- Кто стрелял? - спросил начальник ЧК.
- Я, - вышел Гарцев. - За отца. Атамана.
Быков выстрелил ему в сердце.
Ожесточение Михея, рванувшегося к Спиридону, передалось и Спиридону. Он прыгнул ему навстречу - зубами перервать глотку. Уже не могли остановиться. Уберегла их старинная песня. А тут Быков, сбив Спиридона, вцепился в Михея:
- Не трожь, эта птица важная, их судит Москва, убери кольт.
Прасковья Харитоновна стояла на коленях в снегу.
- Ну, чего молчишь, гадюка белогвардейская? - спросил Михей, успокаиваясь.
- Мы с тобой отговорили, - Спиридон дает связать себе руки - вяжет Сучков.
- Что я тебе говорил, помнишь? Кто прав оказался?
- Прав тот, у кого сила.
- Брешешь. Сила у того, кто прав.
Быков смотрел на Спиридона. Так вот он каков, последний белый офицер. По лицу Спиридона текли слезы. Рухнуло, в его представлении, главное род, семья и, стало быть, отечество.
- Имеешь что сказать сразу? - спросил Быков.
- Скажу, - утерся он связанными руками. - Мало мы вас вешали с атаманом Шкуро. Да и Шкуро напрасно не хлопнули, а была думка. Жалею, что не погиб я от германской пули.
Михей не удержался и пнул брата ногой.
- Требую обращения! - крикнул Спиридон. - Я полковник!
- Скажи, полковник, - спросил Быков, - если бы ты остался жив, воевал бы опять против Советской власти?
- Да, воевал бы!
- Ну и контра! Тогда почему ты на службе спас от суда Дениса Коршака, он нам рассказывал? - допрашивал Быков.
- Потому что станичник, родня, хоть и дальняя, а свой своему поневоле друг.
- Поехали! - сказал Быков.
Прасковья Харитоновна хотела обнять Спиридона, но Михей не допустил, чтобы не сорваться самому: не зарыдать, не закричать, не забиться при людях от жалости к измученному, чуть живому брату.
Пленных привязали к фуре. На ней лежал один Васнецов, а Сучков правил. Лицо мертвого вздрагивало на ухабах, в полуоткрытом рту хлюпала кровь. Труп Савана Гарцева остался в лесу. Чернолицая Горепекина спотыкалась за поездом мужа. Закатилось ее солнце ясное. Через месяц она родит дочь, Крастерру. Тогда же разрешится и Фоля Есаулова - сыном Сашкой.
Так, песней, в станице кончилась гражданская война.
Ты скачи во станицу, конь вороной,
Передай жене, отцу-матери,
Что женился я на другой жене
И другую себе выбрал матушку:
Заручила меня пуля горская,
Женила меня шашка острая,
Приняла в зятья мать сыра-земля...
Часть III
У КАЗАКА ДОМИК - ЧЕРНА БУРОЧКА
Полно вам, снежочки, на талой земле лежать,
Полно вам, шзиченьки, соре горевать
Оставим тоску-печаль во темных во лесах,
Будем привыкать к чужой дальней стороне.
Перины-подушечки пора нам забывать,
С девками-молодками теперь уж не гулять.
У казака домик - черна бурочка,
А жена его да все винтовочка.
Вспомню про жену да на винтовку погляжу,
Чтоб она была чисто смазанная,
Мелким порошочком все заряженная,
Старшему уряднику показанная.
Никого в поход нам с собой не брать:
У казака конь - что родимый брат,
На земле ковры нам - травы пестрые,
В серебре сестрицы - шашки острые.