Вера, закрыв глаза, с отвращением пьет водку и оторвав кружку, спешно хватает огурец и начинает есть.
- Ух... До чего же крепко...
Через четверть часа кампания пьянеет, особенно косеют девушки. Я пол бутылки водки, хлеб и сало передаю денщикам и киваю им на палатку. Они послушно уходят из блиндажа. Пьянка продолжается. Мы мнем разгоряченные тела девушек и тут.. Лешка приподнимается и задувает фитили. Пискнула Вера...
Меня разбудил Пашка. Он держит светильник перед собой.
- Товарищ лейтенант, к телефону.
Я подпрыгиваю и вижу рядом, в дергающимся свете, голое тело Светы. Быстро одеваюсь и выскакиваю из блиндажа наружу. Ночь подозрительна тиха, лишь изредка на передовой небосвод прочерчивают светлые следы ракет. По чуть приметной тропинке бегу к телефонистам.
- Чего так долго дрыхнешь? - грозно рычит в трубку начальник штаба полка. - Лейтенант Свищев у тебя?
- Так точно.
- Срочно гони его ко мне. Сам поднимай батарею и подготовь орудия к бою. Через час начинаешь арт-огонь. Сигналом будет три зеленых ракеты... Ты понял?
- Так точно.
- Тогда действуй.
Как трещит голова. Я выпиваю пол чайника воды, но от этого косею еще больше. Пашка услужливо подсовывает котелок с огурцами, съедаю несколько из них и становиться легче.
- Лешка, вставай.
- Не приставай, - отмахивается он.
- Лешка, тебя к нач штабу. Мы начинаем наступление.
- Наступление? Вот, черт.
В полумраке копошатся девушки, выискивая свою одежду. Лешка чуть пошатывается, медленно одевается и орет.
- Корявый, ты где?
Денщик выплывает из темноты.
- Опохмелиться есть?
- Нету... Вчерась все.
- Вот, черт, где котелок?
Он выпивает рассол и, заев огурчиком, уже бодрее натягивает гимнастерку.
- Ладно, я пошел. Корявый, отведи девушек в госпиталь, мне ждать некогда.
Лешка набрасывает шинель и уходит. Девушки торопливо одеваются и, перекусив остатками стола, собираются уходить.
- Пока, Сережа.
Света целует меня в щеку, Вера пожимает руку.
- Мы еще увидимся.
На батарее глухой шум. Наводчики ставят панорамы и по коллиматорам ориентируют стволы орудий. Сержанты чуть подсвечивают карты с таблицами целей. Скрипят ящики, снаряды лишаются защитных колпачков и укладываются на брустверы ровиков.
Никто из нас не знал, что это началось самое печальное весеннее Харьковское наступление 1942 года.
Апрель 1942года
Мы идем за пехотой. У меня теперь одно орудие. Другое я потерял, нарвавшись на противотанковую мину. Мои дохлые лошадки сумели пройти и не задеть спрятанную на дороге смерть, зато колесо гаубицы точно навалилось на эту проклятую штуку. Нет орудия, нет половины расчета и половины лошадей.
Лешка иногда появляется у меня, но в основном, он мотается по тылам, приобретая обширные знакомства.
Ко мне подскакали на лошадях начальник штаба и лейтенант Свищев со своим денщиком.
- Лейтенант Марков, вот здесь в овраге, - майор передает мне карту с красным кружочком, - установите гаубицу.
Я замечаю, что мы находимся недалеко от городишка Петровское. Я возвращаю карту.
- У меня осталось только одиннадцать снарядов.
- Это еще хорошо. Считай богато живешь. В соседней батарее почти по четыре на ствол.
- Где цели?
- Вот начальник разведки, он тебе даст. Лейтенант Свищев, останься, покажи лейтенанту все. Я пока поеду к третьей батарее.
Батарея сворачивает в яблоневый сад и, проехав его, закатываемся в полу овраг, где и начинаем готовить позицию.
- Где цели то? - спрашиваю я Лешку.
- Черт его знает где? Ты что думаешь, в таком хаосе можно чего-нибудь определить.
Он достает из полевой сумки карту и начинает глубокомысленно изучать.
- Серега, мы где?
- Был ты двоечником, так и остался им. Вот, здесь.
Я делаю пометку в его карте карандашом.
- Ага. Понял. Мы же недалеко от Петровского. Слушай, Серега, ты уж здесь без меня. Пусть твои телефонисты тащат связь туда, наверно пехота впереди. Там подсоединишься к любому взводу... Они тебе чего-нибудь подкинут.
- Ты куда?