный совет? - предложил эмир.
Марджану велели позвать Себу-ханум.
Обычно в это время эмир вызывал Себу-ханум для милостивого "оказания ей чести". Приход Марджана обрадовал ее.
- Ступай, я сейчас!.. - сказала она.
Марджан вышел. Себа-хаиум быстро искупалась, облила белый платок благовонным маслом и обтерлась с головы до ног. Надела лифчик, расшитый алмазами и изумрудами, затем - ночную рубашку из тончайшего шелка, поверх нее - красивое платье; нацепила на себя все свои драгоценности и встала перед зеркалом; поводила во все стороны глазами, поиграла бровями, придала лицу томное выражение; затем кокетливо принялась повторять фразы, которые собиралась сказать эмиру.
В этот момент по коридору проходил хадже Мюфид. Услышав из комнаты Себы-ханум голоса он решил, что у нее мужчина, быстро открыл дверь и вошел. Увидев Себу-ханум, которая игриво разговаривала со своим отражением в зеркале, евнух захихикал:
- Вы - погибель мужчин, вы - дьявольское отродье! - сказал он. - Вы обманываете их, и они, понимая это, дают водить себя за нос.
Себа-ханум самодовольно улыбнулась.