«Видимо, Нео уверен в собственной избранности», — подумала она.
Нео не ответил ей, лишь молча кивнул, затем спросил:
— Где Феникс?
— Феникс и Призрак куда-то пропали. Мы нигде не можем их найти. Как и Бейн, они словно сквозь землю провалились.
— Понятно, — после некоторой паузы сказал Нео. — Морфеус, мне нужно побыть одному.
— Нео, я все понимаю, но у нас скоро собрание. И созывают его ради нас...
— Я знаю. Но у нас еще есть десять минут. Не волнуйся, я приду на собрание вовремя.
— Возле зала есть несколько комнат, — проговорил Морфеус, — я могу распорядиться, чтобы тебе сделали чай. Заодно сможешь побыть один.
— Хорошо...
Ниобе понимала, что парню сейчас тяжело. Но эта забота Морфеуса... Черт, да он обращается с ним, словно с какой-то принцессой. Морфеус свято уверен, что Нео — Избранный. Интересно, он уже знает, кому Нео обязан жизнью в Матрице? Он уже знает, что совершил Феникс во время Смито-апокалипсиса?
Она думала, что они с Морфеусом поговорят по душам перед Советом, но ее бывший просто кивнул ей и пошел устраивать чаепитие и комнату для Избранного.
Да уж, а ведь она была готова признаться Морфеусу, что все еще любит его. Но нет, он все тот же упрямый фанатик. И даже если у него остались к ней какие-то чувства, то они определенно вторичны по сравнению с его обожествлением Избранного.
— Кажется, кого-то пробросили, — ехидно заметил Спаркс, склонившись к уху своего капитана. Когда нужно — оператор мог хранить молчание и даже прикидываться предметом интерьера. Но сейчас явно был не тот случай.
— Заткнись, Спаркс, — невольно скривилась Ниобе.
— Хе-хе, не одному же мне терпеть игнор, верно? Эх... любовь, любовь... Ай! Ниобе! — резкий тычок под ребра заставил Спаркса отпрянуть.
— Кажется, кто-то забывает о субординации. Давно не получал нарядов по чистке сортира на Логосе?
— Ну, Логос сейчас на ремонте, потому меня чисткой толчков не запугать. Более того, я бы с удовольствием приступил к чистке самого засранного в Зионе унитаза, лишь бы не выступать против армии охотников, — лицо Спаркса потемнело. — Думаешь, мы выживем?
— Кто знает, Спаркс, кто знает? Но мы сделаем все возможное, чтобы продать свою жизнь подороже. Ведь это наш дом. И мы будем стоять до последнего.
— Не знаю, как насчет смерти от машин, Ниобе, — сказал Спаркс, раздумчиво почесывая висок, — Но от пафоса ты точно не сдохнешь...
***
Для кого-то артефакторика или зельеварение — это ремесло и средство заработка или попытка заявить о себе окружению. К примеру, те же мастера-артефакторы (истинные мастера, а не те, что получили звание по знакомству в МКМ и наличии родственных связей в Гильдии) в моем прошлом мире способны были зарабатывать огромные состояния. И лишь единицы из них достигли таких высот, что материальные блага казались им чем-то несущественным и бесполезным, ибо они более не воспринимали артефакторику как ремесло, напротив, для них эта стезя становилась именно искусством. Парадокс, но даже если воздействие одного из образцов способно стереть в пыль город, для них это все равно было искусством.
Я также причиляю себя к данным индивидам. Нет, не к тем, для которых искусство — спалить город к Мордредовой матери; а к тем, кто не просто сидит, строгая артефакты/зелья исключительно по книжкам и зазубренным формулам, но способен творить, видоизменять, а то и создавать нечто новое, прекрасное, поистине грандизоное... Правда, велика вероятность, что при этом новосозданный образец придется запереть за семью печатями до лучших времен, ибо если хоть кто-то узнает о том, что было создано, на мастера может начаться загонная охота, однако, право слово, разве это может остановить настоящего мага?
Но долой ненужные мысли. Основа для моего будущего шедевра уже создана, а окружение — подготовлено. Камушки-ретрансляторы — без магии крови не обошлось — размещены на нужных местах. Ранее мне пришлось лично идти проверять груз, что доставили Хамману, после чего распорядиться, чтобы его доставили на место. Грузчикам стёр память и отправил восвояси.
Для меня главное, чтобы на камерах слежения меня нигде не было видно. Все же появляться мне приходилось в различных местах и при пересмотре видео кем-то из офицеров могут возникнуть вопросы, да и некоторые мои действия руководство может неверно истолковать. Именно поэтому я проник в комнату наблюдения и там, при помощи Конфундуса и Обливиэйта воздействовал на оператора, дабы тот затер архив и отключил камеры наблюдения. Судьба парня меня мало волнует. Интересно другое: что именно подумают советники и военная верхушка Зиона, когда узнают о так называемой «диверсии»? И на кого они подумают?
Я предупредил Хаммана, что не смогу присутствовать на Совете и если меня будут искать — то панику поднимать не нужно. Так что в случае активных поисков старик меня прикроет. На всякий случай обновил и простимулировал ментальные закладки, чтобы не возникло сюрпризов, как с Призраком-Смитом. Но это перестраховка. Случай с агентом — уникальный по своей природе из-за наличия в чипе вредоносной программы, коим, собственно, и является Смит.
Обновив маглоотталкивающие чары на входе и коридоре, я, зашел в помещение, что ранее было складом с припасами. Самочувствие у меня было паршивее некуда, все же запитывание рун на крови бесследно для организма не проходит. Те же рунные круги на полу и стене, отвечающие за аккумулирование и передачу энергии, потребовали более литра моей кровушки. А ведь еще в крови были вымочены драгоценные камни. Про близость магического истощения, пожалуй, и говорить не стоит.
Последствия анемии я пытался исправить обильным питьем воды и принятием безвкусной белковой пасты. Не кроветворное, конечно, но хоть что-то.
— М-м-м-м... — посышалось мычание от паренька, что представился Малышом. Странное имя, хотя, должен признать, оно ему подходит.
— Не нужно переживать, мальчик мой. Сама судьба привела тебя ко мне... как и тебя, Смит.
Призрак-Смит не ответил. Он буравил меня злобным взглядом, незаметно (ну, это, видимо, он так думал) пытаясь высвободиться.
Оба пленника толстыми канатами привязаны к трубам. Можно было, конечно, для надежности трансфигурировать канаты в стальные цепи, но это излишне. Да и один из них мне сейчас понадобится для восстановления.
Взмах рукой — и канаты опадают, оставляя Призрака без пут. Однако бежать ко мне он не торопился, зная, чем это может закончиться.
Должен заметить, после возвращения моего истинного «я» колдовать стало в разы проще. Генри — он же Феникс — все же подсознательно себя ограничивал и тратил больше энергии, нежели того требовала волшба. А все из-за якобы других законов мира. Нет, мир, ясное дело, немагический, фона для энергетической подпитки заклинаний и, в частности, ритуалов — нет. Но это не значит, что в каждое заклинание нужно вкладывать пол-резерва для успешного реузльтата. Это как сравнивать маглорожденного второкурсника и чистокровного выпускника Хогвартса: у первого заклинания будут выходить, однако перерасход энергии слишком будет мешать свободно творить магию. У последнего же такой проблемы не будет из-за опыта применения заклинаний, а также из-за большей «веры» в собственные силы. Ведь чистокровные, как правило, видят магию с пеленок, также у них значительное преимущество в том, что они могут колдовать дома еще до того, как им купят личную палочку. А значит и их «вера» перерастает в подсознательную уверенность в том, что «чудо» свершится.
Но это я отвлекся. Я веду к тому, что Феникс, даже несмотря на частичное заимствование знаний и опыта, не мог продемонстрировать и десятой части того, что могу сейчас я. Правда, ограничения в резерве меня также все еще сильно сдерживают. Но это в скором времени я надеюсь исправить.
Призрак-Смит попытался встать на ноги, однако заклинание ватных ног его пыл поубавило. Мне пришлось волоком дотащить его к нарисованной фигуре на полу. Агент, будучи в тушке заместителя капитана Логоса был не столь прытким, как обычно. Немудрено, все же эксперимента ради я попробовал нацедить из него немного крови и проверить ее энергетические свойства, потому анемией страдал сейчас не только я...
***
Малышу, наверное, было бы страшно, если бы он не был столь шокирован происходяшим. Экстрасенс оказался вовсе не шарлатаном, каких он видел множество в своей прошлой жизни-сне. Помещение, где он находился, напоминало какой-то зал для оккультных практик, освещаемый восковыми свечами. На стене и полу начерчены восьмиугольная и пятиугольная звезды, вписанные в круги таинственных знаков. В пентаграмме как раз и лежал сейчас Призрак.
— Мистер Дамблдор, зачем вы это делаете? — хрипло прошептал Призрак. — Пожалуйста, отпустите меня. Обещаю, я никому ничего не скажу.
— Мальчик мой, для программы ты слишком эмоциональный, — улыбнулся экстрасенс, которого назвали Дамблдором.
Мужчина достал длинный нож и внезапно разрезал рубаху на груди Призрака. Последний сцепил зубы и выпучил глаза:
— Что вы?.. А-а-а-ргх!..
Спросить он не успел, потому что нож погрузился в его плоть. Однако совсем неглубоко. Дамблдор начал шептать какую-то тарабарщину на совершенно непонятном языке, параллельно при этом вырезая странные символы на теле Призрака. Тот практически сразу перестал кричать, застыв без движения. Малыш не мог понять, почему Призрак не может напасть на своего мучителя, ведь веревками он больше связан не был.
Дамблдор тем временем достал несколько с виду драгоценных камней, после чего положил их в каждый из углов пентаграммы.
Легкое едва заметное движение рукой — и пять свечей взлетели в воздух, медленно пролеветировав несколько футов, они столь же неспешно опустились на концы пентаграммы возле драгоценных камней.
«Какого черта?.. Он что, какой-то маг?.. Разве магия вообще существует?..» — обрывки мыслей проносились в голове Малыша одна за другой. Доводы скептицизма разбивались о факты, которые он видел собственными глазами. В памяти всплыли воспоминания о тех непонятных вещах, что творились с ним за последние полчаса: красная вспышка, гипноз и полное подчинение воле этого Дамблдора... теперь эти трюки с левитацией свечек. Что дальше?
Нож был спрятан. Дамблдор провел в воздухе ногтем напротив ладони другой руки... По ладони тотчас заструилась алая жидкость. Мужчина выкрикнул какое-то гортанное звукосочетание, затем приложил ладонь к груди неподвижно лежащего Призрака. Затем другую положил сверху.
Мучительный стон вырвался из груди Призрака, его тело выгнуло дугой. Вместе с этим вокруг них вспыхнул красноватый полупрозрачный барьер....
Канат в зубах мешал говорить, но если бы Малыш смог, он бы выругался, как портовый грузчик, а потом закричал бы, как маленькая девочка. Он изо всех сил пытался вырваться из тугих узлов, но все было тщетно.
Вот теперь юношу и вправду обуял страх.