Никто не сомневался в том, что эмир Инанч поверит гарантиям и положит конец своим коварным действиям.
Но эти надежды не оправдались. Стало известно, что посланный к эмиру человек был схвачен во дворце и обезглавлен. Арестовали и некоторых из тех, кто подписался под письмом.
Вопреки всем ожиданиям, прочитав письмо, эмир Инанч еще больше ожесточился и рассвирепел. По его приказу в городе начались повальные аресты. Арестованным рубили головы, их душили в подвалах дворца, поили отравленным шербетом.
Правительственные войска продолжали прибывать в Гянджу. Жителей ее обуял страх.
Фахреддин с товарищами, покинув город, начали возводить укрепления в районе между селениями Аксиванчай и Ям на тот случай, если из Тифлиса в Гянджу будет послано подкрепление.
Другой отряд, возглавляемый единомышленником Фахреддина Сейидом Алаэддином, взял под контроль границу с Ширванским государством, принимая меры, чтобы эмир Инанч не мог получить помощь от ширваншаха.
Фахреддин разослал во все города Северного Азербайджана своих людей, и через десять дней в район деревень Базарджук и Хорсунак собрались тысячи молодых всадников.
Итак, дороги на Грузию и Ширван были перерезаны. Эмир Инанч почувствовал опасность и по совету визиря Тохтамыша захватил в качестве заложников много аранцев из знатных и интеллигентных семей города.
Эмир решил написать Фахреддину письмо:
"Если ты вздумаешь напасть на Гянджу, все заложники будут умерщвлены".
Но он не успел его отправить. Ночью отряды Фахреддина с трех сторон атаковали город.
До самого рассвета в окрестностях Гянджи шло кровавое сражение. Когда солнце поднялось над садами деревни Ханегах, победа начала склоняться на сторону повстанческих отрядов.
Победоносные всадники Фахреддина ворвались на улицы Гянджи. Женщины с крыш домов бросали им на головы цветы. Кони восставших аранцев, перескакивая через трупы приверженцев эмира Инанча, мчались вперед.
Сражение на улицах города затянулось до вечера. В сумерках отряды Фахреддина окружили дворец, но захватить его было не так-то просто. За месяц до этого дворец по приказу эмира был укреплен и превращен в неприступную крепость.
К вечеру третьего дня аскеры эмира еще продолжали оказывать яростное сопротивление. Многие повстанцы были ранены и убиты стрелами, которые летели из осажденого дворца.
Настала ночь.
Потеряв надежду на помощь извне, эмир Инанч совсем пал духом и перестал верить в победу. Однако визирь Тохтамыш продолжал настаивать на сопротивлении.
- Во дворце имеются запасы продовольствия на несколько недель, говорил он. - К чему сдаваться? Надо дать знать и Багдад, Баджараван и другие города. Я уверен, нам пришлют подмогу.
Аскеры эмира сопротивлялись еще два дня. На шестой день осады повстанцы пробили брешь в стеке дворцового сада и ворвались на территорию дворца. В саду закипело сражение.
Положение обитателей дворца стало безнадежным.
Фахреддин получил от Низами записку:
"Прошу тебя, призови своих людей к порядку, - писал поэт. - Пусть не обижают женщин, не грабят государственную казну, щадят тех, кто сдается. Не применяйте оружия против тех, кто не оказывает сопротивления. Отнеситесь великодушно к рабам и рабыням. Ограничьтесь арестом эмира Инанча и его семьи. Старайтесь, чтобы восстание не превратилось в разбой. Не позволяйте отдельным лицам сводить личные счеты, мстить. Примите меры к тому, чтобы народное добро, попавшее во дворец эмира различными путями, оказалось в руках не маленькой кучки людей, а всего народа. Без суда не должно пролиться ни капли крови. Пусть народ соберется и сам судит обитателей дворца. Защитите жену и малолетнюю дочь эмира, не допустите произвола и насилия".
Прочитав записку Низами, Фахреддин приказал своим людям действовать только таким образом.
Однако после того, как дворец оказался в руках повстанцев, сделалось очень трудно следовать гуманным советам Низами.
Фахреддин с мечом в руке вбежал в коридор эмирского гарема и столкнулся лицом к лицу с хадже Мюфидом, который, как всегда, бродил по коридору, склонив голову на плечо.
Увидев Фахреддина, гаремный страж затрясся, как осиновый лист, и, заикаясь пролепетал приветствие.
- Чего боишься? Говори, где арестованные? - спросил Фахреддин.
Хадже Мюфид привел его в подземелье.
- Заключенные здесь, сын мой, - сказал он.
Фахреддин толкнул ногой дверь и вошел. Его едва не стошнило от страшного сладковатого запаха мертвечины.
В подземелье не оказалось ни одной живой души. Все арестованные были умерщвлены.
Фахреддин поднялся наверх и, прихватив с собой десять повстанцев, вошел в коридор дворца. Он оставил своих людей у входа и распорядился никого не впускать в дворцовые покои.
Хадже Мюфид шел впереди. Подойдя к маленькой двери, он сказал:
- Визирь здесь!
Фахреддин с двумя повстанцами выволокли Тохтамыша в коридор.
- В тюрьму! - приказал Фахреддин.
Хадже Мюфид приблизился к другой двери.
- А здесь сам эмир, - сообщил он, склонив голову на плечо.
Через несколько минут эмира и близких ему людей связали и уволокли в тюрьму.
По приказу Фахреддина хадже Мюфид вошел в комнату жены эмира и с поклоном сказал:
- Джанаб Фахреддин ждет госпожу в коридоре.
Немного погодя Сафийя-хатун вышла из комнаты с маленькой дочерью на руках. Испуганная женщина плакала.
Фахредин начал успокаивать ее:
- Не бойтесь. Ничего не поделаешь. Ваш муж сам виновен во всем.
- Прошу вас, поручите нас милосердию Низами! - взмолилась Сафийя-хатун. - У него доброе сердце, он спасет нас от смерти и насилия.
Фахредин приказал своим самым верным людям:
- Отведите их в дом нашего великого поэта Низами!
Восставших аранцев невозможно было успокоить. У одних эмир отобрал имущество, у других убил сыновей и братьев, у третьих отнял дочерей и отправил в Багдад в подарок халифу.
Народ в один голос требовал наказания эмира.