Чиновники засмеялись, а губернатор сказал негромко, обращаясь к Головнину:
- Когда Мур давал согласие бежать вместе с вами, вы верили ему?
- Да, безусловно, - твердо сказал капитан.
- А теперь... кого же он обманывает, вас или меня?
- Поступки мичмана Мура остаются на его совести. Когда мы собрались бежать, мы были уверены, что он уйдет с нами. Но потом он струсил. А позже, я думаю, у него появились собственные планы: предать товарищей и возвратиться в Россию одному. Он, вероятно, рассчитывал, что сможет оклеветать нас и тем загладить свою вину...
Мур вздрогнул и отступил к стене; бледные губы его дрожали. Почему-то Головнин вспомнил в эту минуту, как когда-то мичман оказался у двери каюты, когда капитан сжигал секретный документ. И Головнин понял, что этот человек всегда был готов перейти на сторону сильного противника. Но теперь планы Мура разгаданы...
Снова посовещавшись со своими помощниками, губернатор спросил:
- Правда ли, капитан, что посланник Резанов сам затеял нападение на японское селение в бухте Анива в октябре 1806 года и позже на Итурупе? Он дал такое приказание лейтенанту Хвостову, и тот выполнил его, а позже Резанов от своего приказания отказался?
- О таком приказании Резанова никто из нас не слышал, - сказал капитан, взглянув на Мура.
- Недавно нам рассказали об этом курилы. Странно, что даже им это известно, а вы оставались в неведении...
- Мичман Мур называет себя немцем, а не курилом, - заметил капитан. - Я уверен, что он один мог сочинить подобную версию...
- Нет, это правда, - резко откликнулся Мур, - вы же знаете, что это правда! Вы обещали говорить только правду и снова обманываете достойного буньиоса! Вы даже утверждали, будто не были знакомы с Хвостовым. А в вашей записной книжке черным по белому записаны фамилии Хвостова и Давыдова и даже их адреса... Вы просто не хотите признаться во всем до конца! Разве вы не скрывали от экипажа секретные задания экспедиции? Я говорю этим благородным людям все с полной чистосердечностью: пусть они знают, что ваша экспедиция была разведочной, что Россия готовится завоевать Японию...
- Если задания экспедиции были секретны, откуда же они стали известны вам? - с усмешкой спросил Головнин.
Японцы переглянулись и засмеялись. Передав помощнику бумаги, буньиос встал; два телохранителя поддерживали его под руки.
- Итак, у меня последние вопросы, - проговорил он. - Вы бежали из плена с единственной целью, чтобы возвратиться в свое отечество?
- Так точно, - дружно отозвались пленные.
- А потом вы увидели, что бегство невозможно, и вам оставалось умереть в лесу или в море?
- И это правильно, - отозвался Хлебников.
Старик поморщился и неожиданно улыбнулся.
- Все это очень наивно! Разве вы не можете лишить себя жизни, не уходя из тюрьмы?
- Все же у нас была надежда, - сказал Головнин.
- Не надежда, а страх! - проговорил Мур. - Вы боялись наказания за действия своего дружка - Хвостова и за то, что являетесь русскими военными разведчиками... Теске, я прошу перевести буньиосу мои слова.
Губернатор резко вскинул голову, недовольно поджал губы.
- Этот помешанный становится слишком назойливым. Позже постарайтесь успокоить его, Теске... А пленным передайте, что их стремление возвратиться любой ценой на родину я не считаю преступным. Они не принесли Японии никакого вреда.
- Бог мой, что же это происходит? - в отчаянии прохрипел Мур. - Японцы мне не верят... Они не верят честным признаниям, идиоты!
- Мой долг передать эти оскорбительные слова буньиосу, - сказал Теске.
Мур схватил его за руку и прижался к ней губами.
- О нет!.. Не нужно... Вы - мой спаситель...
Моряки двух голландских кораблей, прибывших в Нагасаки из европейских портов, рассказывали японским правительственным чиновникам об огромных переменах в Европе. Только теперь в Японии стало известно о вступлении наполеоновских войск в Москву, о грозном пожаре, уничтожившем древнюю русскую столицу, и о полном разгроме русскими войсками непобедимого Бонапарта.
При японском дворе сразу же заговорили о дальнейших отношениях с Россией. Великая и могучая соседняя держава, разбившая наголову победителя всех европейских армий, имела все основания оскорбиться за издевательства, которым японцы подвергали русских моряков.
Новый губернатор, прибывший в Мацмай, отлично понимал, какую огромную силу являла теперь собой Россия. Он счел необходимым немедленно мирно уладить неприятную историю с пленением русских моряков и написал в столицу письмо, предлагая связаться с пограничным русским начальством.
На этот раз японское правительство ответило без промедления. Оно не возражало против мирного урегулирования этого досадного случая, но считало необходимым, чтобы русские пограничные власти объяснили свое отношение к действиям Хвостова и доставили это объяснение в открытый для некоторых европейских держав порт Нагасаки...
Губернатор не особенно считался с установленной исстари подобострастной формой правительственной переписки. Он был зятем генерал-губернатора столицы, человека наиболее приближенного к японскому императору, и знал, что резкость ему будет прощена. Он написал второе письмо, объясняя, что русские неизбежно заподозрят японские власти в коварстве, - ведь все это дело могло быть улажено на Мацмае или даже в одной из курильских гаваней и не имело никакого смысла требовать прихода русских кораблей в далекий южный порт Нагасаки.
Через некоторое время правительство приняло новое решение: переговоры с русскими поручались мацмайскому губернатору и могли вестись в Хакодате.
Пленные не могли не заметить, что отношение японского начальства к ним и поведение караульных солдат с каждым днем становилось лучше. С них сняли веревки, выдали хорошие постели, потом перевели из тюрьмы в дом, где уже не было решеток. В этом доме снова появились важные гости с обычными своими просьбами написать что-нибудь на память. Среди гостей оказался купец, прибывший из Нагасаки. Он беседовал с голландскими моряками и теперь очень удивился, что русские здесь, в Японии, не знали о взятии Наполеоном Москвы...
- Этого не может быть, - убежденно сказал Головнин. - Я думаю, голландцы вас обманули...
- Но они показывали английские и французские газеты! Я сам немного читаю по-английски... Москва сожжена и больше не возродится.
- Вы не знаете, что такое Москва! - горячо воскликнул Хлебников. - Я могу поверить, что она сожжена, но никогда не поверю, чтобы враг торжествовал в ней победу. Нет на свете силы, чтобы народ наш смогла покорить...
Купец переглянулся с другими сановными гостями.
- Странные вы люди, русские! Вы не желаете верить фактам. Вы слишком самоуверенны, слишком! Но веером туман не разгонишь...
Молчаливый Макаров выговорил громко и раздраженно:
- А может, ты нарочно напускаешь туман?
Купец не обиделся. Улыбаясь, он погрозил Макарову пальцем.
- Я вижу, мои новости запоздали. Вы уже знаете, но как вы об этом узнали?
Купец покачал головой и стал прощаться. Сколько ни упрашивал его капитан рассказать подробней о событиях в Европе, он только усмехался и повторял:
- О, вы хитрецы!.. Вы все уже знаете...
Когда он ушел, капитан долго молча шагал по комнате из угла в угол.
- Расстроил вас купчина, Василий Михайлович? - сочувственно проговорил Хлебников.
- Расстроил? Да нет, нисколько... Купец этот проговорился, но все до конца не договопил... Я, понимаете, воедино факты пытаюсь соединить. Наш плен - это не просто случай. Такие случаи ведут даже к международным осложнениям. Почему в первые месяцы японцы относились к нам с жестокостью? Что если бы еще тогда мы попытались бежать? Пожалуй, они бы нас казнили... А теперь вот, смотрите, - веревки и решетки сняли, питание хорошее, их начальники почти заискивают перед нами. Чем же все это объяснить? Я так думаю: Наполеон разбит. Россия стала еще могущественней, и японцы боятся ее. А раньше они считали Россию побежденной...