Вошли Спирька и Родион.
- Помяни мое слово!.. - с деланной ласковостью повторил Иван.
Народ к нему все шел и шел.
- У нас к тебе дельце, - таинственно шепнул Санька. - Зайди вечером.
* * *
Шатровые ворота Овчинниковых утонули в сугробе. Из тяжелых снегов курился дымок. Белые пряди инея, как седая грива, висят над крышей и над дверью. На цепи лязгает, лает собака. В просторном, полупустом доме Овчинниковых, как в лабазе, пахнет мукой и залежалым товаром. Пол застлан половиками.
Братья - голубоглазый Санька и кареглазый Котяй - уселись по обе руки гостя. Вечер шел в разговорах о торговле и охоте, но между делом Санька помянул про главное. Он просил Бердышова помочь женить Терешку.
- На ком желательно? - оживился Иван.
- На Дуньке Шишкиной. А я тебя так уважу, что удовольствуешься. Ведь ты все можешь...
- А ты что поздно хватился? Она уже просватана. Она Илью Бормотова любит.
- Ну какая там любовь! - от души воскликнул Санька. - Мы богатые, а они голь, нищета!.. Будь милосерден, прижми-ка Спирьку, а то к нему подступа нет.
- Уж подсоби, - слабо просил Котяй. - Ты захочешь - сотворишь.
- Да почему именно ее надо?
- Она девка здоровая. А нам невестку в дом надо хорошую. Хозяйство большое, а старуха одна не управляется. Она бой-девка, подсобляла бы нам. Опять же породу не испортит, - подмигнул он.
Котяй и Санька так чисто смотрели Ивану в глаза, словно затевали доброе дело.
- Я бы взялся, да мне ехать надо, - весело ответил Бердышов. - А верно, вам в дом надо хорошую работницу!
Для Саньки все это было так ясно, что он и поддакивать не стал. С печи слез Терешка и подсел на лавку, подложив под себя подушку.
- Ты что, Терешка, отдыхаешь? - спросил Иван.
- Отдыхаешь! - тихо передразнил отец. - Он болеет. Злые люди оговорили. Его на сходе драли. Ворота будто Дуньке хотел вымазать, да вроде попался.
Санька не сказал, что сам он подучил этому сына. На сходе мужики решили выдрать Терешку и дали розги в руки его собственному отцу - Саньке. "Твой сын, учи-ка его!" - велел Родион. Под розгами Терешка стал винить отца, признался, что его подучивал снасильничать, затянуть Дуняшу в пустой амбар. Отец, озлобившись на такие признания, избил Терешку розгами до полусмерти и теперь каялся.
- Мне ехать послезавтра утром, - оказал Иван. - Но все же я попробую тебе подсобить, - хитро засмеялся он.
Овчинников рассказал, что к Дуне многие сватаются, что приезжал недавно один богач из города.
Санька удивлялся, что хорошего и Дуня и отец ее нашли в Илюшке.
Иван посмеивался, поддакивал, а сам думал, что Дуня, видно, прославилась, из-за нее шла целая война. Люди бьются в дом Спиридона, охотников много на его дочь. "Чем милей и старше становилась она, тем больше спрос, как на товар. Но еще посмотрим, кто лучший охотник! Неужто Илья?"
- Попробуй, попробуй! - с надеждой говорил Санька, провожая его. Он полагал, что Иван хочет набить цену. - А я не постою.
- Ладно, а ты жди, - уходя, сказал Бердышов. - Может, что-нибудь и получится.
В зимнике и в избе у Родиона на сохачьих и медвежьих шкурах улеглись вповалку тунгусы и работники Бердышова. Родион лежал в кровати. Иван присел к нему и сказал, что был у Овчинниковых.
- Они просили меня помочь сосватать Дуню.
- Я с ними поссорился, - отвечал Родион. - Сына его драли мы на сходе. За что - я тебе говорил... А летом я у них одалживал коня. Теперь придираются ко мне, требуют соболей. Чем Санька богат? Кому надо занять, идут к нему. Он с гольдами тоже здорово торгует!.. Только он от своей избы и не шагнет далеко. Как ты, по речкам не таскается. Ему выгодно, что Синдана прогнали. Горюнцы теперь чаще к нему ездят. А сам он выше первых быков по реке не поднимался, говорит, что хлеб за брюхом не ходит... Бродяги у них в тайге живут, лес рубят для пароходов.
Бердышов сидел повесив голову.
- Я замечаю, что злодеи на Амуре заводятся, - сказал он, и глаза его заиграли.
- Эка поздно же тебя доняло! - оживляясь и выпрастывая свою окладистую темную бороду из-под красного ватного одеяла, молвил Родион. А ты почему быстро хочешь уехать? Ведь хотел задержаться? Однако, тигры струсил.
- Между прочим, приедет Илюшка скоро. Спиридон и ваши звероловы распалят его на тигру...
- Ладно, я его не пущу. Уж если надо будет, сам с ним схожу. Я думаю, что надо народом ее уничтожить. Давай ложись, Иван, а то холодно. Избу сегодня выстудили.
- Я в избе сам мерзляк. В тайге не мерзну, а дома чуть что - застыну.
Бердышов стал раздеваться.
- Овчинниковым желательно согнуть Спирьку. Они же свои, соседи, из старой деревни шли вместе, а спят и видят, как бы задавить его. Они злятся, что он не хочет Дуню выдать за их Терешку.
- Это верно, - подтвердил Шишкин.
- Ты, Родион, только не дерись ночью, - поворачиваясь к приятелю спиной, весело сказал Иван.
- Я еще в тот раз рассердился на тебя, - отвечал Шишкин. - С тобой спать нельзя. Ты во сне обнимаешься.
Иван ухмыльнулся в подушку и тут же получил тычка в бок.
- Тамбовка - тигриное место. Тигры откуда-то берутся! - вздохнул Шишкин.
- Тигры охраняют вход на Горюн, - отвечал Бердышов. - Тут их гнездо, тигрятник.
Родион, кое о чем догадывавшийся, хотя Опиридон еще ничего никому не говорил, помолчав, ответил:
- Нет, тигрятник в Уральском, там самая тигра.
* * *
- Эх, Иван! - с затаенной надеждой взглянув на Бердышова, говорил наутро Спиридон. - Ты ли не зять! Каждый бы гордился. Ты с деньгой, - и он дружески и покровительственно хлопнул Ивана по плечу. Но тут же нахмурился, встал как ни в чем не бывало, отошел в угол, где стояло ружье. Деньги, кажется, соблазняли Спирьку.
"Хорош же будет у меня тестюшка! А ну, как дочка в него?" - мелькнуло в голове Ивана.
- Я дурной, всего не пойму никак! - сказал он.