Стол начинает разогреваться. После первого тоста, пошел второй, третий... Начались разговоры... Сидящий недалеко, командир дивизиона, согнувшись ко мне, пытается тихо говорить.
- Иван, что там у тебя с медиками?
- Ничего. Пошли с ними в Мензинскую губу, а там напоролись на ядовитые отходы. Своих аквалангистов, полковник, начальник экспедиции, сразу загубил и для продолжения опытов решил использовать моих ребят. Я их не дал...
- Правильно сделал.
- Но тут эта история... с подводной лодкой, наше командование во всем обвинило полковника. Мол лодку упустили из-за него.
Мезенцев размышляет.
- Наверно мы что то сделали не так. Конечно лодку сами... виноваты. Я слышал, что у тебя матросы немного в этих отходах... испачкались и заболели?
- Было дело. Пока они еще не так пострадали, но подцепили что то похожее на чесотку.
- Пожалуй мы тебя раскрутим с этой стороны, а не с лодки...
- Серьезное дело?
- Похоже, медики накатали бумагу до Москвы. А нам нужны более серьезные аргументы, чтобы отбиться.
Поднимается уже знакомый, по первой попойке, мичман-выпивоха Беляков, и предлагает тост за дам-с. Все отвлекаются от разговоров и гул восторга катится по комнате. Я чокаюсь со стаканом Тани, так и не допитым после первой пробы.
- За тебя.
- Спасибо. У тебя будут неприятности?
- Нет.
- Я все подслушала, о чем вы говорили с Мезенцевым.
- Нехорошо подслушивать...
- То, что ты своих людей не пустил на глубину, молодец. Я там не успела показать тебе одну вещь... Моторист поймал рыбу... это был лещ без чешуи, прозрачный, как стекло. Не нужно пособий, показывать разрез рыбы. Все от хребта, кишечника, икры, до кровеносных сосудов, все на виду.
- Разве тебе в лабораторию не приносили такую рыбу?
- Нет. Есть всякие мутанты, даже облезшие, есть голубые окуни, зеленые ерши, но таких прозрачных не было. В ближайших больных районах моря нет такой пакости.
- Иван, - дергает меня в другую сторону Курицын, - я слышал у тебя есть хорошие предложения утопить Гордона... Давай выпьем, чтобы ему был конец.
Мы чокаемся и тут, услыхав звон стаканов, выпивохи встрепенулись.
- За что вы пьете? Мы с вами.
- Мы за тех, кто в море...
- Это и для нас.
Стол наполнился гулом, зазвенела посуда и шум разговора сгруппировал гостей. Волна окосения поплыла среди присутствующих.
- Почему ты, не пьян? - удивляется Таня. - В тот раз тоже как стеклышко или это мне показалось?
- Ты хочешь, чтобы я был пьян?
- Ради бога, не надо экспериментов.
- Иван Дмитриевич, - ко мне через стол со стаканом тянется муж Марии Ивановны, - выпьем за морское братство... Танька, поверь, у меня глаз наметанный, Иван, отличный парень. Не упусти...
Мы выпиваем и Татьяна спешно мне протягивает на вилке кусок соленой семги.
- Георгий, - она с вызовом смотрит на новоявленного начальника штаба, я сама решу, что мне надо.
- Решай...
Георгий плюхнулся на место.
- Он за тобой раньше ухаживал? - спросил я ее.
- Пытался. Мама ему тогда чуть голову не оторвала...
- Кстати, а где мама?
- После того позора..., ну когда ты ее тащил, отец не отпустил ее сюда. Слушай, Иван, мне уже не нравиться здесь, может мы удерем от сюда.
- Если ты так хочешь..., давай. Но хорошо бы сделать приличную мину при плохой игре.
Она улыбнулась.
- Мария Ивановна, - она тихо зовет хозяйку, - мы подышим свежим воздухом.
- Давайте, ребята. Многим надо освежиться и покурить.
Началась подвижка тел, сидящих на скамейках, часть гостей поползла на улицу и по углам...
На улице прохладно.
- Скоро наступит зима, - ежится Таня.
Я снимаю китель и набрасываю на нее.
- Спасибо.
- Зима рано начнется?
- Рано, сразу за октябрем. В ноябре здесь все покроется льдом. Правда есть места, где вода не замерзает...