- Давай-ка перевернем!
Мужики вывернули зверя из снега.
- Ловко он ей попал!
- А вот и он сам! Эй, Илюха, вставай! - крикнул Родион, уверенный, что если охотник убил зверя, то сам жив.
В снежном заструге, как бы утонувши в нем, распластавшись, ничком лежал Илья Бормотов.
- Лицо в курже!
- Значит, дышит, - сказал Родион.
Илью пришлось растирать снегом. Он стонал. Рубашка его была в мерзлой крови.
- Он ее, видишь, застрелил, а она, уже пристреленная, его схватила. Вон сколько он пролетел, как распахал сугробину: хотел, видно, к дереву подойти... Все же он ее достиг!
Раненого привезли в деревню.
- Сокол ты мой ясный, это я тебя загуби-ила!.. - ревела Дуня, кидаясь к саням.
Илью подняли, и она увидела его растрепанные волосы и обезображенное страданием красное лицо с заледеневшими слезами на ресницах.
- Ох-ох!.. - застонал он.
Дуня, рыдая, кинулась к нему.
- Да отведите ее! - дико крикнул Родион. - Она только зря ему сердце травит. Ничего с ним не станет. Ты, Илья, не слушай ее!
- Караульщик ты несчастный! - кричала Дуняша. - Как не станет! На нем лица нет!
- Вот сейчас начнется карусель!.. - сказал Шишкин. - Пахом приедет... Это мужик крутой, он с нас за сына спросит... Что бы сделать? Старуху бы Кузнецову сюда, она быстро вылечит. А то, может, шаманку из Халбы? Растерянный Родион стоял среди толпы. Шапка его перевернулась задом наперед. - Или давай Козлиху! Есть своя лекарка, и ладно!
- До свадьбы заживет, - обмыв рану, утешала Илью знахарка Козлиха. Кости целы. Вари-ка ему, Дуня, вот этой травы да прикладывай. Хорошо бы свежего мясца, говядинки с чесноком, с хреном, да спирта. А лучше всего чайку крепкого. Кровь-то разогреть...
- Бабонька, родимая, я тебе шаль свяжу, - обнимала ее Дуняша, только вылечи!..
- Еще крепче будет, касатка, - улыбаясь кивала старуха. - И-и, родная, разве это раны! Днями встанет и пойдет.
* * *
Пахом и Тереха Бормотовы молотили снопы на амурском льду. Работа шла весело и дружно, когда с Экки на лыжах прибежал Васька Кузнецов. Все пошли в избу, и там мальчик прочел телеграмму:
"Илью погрызла барса, не беспокойтесь. Илья живой. Надо отцу приехать.
Р о д и о н Ш и ш к и н".
Сразу ехать Пахом не мог, так он был взволнован. Мужик высидел в избе полчаса, потом опять пошел молотить. Он лишь забыл надеть шапку, хотя на Амуре начался ветер.
Пахом работал и думал об Илье, не желая поддаваться отчаянию.
На другой день он дождался низовой почты. Ямщики рассказали про охоту Ильи на барса. Разузнав все толком, Пахом отправился в Тамбовку.
Ехал он, не торопясь, не изнуряя лошадь.
Встречные передавали Пахому все ту же весть и удивлялись его спокойствию. Через два дня, подъезжая к Тамбовке, Пахом примерно уже все знал. Он догадывался, как тамбовцы беспокоятся, что случилась с парнем такая беда и что отец рассердится на них. "Илья не утерпит, если ходит поблизости зверь, - как им было углядеть?.." Пахом не винил тамбовцев и взыскивать ни с кого не собирался.
* * *
- Я утром встал, поглядеть пошел, - лежа на постели, рассказывал отцу Илья, - вижу - след. Мы и накануне ходили следы глядеть, а видно было плохо.
- Это я его распалил, - сетовал Родион.
- Ну, думаю, дай погляжу, что дальше. Сходил домой за ружьем - на случай, если тигра встретится.
- Это я слыхал, как он за ружьем заходил, - сказал Митька.
- Ах ты, тварь! - не вытерпел Спиридон. - Что же раньше молчал?
- Нет, это я виноват, упустил, - твердил Шишкин. - Винюсь...
- Ну, ничего, как-нибудь. Только вот зачем же телеграф беспокоили?
- Это не мы, а Дуня. Требование представила, чтобы выбить телеграмму про Илью, - оправдывались тамбовцы.
- Кричит на меня, - продолжал Родион: - "Караульщик ты несчастный, поезжай на станок, тятю, маму утешь, а то ямщики приедут - наврут!" Покоя не дала, пока телеграмму не отбили.
* * *
Через неделю в Тамбовку с почтой приехал Сашка-китаец. Он распряг лошадей и поспешил проведать Илюшку.
Сашка удивился и обрадовался, встретив его на улице.
- Илюшка сам ходит! Ну, здравствуй! Моя слыхал - тебе барса убил. Тебе здоровый теперь. Холосо! - Он обнял парня.
Сашка пообедал у Шишкиных. Вечером вместе с другими ямщиками и с тамбовской молодежью он сидел у ворот.
- Тебе стал толстый, - говорил он Илье. - Че тебе, как лечился, какой корень кушай?
- У нас какие корни, - отвечал Илья. - Хрен да редька.
- Ему, Сашенька, невеста каждый день пироги печет, - заговорили девки. - Уж она его откармливает! А тебе бы тоже надо жениться. Тебе бы твоя баба талой да чумизой порала бы каждый день, да хреном с редькой.
- Наша есть китайская пословица: больной кушал хрен, чай пил - и не надо фершала: выздоровел и сам пошел!
- Саша, а мы слыхали, что ты женишься, - подсела черноглазая Нюрка.