- Ты из какого кишлака, отец? - спросил старика Хмельниченко.
- Кишлака? Кишлака?.. Я - из Пингона.
Гулям-Али снова вскочил с места.
- Я никогда не был в Пингоне!
Камиль обернулся к Леньке.
- Старик очень волнуется. Можно ему идти? Он совсем больной.
- Да, старик может уйти, - ответил Ленька.
Когда старик вышел, Ленька заявил:
- Дело ясное. Мы разобрали вопрос со всех сторон. Я думаю можно голосовать.
- А я думаю - дело не ясно, - сказал Хмельниченко. - Мне ничего не понятно. Старик говорит одно, Гулям-Али - другое. Этот вопрос нужно подработать и вторично обсудить.
- Что подработать? - перебил его Камиль. - Что обсуждать? Все выяснено. Гулям-Али сделал преступление, мы должны его судить крепко, по-комсомольски. Старик сказал правду. Он одной ногой в могиле, ему незачем врать. Гулям-Али я знаю давно. Мы вместе с ним воспитывались в интернате, вместе учились в техникуме. Он не хотел учиться и сбежал в типографию. Он всегда был склочник и вообще... не наш парень. Удивляюсь, как ему поручили такое большое дело. Я за исключение его из комсомола.
- Правильно! Исключить! Гнать из наших рядов! - поддержал его Рудой.
- Дайте мне сказать... - растерянно попросил Гулям-Али.
- Подожди! Твои разговоры впереди! - оборвал его Ленька. - Так вот, товарищи. Сегодня мы решаем очень важный вопрос. Наша бдительность притуплена. Мы виноваты: мы мало уделяли внимания вопросам переселения и передоверили такое важное дело Гуляму. Из-за этого пострадали невинные люди. Повторяю, мы должны исправить свою ошибку. Я присоединяюсь к мнению большинства присутствующих. Предлагаю исключить Гулям-Али из комсомола.
- Дай мне сказать! - снова попросил Гулям-Али.
- Подожди, скажешь еще! - снова оборвал его Ленька. - Ставлю вопрос на голосование. Кто за исключение Гулям-Али, как чуждого комсомолу, разложившегося, проводившего антисоветскую линию в переселении, - прошу поднять руки. Так. Четыре. Кто против? Два. Кто воздержался? Авезов. Один. Так. Большинством голосов Гулям-Али исключен из комсомола. Гулям-Али! Отдай комсомольский билет. Заседание бюро с активом считаю закрытым.
- Постой! А когда же я выскажусь?
- А ты в обкоме выскажешься, когда аппелировать будешь.
Утром следующего дня Гулям-Али уехал из Гарма. Билета он не отдал, несмотря на угрозы Леньки.
Прошло еще несколько дней. Комиссия не появлялась. Наконец, Камиль признался, что слухи о ее приезде оказались ложными. Ленька нахмурился, но потом подумал, что от Гулям-Али рано или поздно, а все равно надо было отделаться. Он спешно отредактировал протокол заседания бюро, сам написал постановление и срочно отправил все это в обком.
- Пускай попробует восстановиться с таким решением, - злобно процедил он сквозь зубы. Камиль усмехнулся.
- Рафик Ленька, а старика не вспомнил?
Ленька отрицательно покачал головой.
- Мы у него плов ели, помнишь? Ты еще спрашивал, все ли здесь так живут? Я ему тогда справку выдал от исполкома, что он бедняк.
Ленька отвернулся от Камиля - вспомнил.
Незаметно приближалась весна. Снег остался только на вершинах гор и в тенистых ущельях. Кое-где пробивалась молодая, ярко-зеленая трава. Набухали почки тутовника и урюка.
Камиль пропадал где-то в районах. Ленька скучал и мечтал об отпуске. Часто приходил Антон. Он стал еще угрюмее и молчал целыми часами. Потом говорил:
- Ну, когда же работа будет? Надоело мне это мыканье. Я теперь, знаешь, какой лютый стал. Давай дело!
Ленька успокаивал его, обещал вскоре отправить в столицу, а там, может, и дальше. Антон уходил.
На окраинах Гарма дехкане чинили омачи - готовились к севу. На южных склонах гор, где солнце подсушило землю, уже началась пахота. Худые, костлявые быки с трудом тащили деревянную соху, а за ней, напрягаясь из последних сил, шли пахари, подоткнув длинные полы халатов. Свисающим концом чалмы они вытирали потные лица, пили воду из тыквенных кувшинов и спешили до заката вспахать свою узкую, круто уходящую в гору полоску поля.
Шла весна.
Как-то вечером в комнату к Леньке неожиданно вошел Камиль. По виду он только что слез с седла. Запыленный и усталый, он повалился на стул. Ленька удивленно молчал.
- Ну, Ленька, теперь держись! - сказал, наконец, Камиль. Впервые к его имени он не прибавил слова "рафик". Ленька с улыбкой взглянул на него и спросил:
- Что, опять комиссия едет?
- Шутки потом шутить будешь! - оборвал его Камиль и придвинулся ближе. - О Фузайль Максуме слыхал?
- Ну, слыхал.
- Так вот, я тебе скажу, Фузайль будет в Гарме через три дня. И с ним двести джигитов.
Ленька вскочил.
- Врешь!
- Зачем мне врать? Ты думаешь, где я был? Я встречать его ездил.
- Встретил?
- Нет, не встретил. Я видел Ходжа-Султана. Это его передовой. Ходжа-Султан впереди Фузайля едет. Вот что: Максум подойдет к Гарму. Нужно отдать ему Гарм. Его все знают. Он здесь при эмире хозяином был. Гарм станет центром, куда сойдутся все, желающие встать под знамена священной войны. Отсюда Фузайль поведет наступление на Дюшамбе. С юга, от афганской границы двинется Ибрагим-бек. Мы начнем войну. Понял?
Ленька стоял ошеломленный. Потом подошел к окошку, задернул занавеску, обернулся к Камилю и сказал:
- Но мы с тобой не одни. В городе еще есть люди. Они не дадут Фузайлю войти в Гарм.
- Вот об этом я и пришел с тобой говорить.
В Гарме было 22 винтовки и тысяча патронов. Все это хранилось в милиции. Недавно создали добровольческий отряд для охраны города от шныряющих в окрестностях мелких шаек басмачей. Отряд насчитывал двадцать человек, главным образом, молодежи - учителей, служащих городских организаций, учащихся. Вооружены они были винтовками и охотничьими ружьями, старинными огромными пистолетами, какие выдавались лесничим, саблями, кавказскими кинжалами. В отряде имелся даже один финский нож. Командовал отрядом учитель Гани-Зода из Ходжента.
Требовалось во что бы то ни стало вывести отряд из города. Вместе с отрядом ушло бы почти все оружие. Оставшиеся в городе милиционеры и немногочисленные ответработники, имеющие личное оружие, долго бы не продержались.
План придумали простой. Камиль сообщает отряду о появлении шайки басмачей и ведет отряд по направлению к Хаиту. Перед Нимичским перевалом джигиты Фузайля окружают отряд и уничтожают его. В это время другие фузайловские молодцы захватывают Гарм.
- Очень хорошо! - согласился Камиль. Но тут же задумался и спросил: - А если не удастся? Если Фузайля вышибут из Гарма, что я буду делать?