- Конесно!
Доктор стал расспрашивать, чем болеет народ по стойбищам.
- Людям плохо жить. Чужие сюда приходят, хворь и заразу везут, вещи украдут и обманывают, в это время много людей умом тряхнулось, - стал рассказывать Савоська.
- Гольды? - спросил Максимов.
- Все равно, гольды, русские, китаец ли попадет, ево тоже башка не железный.
На ночь многие гольды остались ночевать в избе и в сенях, не желая покидать экспедицию.
Со времен Невельского ни один человек, приходивший на Амур с экспедицией, никого не обидел, не обманул. Это были люди особые, не похожие на купцов, солдат и арестантов. Даже солдаты в экспедициях были другие, чем те, которые сопровождали чиновников.
Со времен Невельского все жители края знали, что от экспедиции польза. Боялись наезда попов и чиновников, купцов ждали с любопытством и надеждой, а провожали часто с досадой, а экспедициям радовались. Их дело чистое, честное, занятное, не похожее на общую злобную жизнь.
* * *
Максимов назначил Улугу плату.
"Что платят - это, конечно, очень хорошо. Думать не надо, как прокормиться. Русские, если в экспедицию идут, всегда берут с собой хорошие продукты: хлеб, масло и в банках мясо. Все дают проводнику, что сами едят". Все это было заманчиво, но главное не в этом.
Как не раз слыхал Улугу от людей, бывавших в тайге проводниками, русские любят, чтобы им рассказывали все: как называется река, откуда она течет, где какие люди жили прежде, какое где дерево, трава, птичка, зверь, как на кого охотиться.
Улугу давно собирался рассказать какой-нибудь экспедиции все, что знал. Все это запишут, и будет потом в книге об этом. У него было что рассказать.
Однажды на охоте, в верховьях ключа Одо, Улугу с товарищами разжег костер. И удивительное дело, в воздухе запахло как-то странно.
- Что такое?
- Русским пахнет, - говорил Покпа.
Действительно, пахло в воздухе так, как, бывало, от новой материи, которую покупали на баркасах. Запах этот был известен всем гольдам и считался русским запахом.
И на этот раз пахло русскими. Стояла зима. Мороз был трескучий. Охотники натянули парус на жердях и уснули между огнем и полотнищем. Ночью Улугу очнулся. Он замерз и хотел подбросить сучьев в костер. Но костра не было. К удивлению и страху Улугу, костер провалился в землю.
"Что такое?" - подумал гольд.
Пламени не было, а из дыры, похожей на неглубокий колодец, курился слабый дымок и сильно пахло русским.
Улугу наклонился, чтобы посмотреть, что это за чудо, почему костер провалился. В лицо его пахнуло сильным жаром. Улугу вскочил и разбудил Покпу. Старик отодрал край дернины. Под ней все тлело и дышало жаром.
- Черта дело! Земля горит! - изумился Улугу.
Действительно, похоже было, что вся земля загорелась. Едкий запах свежей мануфактуры распространялся по тайге.
- Нет, это не земля горит. Это воронов камень, - заметил одноглазый Покпа. - Знаешь, я видел такой камень на Сахалине. Он горит хорошо. Его в печку можно класть.
- Тогда и в юрте будет русским пахнуть? - спросил Улугу.
- Да, конечно...
Это было несколько лет тому назад. Впоследствии Улугу как-то рассказал об этом случае Савоське. Тот не удивился. Он сказал, что русские очень дорожат таким камнем, что они называют его не воронов камень, а каменный уголь. В свое время Савоська видел большие морские пароходы, которые топились каменным углем.
- Так скажи русским!
- Ты сам нашел и сам скажи. Я же не знаю места.
Улугу пытался объяснить про каменный уголь мужикам, но те не обрадовались и не стали собираться в тайгу, чтобы увидеть эту диковинку. Улугу узнал потом, что это не их дело. Надо ждать экспедицию.
Егор не заинтересовался каменным углем на Одб, но рассказ Улугушки запомнил. Когда приехал Максимов и стал искать проводников, Кузнецов сразу посоветовал взять в экспедицию своего приятеля. Как человек бывалый, он знал, что каменный уголь нужен. Да и пароходы, ходившие по Амуру, иногда не брали дров в Уральском, когда шли из лимана. Их машины работали на каменном угле.
Кроме места, где наружу выходят залежи "воронова камня", Улугу собирался показать и рассказать Максимову еще много важного и интересного.
* * *
- Улугу-то доволен! - смеясь, заметила Наталья, входя в избу. - Сразу согласился. Только спросил, отпустит ли его барин домой на денек.
- А он в Мылки пойдет с доктором, - ответил Максимов. - Я ему уже сказал об этом.
- А вот скажи, Александр Николаевич, - обратился к нему Егор, порубим мы леса, запашем землю, что будут гольды делать? Уж они и теперь жалуются, что русские им мешают, поп в колокол играет, гусь старой дорогой не летит. А что будет, если, как ты говоришь, сюда, дескать, со временем придут сотни тысяч? Ведь людям где-то надо жить, леса порубят, все запашут. Будет еще хуже. Улугу сейчас радуется, а что дети его скажут? Не проклянут ли они то время, когда нас по тайге водили?
- Прежде всего они всегда будут нужными людьми. Без их советов, указаний даже, ведь никто ничего не делает и не открывает, - ответил Максимов. - Они знатоки края непревзойденные. Они покажут трассы будущих железных дорог. Они обращают наше внимание на редкие растения. Маак, Штренк, Максимович, Венюков, Пржевальский, Невельской, Надаров, Муравьев, Чихачев, да все, все мы тысячу раз обязаны им, гилякам, удэгейцам.
- Все же землю им пахать непривычно.
- Да, может быть, и не надо будет им пахать. Плоды земли быстро понравятся им. Может быть, они сами потянутся к земледелию. Но любимым их делом останется охота, рыбная ловля. Они будут всегда полезны. А нам, во-первых, нельзя допустить гибели лесов. Конечно, наши чиновники могут погубить и леса и гольдов. Надо сохранять питомники, беречь государственные леса, заказники. Для охоты останутся огромные территории. Гольды, дай-ка им грамоту, будут разводить зверей. Их знания уже теперь гораздо глубже, чем мы можем предполагать, хотя и считаем их дикарями. Милый мой Егор Кондратьич, что может человек сделать в будущем, мы даже и предполагать с тобой не смеем! Каждый народ найдет полезное дело и будет служить человечеству.
- И цыгане?
- Как же! И цыгане... Грузы будут на прииски возить. Коней разводить... Да мало ли что! Настанет время, когда нечестность сама по себе исчезнет, будет не нужна. Не от хорошей жизни бывает человек нечестен! А уж гольды - народ совестливый, правдивый, любознательный и от дела ни от какого не откажутся. Они всегда будут нужнейшими людьми. Да я и тебе советую смотреть на них как на людей, равных себе. Не слушай наших попов и дураков, что твердят разные глупости. Гольд - человек!
Егор стал рассказывать про разные сомнения Улугушки насчет попа и как его приходится утешать. Он вспомнил, как учил его огородничать.
Разговор перешел на другие темы. Просидели допоздна.
- Леса еще на тысячу лет хватит! - заметил сидевший тут же Тимоха. Чего же лес жалеть! Тут тайга.
Утром появился Писотька.
- Ты экспедися? - спрашивал он у доктора.
- Экспедиция, - отвечал тот.
- Хоросо, хоросо! - хлопал его гольд по плечу.
- А ты, Улугу, тоже экспедися пойдесь? - ревниво опросил Писотька.