На торцевой стороне того же дома 8, обращенной к Тверской площади, установлена доска из красного гранита с текстом: «В этом доме с 1963 по 1971 год жил кинорежиссер, народный артист СССР Михаил Ромм». Автор — архитектор А. П. Мелихов.
Памятный знак почти не заметен со стороны оживленной улицы, и в этом сказалось противоречивое отношение советских властей к наследию Михаила Ромма. Нельзя было предать забвению имя человека, чьи фильмы о Ленине стали классикой советского кинематографа, и в то же время именно Ромм стоял у истоков диссидентского движения 60-х годов. Его страстные выступления против реабилитации Сталина, официального антисемитизма, подавления свободы творчества вызывали раздражение у советского руководства. Известный режиссер был яркой, противоречивой личностью, частью своего столь же сложного времени. В конце жизни он не мог себе простить, что в годы Большого террора ставил фильмы о Ленине, хотя обращение к этой теме было естественным для человека, юность которого совпала со временем революции и Гражданской войны. Родители Ромма встретили революцию восторженно. У них в гостях часто бывали известные члены РКП(б) — Р. С. Землячка, Г. М. Кржижановский, Е. Д. Стасова. Мироощущение близких людей, детские впечатления и воспитание определили взгляды будущего режиссера.
После смерти Сталина, уходя от партийной тематики, Ромм создал картину о любви и нравственном долге ученого — «Девять дней одного года» (1962). В 1966 г. на экраны страны вышел его документальный фильм «Обыкновенный фашизм», с раздражением воспринятый партийным руководством. Режиссера обвинили в симпатиях к сионизму, что в те времена приравнивалось к выпаду против партийной идеологии. Наследие Михаила Ромма осталось в его лучших фильмах и в творчестве его учеников, среди которых А. Тарковский, Г. Чухрай, Г. Данелия, В. Шукшин.
Продолжим нашу прогулку и от Пушкинской площади повернем на Тверской бульвар, к дому 25, известному как «Дом Герцена». Именно здесь, в усадьбе Яковлевых, в 1812 г. родился известный русский писатель и публицист А. И. Герцен. В советские годы судьба памятного здания несколько раз менялась: в 20–30-е годы XX в. здесь был Дом творчества советских писателей; с 1934 г. — Литературный институт имени А. М. Горького. В довоенные годы в боковых флигелях находился жилой фонд Союза советских писателей. В 1991 г. на стене флигеля была открыта мемориальная доска, приуроченная к 100-летию со дня рождения О. Э. Мандельштама (автор памятника — Д. Шаховской).
Осип Эмильевич Мандельштам родился в Варшаве; жил в Петербурге и познакомился с Москвой после революции. Любить и понимать город его научила Марина Цветаева:
Осип Мандельштам оказался достойным подарка. Почти 20 лет он жил в Москве, и адреса его временных пристанищ разбросаны по многим районам города — гостиница «Метрополь», Якиманка, Старосадский переулок, Новое шоссе, Нащокинский переулок. Город, его история, пейзажи и даже запахи наполняют поэзию и прозу Мандельштама. Он один из немногих, кто воспринял и передал в стихах ощущение трагического века:
В доме на Тверском бульваре поэт жил в счастливые 20-е годы, когда выходили в свет поэтические сборники и он полностью вписался в литературный мир бурлящей Москвы; в этот дом он вновь приедет в 1932 г., когда страх перед давящей силой режима навсегда войдет в его жизнь. Самое страшное произошло. Стихи про «кавказского горца» не были забыты, и поэт, разделяя судьбы миллионов современников, погиб в лагерной больнице под Владивостоком. Его имя было предано забвению на 30 лет. Российский поэт Осип Мандельштам всегда ощущал причастность к своему народу и чувствовал себя «наследником овцеводов и царей». Приверженец духовной свободы, он был далек от национального быта и религиозных обрядов, но еврейская культура оставалась притягательной для поэта. Постоянный зритель и почитатель ГОСЕТа, он писал об «иудейской созерцательности», мелодичности и красоте языка идиш. В нелегкие годы московского бытия поэт представил читателю современника, с которым встречался в коммуналке дома в Старосадском переулке.
Теперь отправимся на Страстной бульвар. 28 июня 1972 г. много людей собралось у дома 11. В особняке, построенном в 1890 г., в 30-е годы XX в. находилась редакция самого популярного в советские годы журнала «Огонек». В солнечный летний день московские журналисты открывали доску, посвященную памяти первого редактора «Огонька», автора «Испанского дневника» (1938) М. Е. Кольцова. На серой гранитной доске — выразительный барельеф Михаила Кольцова и высеченные названия газет и журналов, редактором которых он был, — «Огонек», «Правда», «Крокодил». Авторы памятника — скульптор А. Казачок и архитекторы Г. Миронов и Н. Пелевина.
Михаил Ефимович Кольцов (Фридлянд) родился 11 июня 1898 г. в Киеве в семье ремесленника. Его детские годы прошли в Белостоке; именно этот город стал прифронтовым в начале Первой мировой войны. Семья Фридляндов переезжает в Киев; их старший сын Михаил добирается до Петрограда и поступает на медицинские курсы. Уже в начале учебы он увлекается журналистикой, полностью принимая идеи Октябрьской революции. С 1922 г. начал работать в «Правде», его репортажи и статьи были оценены партийным руководством и приняты читателем. Звездный час Кольцова как журналиста пришелся на 30-е годы. В газете публиковались его острые репортажи с процесса Георгия Димитрова, которые он присылал из Парижа (нацисты не дали визу в Берлин), и из Испании, где он сблизился со многими иностранными журналистами-антифашистами. Михаил Кольцов не мог не заметить расистскую идеологию Третьего рейха и старался донести до советского читателя трагедию немецких евреев. Он писал: «Много бомб взорвалось в дверях еврейских магазинов и контор. Озверелый антисемитизм, кровожадное хулиганство, какого не было в Германии 100 лет». В 1938 г. позиция журналиста стала неугодной сталинскому режиму. Он был арестован в своем кабинете редакции «Правды» 12 декабря 1938 г. и, как предполагают, расстрелян 2 февраля 1940 г. В мемуарах «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург, признавая высокое профессиональное мастерство М. Кольцова, писал: «История советской журналистики не знает более громкого имени, и слава его была заслуженной».
Улица Каретный Ряд, знакомая всей стране благодаря песне Владимира Высоцкого, хорошо известна в артистической среде. Дом 5, возведенный по проекту архитектора Е. С. Смирнова, предназначался для артистов Большого театра и Театра эстрады. На стене дома — мемориальная доска с барельефом известного певца и текстом: «В этом доме с 1970 по 1982 год жил народный артист СССР Л. О. Утесов» (скульптор — Ю. Л. Чернов). Здесь известный советский певец жил в последние годы своей жизни; поблизости находится театр «Эрмитаж», на сцене которого он много выступал в годы творческого расцвета.
Леонид Осипович Утесов (Вайсбейн) родился в Одессе в 1895 г., и уже с 30-х годов XX в. неразрывно связанный с Москвой, он продолжал считать себя только одесситом: «Я родился в Одессе. Вы думаете, я хвастаюсь? Но это действительно так. Многие бы хотели родиться в Одессе, но не всем это удается… Я не знаю, кто виноват. Солнце? Море? Небо? Но под этим солнцем, под этим небом, у этого моря родятся особые люди».
Актер, конферансье, музыкант, страстный поклонник джаза и руководитель первого джаз-оркестра, Утесов изведал и резкую критику, переходившую в глумление, и искреннюю любовь современников; записи его песен до сих пор звучат на радио. В нелегкие годы прошлого столетия они поддерживали людей, и вслед за Утесовым страна пела:
От Тверской улицы к Патриаршим прудам спускается Большой Палашевский переулок. В 1987 г. на доме 3 в Большом Палашевском переулке была установлена мемориальная доска (архитектор — Т. Н. Погорелова): «В этом доме с 1973 по 1984 год жила народная артистка СССР, лауреат Государственных премий Фаина Георгиевна Раневская».
Фаина Георгиевна Раневская (Фельдман) родилась 15 августа 1896 г. в Таганроге в богатой семье. Еще гимназисткой она поступила в частную театральную школу, а затем, вопреки воле родителей, отправилась в Москву. Успех не сразу пришел к юной артистке; ее первые выступления прошли на сцене летнего театра в Малаховке. После революции начались годы странствий, бесконечных гастролей по городам страны (Керчь, Ростов-на-Дону, Смоленск и др.). Только в начале 30-х годов Раневская утвердилась на московской сцене, переходя из одного театра в другой; в 1963 г. она окончательно вошла в труппу Театра им. Моссовета. Творческий диапазон актрисы был широк. Она играла трагические роли сильных и в то же время глубоко несчастных женщин; в кино создала яркие, подчас гротескные, комедийные образы — мачеха («Золушка»), Маргарита Львовна («Весна»). В течение 13 лет зрители выстаивали огромные очереди за билетами на спектакль «Дальше — тишина» (пьеса В. Дельмара). В последней театральной работе Ф. Г. Раневская создала образ старой любящей женщины, преданной своими респектабельными детьми и обреченной на страдание, разлуку с мужем и одиночество. Продолжительные аплодисменты после каждого спектакля были ей дороже многих премий и званий. Последний раз актриса вышла на сцену 24 октября 1982 г. — ей было 86 лет.
У дома 5 по Благовещенскому переулку в 1989 г. родные, друзья, почитатели таланта Аркадия Исааковича Райкина открыли мемориальную доску. Скульптор Ю. Л. Чернов передал одухотворенный образ артиста с грустными глазами. Под портретом надпись: «В этом доме с 1966 по 1987 год жил и работал Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, народный артист СССР Аркадий Исаакович Райкин». Над портретом — античная театральная маска, символ искусства перевоплощения, которым так виртуозно владел артист. В течение одного концерта он представлял зрителям гротескные образы бюрократа, псевдоученого, подхалима, пьяницы, случайно попавшего в «греческий зал»; не только резкая сатира, но и мягкая улыбка сопутствовали его артистическому образу. Его творчество было исполнено любви к благодарному зрителю «в девятом ряду».
Аркадий Исаакович Райкин родился в Риге в 1911 г., и его жизнь во многом повторяла судьбу поколения, чья молодость и зрелость пришлись на послереволюционные годы. С 1922 г. Райкины живут в одном из самых театральных городов России, Петрограде. Страстное увлечение театром определило профессию Аркадия. В 1935 г. он окончил Ленинградский театральный техникум и поступил в Театр рабочей молодежи при Новом театре. Уже в довоенные годы проявляется его стремление к прямому контакту со зрителем: он читает короткие рассказы, фельетоны, выступает с пародиями, снимается в нескольких фильмах.
Расцвет творчества А. И. Райкина приходится на 60–80-е годы. Его зритель жил на огромном пространстве мира — СССР, выступления артиста становились событием культурной жизни многих стран. Райкина любил народ, и властям приходилось считаться с его популярностью. Великий артист XX века был удостоен высоких званий и наград.
Тверская улица завершается у Триумфальной площади. Свернем в Старопименовский переулок к дому 12, отмеченному мемориальной доской со скульптурным портретом диктора Всесоюзного радио народного артиста СССР Юрия Борисовича Левитана. Известный московский скульптор, член-корреспондент Академии художеств Юрий Чернов представил в металле выразительный портрет диктора в радиостудии. 2 октября 1984 г. (день 70-летия Юрия Левитана и открытия памятника) у дома собралось много людей, и в толпе выделялись ветераны Великой Отечественной войны. Коллеги и современники вспоминали о неповторимом голосе Левитана, о восприятии его передач на фронте.
Левитан родился 2 октября 1914 г. во Владимире. Его отец, портной, еще в начале столетия поселился в центре России. На берегу Клязьмы прошли детские и отроческие годы будущего диктора. Мировоззрение юноши полностью совпадало с идеалами времени — пионерский отряд, комсомольская ячейка, любовь к революционной поэзии и страстное увлечение радио и кино и отсюда — стремление в Москву. В 1930 г. был объявлен набор в школу радиодикторов. Выразительный, красивый тембр голоса определил судьбу 16-летнего юноши. Через четыре года он в течение пяти часов будет зачитывать, не допустив ни одной ошибки, на радио отчетный доклад ЦК ВКП(б) XVII съезду партии. Молодой диктор не сомневался в правильности директив, и его голос подтверждал пафос партийных решений. Известный драматический артист Владимир Яхонтов призывал своих студентов учиться у Левитана страстности и убежденности. Эти качества ярко проявились в годы войны; осенью 1941 г., когда Красная Армия отступала, оставляя противнику города, сильный, уверенный голос Юрия Левитана убеждал людей всего мира: «Победа будет за нами!». В 1941 г. Москву постоянно бомбили, и фашисты сбрасывали на город листовки, в которых обещали повесить еврея Левитана на Красной площади. 9 мая 1945 г. Левитан прочитал сообщение о капитуляции фашистской Германии и долгожданной победе.
Ю. Б. Левитан жил и работал в полном согласии с идеалами и требованиями времени и принадлежал к тем людям, которые украсили «жестокий век» профессионализмом, талантом, добротой и отзывчивостью.
Между Большим Каменным мостом и Ленивкой на Кремлевской набережной стоит трехэтажный дом № 1/9; на нем установлена мемориальная доска из красного гранита с текстом: «В этом здании с 1934 по 1941 год работал народный архитектор СССР Борис Михайлович Иофан» (архитектор памятника — Ю. Е. Гальперин).
В старинном особняке на берегу реки находилась мастерская ведущего архитектора довоенной Москвы. Здесь он работал над проектом гигантского Дворца Советов. На противоположном берегу возвышается громадный дом, возведенный по его же проекту в 1931 г. для руководства страны. Благодаря роману Юрия Трифонова он приобрел известность как «Дом на набережной».
Гигантское здание во многом олицетворяет эпоху 30-х годов XX в. Дом, ставший своеобразной школой для архитекторов тех лет, был уникальным сооружением со многими техническими новшествами. Темно-серый, лишенный декоративных украшений, он противопоставлял старой Москве, самому Кремлю советскую эстетику сталинских времен.
Биография Б. М. Иофана менее известна, чем его творчество. Уроженец Одессы, выпускник художественного училища, он до революции работал в мастерских петербургских архитекторов. В 1914 г. Борис Иофан уехал продолжать образование в Италию, где окончил Высший институт изящных искусств и Инженерную школу. В годы, когда многие деятели культуры стремились покинуть Советский Союз, молодой архитектор, увлеченный идеями социального равенства, вернулся на родину. Его эстетические вкусы в сочетании с опытом и высокой инженерной подготовкой были приняты руководством страны.
Наследие Б. М. Иофана в Москве велико: жилые дома и учебные корпуса Тимирязевской академии, санаторий «Барвиха»; также по его проекту был построен советский павильон на Всемирной выставке в Париже в 1937 г. Зодчий заложил основу высотного строительства в Москве. Он начинал строить университет на Ленинских горах, но ориентация сталинского режима в конце 40-х годов на русские имена и борьба с «безродными космополитами» сказались на судьбе даже столь прославленного и обласканного властями зодчего. Проект был почти готов, когда его передали группе архитекторов во главе с Л. В. Рудневым. Этот серьезный удар по самолюбию не остановил творческую деятельность Иофана. Он продолжал проектировать жилые дома, новый корпус «Известий», ансамбль Института физической культуры. Б. М. Иофан скончался в 1976 г. в возрасте 85 лет в санатории «Барвиха» за чертежной доской во время работы над проектом реставрации памятника «Рабочий и колхозница».
От стен Кремля на запад города отходит Воздвиженка, переходящая в Новый Арбат, продолжением которого стал парадный, отстроенный в конце 40-х годов XX в. Кутузовский проспект. 15 ноября 1956 г. на фасаде дома 27 была установлена мемориальная доска с бронзовым барельефом и словами: «В этом доме в 1945–1955 годах жил и работал выдающийся советский композитор Исаак Осипович Дунаевский» (автор памятника — скульптор П. В. Данилов).
И. О. Дунаевский родился в январе 1900 г. в небольшом уездном городке Лохвицы Полтавской губернии. С пяти лет мальчика обучали играть на скрипке, а в 1910 г. отец определил его в музыкальное училище в Харькове. В 1919 г. юноша окончил Харьковскую консерваторию по классу скрипки и композиции, в 1924 г. приехал в Москву и сразу же вошел в артистическую жизнь столицы, став руководителем музыкальной части Театра сатиры. 30-е годы оказались для композитора самыми счастливыми. Советское кино требовало новых мелодий, и музыка из фильмов «Волга-Волга», «Цирк», «Дети капитана Гранта», «Кубанские казаки» стала классикой отечественного киноискусства. Вместе с Яроном и Утесовым Дунаевский создал Московский театр оперетты, на сцене которого были поставлены его музыкальные комедии «Вольный ветер» и «Белая акация».
Исаак Дунаевский был королем популярной советской песни. Его песня о Родине, прозвучавшая в фильме «Цирк», стала позывными Центрального радио. В течение многих лет выпускники школ танцевали под его «Школьный вальс», а праздничные демонстрации сопровождались духовыми оркестрами, исполнявшими «Марш энтузиастов». Его творчество было любимо народом и признано властями, он был удостоен многочисленных наград, званий, избирался депутатом Верховного Совета. Дунаевский не подвергался репрессиям, но в послевоенные годы разгула антисемитизма он замолчал, и, возможно, горькие разочарования последних лет жизни привели к преждевременной кончине композитора в 1955 г. Он остался в истории советской культуры и в памяти города; в его честь названы улица вблизи Кутузовского проспекта, а также музыкальная школа.
На Большой Пироговской улице, которую в старину называли Девичьем полем, находятся многочисленные памятники русским медикам. У старых корпусов Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова стоит памятник Николаю Ивановичу Пирогову. Архитектор и художник В. О. Шервуд передал яркий, неординарный образ известного хирурга. Открытие памятника состоялось в торжественной обстановке 3 августа 1893 г. — взволнованные речи сотрудников и учеников, поток приветственных телеграмм от медицинских обществ, больниц, частных лиц, возложение венков, на ленте одного из которых надпись: «От евреев Москвы. Великому русскому врачу и гуманисту Н. И. Пирогову».
Память великого русского ученого чтила не только интеллигенция. На огромной территории черты оседлости в среде еврейской бедноты популярны были рассказы о «чудесном докторе», о спасении многих обреченных на смерть детей и о его любви к евреям. Подлинные события дополнялись придуманными историями, в которых сказалась признательность народа к подвижнической деятельности человека, гласно утверждавшего, что «благожелательное отношение к еврейскому народу исходит из требований его натуры». После кровопролитной, тяжелой для России Крымской войны (1853–1856), во время которой Н. И. Пирогов умело организовал лечение раненых, он был назначен попечителем Одесского и впоследствии Киевского учебных округов. Занимая столь высокий пост, он активно содействовал образованию еврейской молодежи, лично составлял учебные планы для еврейских начальных школ «Талмуд-Тора» и училищ, был активным сторонником привлечения евреев в гимназии и университеты. В записке, поданной на имя министра народного просвещения в 1856 г., он убеждал правительство: «Пусть самое первое место в курсе учения еврейских школ займет изучение языков (к которым у евреев особая склонность), как древних, так и новых, далее изучение наук реальных, и тогда учебное начальство непременно достигнет желаемой цели правительства — сближения еврейского населения с христианским».
Н. И. Пирогов публиковал статьи в русскоязычной еврейской газете «Рассвет», в которых призывал молодежь учиться. Его деятельность на ниве просвещения принесла обильные и благодатные плоды. Еврейская молодежь, шестидесятники и семидесятники XIX в., стремились получить медицинское образование, почитая Пирогова своим учителем. В старом здании Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова находится музей, в котором представлен мемориальный кабинет профессора Л. С. Минора. Старший сын первого московского раввина разделял увлечения своего времени и в 1879 г. поступил на медицинский факультет. В современной медицине наследие Л. С. Минора не забыто: его именем назван ряд методик по лечению нервных заболеваний, он причастен к становлению советской школы невропатологии, еще до революции он возглавил клинику нервных заболеваний. Следуя заветам Н. И. Пирогова, Л. С. Минор всю жизнь преподавал. В мемориальном кабинете находятся рабочий стол профессора, его инструменты, книги; портрет французского терапевта Шарко, несущего человеческий мозг, и портрет Л. Н. Толстого с дарственной надписью Л. О. Пастернака. Вспомним, что отец профессора, московский раввин, был другом писателя и обучал его ивриту. Среди пациентов Лазаря Минора было много известных людей; в фондах Музея медицины хранятся благодарственные письма И. С. Тургенева и певца Л. В. Собинова.
Завершая прогулки по городу, мы отнюдь не исчерпали общения с памятью людей, которые своими корнями, а во многих случаях мироощущением были связаны с национальной средой. Дом 19 на Тверской улице отмечен мемориальной доской с именем Семена Алексеевича (Айзиковича) Лавочкина. Сын смоленского меламеда стал генеральным конструктором отечественных самолетов-истребителей, чьи боевые качества проявились в годы Великой Отечественной войны. Одна из московских улиц названа в его честь. На стене высотного дома на Котельнической набережной открыта мемориальная доска с именем известного кинодокументалиста Романа Лазаревича Кармена, автора киноэпопеи в 20 сериях «Великая Отечественная». На Воробьевском шоссе, 2, стоят корпуса Института физических проблем. В этом всемирно известном научном центре работал выдающийся физик Лев Давыдович Ландау. На стене здания установлена мемориальная доска.
Имена, наследие близких нам людей мы вспоминаем на кладбищах. Самое старое еврейское кладбище не сохранилось до наших дней; оно исчезло вместе со многими некрополями города в 30-е годы XX в. — в эпоху генеральной реконструкции социалистической Москвы.
Значительная часть Кутузовского проспекта проходит по территории былых московских некрополей; здесь, вблизи православного кладбища начали хоронить евреев еще в конце XVIII в. Мы уже писали, что купцы из Могилева, Орши, Бреста приезжали в город, и если приезжий, к несчастью, умирал, то спутники торопились похоронить его в московской земле. Постепенно еврейское кладбище увеличивалось и к концу XIX в. вышло к Окружной железной дороге. В 1885 г. на его территории было 445 захоронений. В 1887 г. председатель Московской еврейской общины Л. С. Поляков приобретает большой участок земли для расширения кладбища. Там была построена синагога; от нее шла главная аллея, вблизи которой находились могилы наиболее известных людей. В центральной части некрополя был похоронен художник И. И. Левитан; рядом находилась могила видного общественного деятеля, журналиста, члена второй Государственной думы Г. Б. Иоллоса, убитого черносотенцами 14 марта 1907 г. На еврейском кладбище находились семейные усыпальницы богатых московских предпринимателей Высоцких, Поляковых, Слиозбергов. Могилы московской бедноты были на берегу Москвы-реки.
Старые московские некрополи находились вблизи дороги, по которой постоянно проезжал Сталин, следуя из центра города на дачу в Кунцево, и московские власти приняли решение уничтожить могилы и отстроить парадный проспект. Кладбища — православное, еврейское, караимское — были ликвидированы в конце 30-х годов, и родственникам покойных разрешили перезахоронить останки близких на новой территории вблизи поселка Востряково. Останки И. И. Левитана по просьбе общественности перенесли на Новодевичье кладбище. Молитвенный дом и надгробные памятники были снесены. До сих пор вблизи заросшего кустарником берега реки находят остатки старых надгробий. В 1995 г. была обнаружена мраморная плита с именем Авраама Борисовича Казакевича, похороненного в 1922 г. Известный журналист Александр Разгон, занимавшийся поисками старых надгробий, обнаружил камень с выбитыми словами на иврите. Ему удалось прочитать имя покойного: Абрагам бакоген Зеэв, скончавшийся в 1852 г. Возможно, это был солдат царской армии, служивший в Москве.
В конце 30-х годов правлению Московской еврейской общины предоставили для создания кладбища территорию вблизи поселка Востряково; за 60 лет это кладбище вышло за границы отведенного участка и теперь закрыто для новых захоронений. Востряковское кладбище находится на юго-западной окраине Москвы. У входа стоит скромное одноэтажное здание — «Ритуально-похоронный пункт от московской хоральной синагоги». По обе стороны главной аллеи находятся могилы. На правой стороне — те, что были перенесены с Дорогомиловского кладбища, например могилы Я. И. Мазе и Л. С. Полякова. По почину раввина Ш. Шлифера в середине 50-х годов над ними поставили скромные гранитные плиты. В глубине старой территории стоят традиционные надгробия-дома над могилами раввинов Ш. Шлифера, И.-Л. Левина; большинство надгробий современные, в эпитафиях магендовид соседствует с портретом покойного. Еврейское кладбище стало одним из мемориальных памятников города.
В советские годы большинство захоронений не было связано с религиозной традицией, и еврейские имена можно увидеть на памятниках многих городских кладбищ. Известные писатели, артисты, ученые, о которых мы вспоминали, похоронены на Новодевичьем кладбище, получившем в советские годы статус почетного некрополя Москвы. В 1904 г. по проекту архитектора И. П. Машкова за пределами монастыря были возведены краснокирпичные стены кладбища. 16 мая 1927 г. ВЦИК постановил хоронить на Новодевичьем кладбище «лиц с общественным положением», и с этого времени решение о погребении в этом месте принимало партийное руководство.
На четырех территориях кладбища (Монастырское, Старое, Новое, Новейшее) захоронены люди, чьи имена связаны с отечественной историей, наукой и культурой. На старой территории находятся могилы государственных деятелей и их родных (брата В. И. Ленина, жены и внуков И. В. Сталина); у монастырской стены находится семейное захоронение А. И. Микояна, рядом могилы В. М. Молотова и его жены, Л. М. Кагановича, Н. А. Булганина; здесь же похоронены государственные деятели следующего поколения — Е. А. Фурцева, А. А. Громыко.
Во время посещения кладбища почтим память многих людей и в их числе тех, кто боролся с антисемитизмом. На центральной аллее монастырского некрополя похоронен русский философ-богослов, поэт, историк и общественный деятель Владимир Сергеевич Соловьев. На протяжении всей жизни он страстно боролся против юдофобии в России, отмечая в своих статьях нравственные высоты иудаизма. Его страстные выступления против разгула ксенофобии актуальны и в наши дни: «Теперь настала пора возвратить патриотизму его истинный положительный смысл — понять его не как ненависть к инородцам и иноверцам, а как деятельную любовь к своему страдающему народу». С. Н. Трубецкой вспоминал, что, уже будучи тяжело больным, незадолго до кончины B. C. Соловьев обратился к нему и его жене с просьбой: «„Заставляйте меня молиться за еврейский народ, мне надо за него молиться“, — и стал громко читать псалмы по-еврейски. Те, кто знал Владимира Сергеевича Соловьева и его глубокую любовь к еврейскому народу, поймут, что эти слова не были бредом».
У северной стены Смоленского собора покоится герой Отечественной войны 1812 года, организатор партизанского движения Д. В. Давыдов. В своих мемуарах он, один из первых военачальников, отметил преданность еврейского населения западных губерний России в годы войны. Вспоминая об улане своего полка, поразившем неприятеля, он писал: «Весьма странно то, что сей улан, получивший за этот подвиг Георгиевский знак, не мог носить его. Он был бердичевский еврей, завербованный в уланы». И это не единственный случай. Денис Давыдов продолжает: «Евреи были столь преданны нам, что при всей своей алчности к приобретению не хотели служить неприятелю в качестве лазутчиков и весьма часто сообщали нам важнейшие сведения о них».
У южной стены монастыря, на старой территории кладбища, стоит скромный памятник над могилой первой жены А. М. Горького Екатерины Павловны Пешковой. В России немногие люди высказывали симпатии к сионистам, и среди них были сам писатель и его первая жена Е. П. Пешкова, возглавившая в 1922 г. Политический Красный Крест. В 20-е годы, за десять лет до начала Большого террора, власти разрешали оказывать политзаключенным материальную помощь, обращаться с ходатайствами в ОГПУ, устраивать в тюрьмах концерты, принимать от заключенных и передавать им письма. На Кузнецком Мосту (д. 16, кв. 7) Е. П. Пешковой была выделена скромная комната. В ее удостоверении указывалось:
Е. П. Пешковой разрешается:
а) посещение тюрем и других мест заключения,
б) передача политическим заключенным продуктов, одежды, белья от себя и от родственников,
в) прием заявлений от заключенных.
Она помогала заключенным и ссыльным, среди которых было много сионистов. В 20-е годы некоторые просьбы о выезде в Эрец-Исраэль удовлетворялись, и в архиве Е. П. Пешковой представлена обширная переписка. Вот одно из многих писем, напечатанных на машинке:
04.01.1926
Анне Моисеевне Ромм
В ответ на Ваш запрос сообщаю, что, согласно справке, полученной из ОГПУ, сыну вашему Израилю Марковичу Ромму ссылка в Пермский край заменена выездом в Палестину.