Таким путем по Питерской дороге, далее по Тверской-Ямской, мчались ямщицкие тройки, вырываясь на Тверскую, главную магистраль города, круто спускавшуюся с одного из семи легендарных холмов к Кремлю.
Воспетая Тверская не сразу стала первой улицей Москвы. Дорога в Тверь, затем на Новгород, заселялась выходцами из этих великих городов. Они жили в слободах, строили вдоль нее дома, кузницы, лавки, церкви.
Каменные боярские палаты постепенно вытесняли слободские строения. В XVII веке улица заняла главенствующее положение в первопрестольной. Как гласила пословица: "Город Тверь - в Москву дверь". Через нее открылась и дорога в Санкт-Петербург, молодую столицу империи.
По ней следовали на Посольский двор высокие иностранные гости. Торжественный въезд императоров на коронацию, парады войск по случаю побед на суше и на море - все это происходило по Тверской, украшавшейся по этому поводу коврами, картинами. И триумфальными арками. На месте сломанных крепостных Тверских ворот для встречи Петра I в 1722 году возвели арку "к прославлению богоданного мира и достодолжной похвале монарха".
Спустя век здесь же архитектор Осип Бове воздвиг колоннаду с колесницей Славы. Триумфальная арка стала памятником победы в Отечественной войне 1812 года. Большевики ее разобрали, но через тридцать лет восстановили у Поклонной горы.
Положение Тверской как главной улицы закрепилось в конце XVIII века строительством дома фельдмаршала Захара Григорьевича Чернышева. Его бабушка отличилась в разгульных "всесушутейших и всепьянейших соборах" царя Петра, выступала в шумных попойках в роли "князь-игуменьи". Ее дочь, Евдокию, звали Авдотьей-бой-бабой. До замужества она была любовницей Петра Алексеевича. Когда молодая выходила замуж, император подарил новобрачной четыре тысячи душ крепостных, каждому из восьмерых ее детей оказывал царскую милость. Сын "бой-бабы", Захар Чернышев, слыл богатым помещиком и храбрейшим полководцем. Его корпус в сентябре 1760 года захватил и удерживал три дня Берлин, опозорив Фридриха Великого. В чине генерал-фельдмаршала Захар Григорьевич "сел на Москву" в 1782 году. Тогда и возвел для него великолепный дворец великий Матвей Казаков в стиле классицизма. Из дерева!
Путеводитель 1831 года не пожалел эпитетов, описывая это чудное творение: "Прекраснейшее здание о четырех этажах есть одно из огромнейших на Тверской улице. Это был дом генерал-фельдмаршала графа Захара Григорьевича Чернышева. Казна купила его в 1784 году, и с тех пор оный назначен для жительства московских главнокомандующих. Он заслуживает внимания прекрасной своею архитектурою, нечто величественное видно во всех частях оного; у главных наружных дверей стоят на пьедесталах колоссальные фигуры хорошей работы, прославляющие баснословные божества... Перед домом генерал-губернатора находится порядочная квадратныя площадь".
Всего два года исполнял фельдмаршал гражданскую должность, занимаясь ремонтом Арсенала и Каменного моста, строительством Мытищинского водопровода, Сената в Кремле, Бутырского тюремного замка, известной Бутырки, чей проект исполнил все тот же неутомимый Матвей Казаков.
Он же на Тверской, 20, возвел дворец для московского гражданского губернатора. С тех пор на улице жили и работали "главноначальствующие" до февраля 1917 года.
Однако и после появления этих зданий Тверская не приобрела до конца столичный вид.
...Здесь чудо - барские палаты
С гербом, где венчан знатный род.
Вблизи на курьих ножках хаты
И с огурцами огород.
Такая картина послепожарной Тверской представилась Петру Вяземскому. Контрасты улицы бросились в глаза Виссариону Белинскому, приехавшему из провинциальной Пензы учиться в Московском университете. Он удивлялся, что подле великолепного модного магазина лепилась крохотная табачная лавочка или грязная харчевня и такого же вида пивная.
"Въезжая в первый раз в Москву, наш петербуржец въедет в новый для него мир, - писал Белинский в 1845 году. - Тщетно будет он искать главной или лучшей московской улицы, которую мог бы он сравнить с Невским проспектом. Ему покажут Тверскую улицу, - и он с изумлением увидит себя посреди кривой и узкой, по горе тянущейся улицы, с небольшой площадкой с одной стороны, - улицы, на которой самый огромный и самый красивый дом считался бы в Петербурге весьма скромным со стороны огромности и изящества домом..."
Но и тогда здесь помещались почти все московские гостиницы, шесть из семи, где обычно останавливался Пушкин. Шестнадцать раз после окончания лицея приезжал поэт в родной город, вдохновивший его в VII главе "Евгения Онегина" описать въезд по Тверской:
Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы, заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
Белокаменных львов поэт увидел на воротах дворца (Тверская, 21), где с 1831 года помещался Английский клуб, устроенный на английский манер. Его устав списан был с уставов аристократических британских мужских клубов. В нем не давали балов и маскарадов, не устраивали концертов. 400 членов корпоративного сообщества проводили в нем время в ресторане, гостиных, читальном зале, куда поступали свежие газеты из Европы.
В палате Английского клоба
(Народных заседаний проба),
Безмолвно в душу погружен,
О кашах пренья слышит он.
Такой иронический пассаж сохранился в черновых вариантах "Евгения Онегина", написанного автором-членом Английского клуба. При всем при том Александр Сергеевич часто бывал в клубе, членами которого состояли его отец и дядя Василий Львович Пушкин, друзья Вяземский, Нащокин, Соболевский, Погодин...
"Английского клоба верным сыном до гроба" числился Фамусов. В "Горе от ума" о клубе идет речь в диалоге Репетилова и Чацкого:
Ч а ц к и й. Чай в клубе?
Р е п е т и л о в. ...В Английском!..
У нас есть общество, и тайные собранья
По четвергам. Секретнейший Союз.
Ч а ц к и й. ...В клубе?
Р е п е т и л о в. Именно... Шумим, братцы, шумим!
Кроме таких, как Репетилов и Фамусов, являлся сюда десятки лет Чаадаев. В комнате, называвшейся "говорильней", после гибели Пушкина опальный философ читал вслух лермонтовское стихотворение "На смерть поэта", за которое автор угодил на Кавказ.
В Английском клубе можно было, не опасаясь агентов тайной полиции, свободно обсуждать злободневные проблемы. Николай I, интересуясь, как относятся к его политике московские дворяне, спрашивал:
- А что об этом говорят в Москве в Английском клубе?
Дом на Тверской построил в конце XVIII века генерал-поручик А. М. Херасков совместно с братом, куратором Московского университета, известным поэтом Михаилом Херасковым. Последнему мы обязаны университетским театром, Благородным пансионом. Современники называли Хераскова "русским Гомером". Первый в отечественной литературе он отважился сочинить две эпические поэмы: "Россияду", о взятии Казани Иваном Грозным, и "Владимир", о принятии христианства на Руси. Никому из русских поэтов до него, ни Кантемиру, ни Ломоносову, ни Сумарокову, не удавалось сочинить по двенадцать песен александрийским стихом в каждой поэме.
Пускай от зависти сердца Зоилов ноют,