"Когда они успели все это сделать?" - удивился про себя Максимов.
- У них все на грядках, - говорил Егор, - овес, гречиха, хлеба. Всего понемногу.
Максимов не раз наблюдал, как китайцы обрабатывают землю. Егор показывал офицеру их хозяйство и рассказывал про все со знанием дела. Он показал особую китайскую тяпку, которую и сам завел.
Отвернувшись от Максимова, Егор вдруг услыхал у себя за спиной разговор двух китайцев. Егор решил, что пришел Володька и толкует с Сашкой, но, оглянувшись, удивился: Володьки не было. Это Александр Николаевич говорил с Сашкой по-китайски. "Никак не отличишь!"
Налетел ветер, колебнул воду на протоке и выдул из волны слабого белого барашка.
Через некоторое время китайцы оставили грядки и позвали гостей в фанзу.
Сашка с мотыгой на плече, в широких штанах, улыбаясь во все лицо, брел рядом с Максимовым.
Под навесом из соломы стоял маленький столик. Володька подал чашки с лапшой, зеленый лук и палочки.
Хозяева, видя, что русский понимает их язык, насторожились. Максимов почувствовал, что его боятся. Он сказал что-то смешное и понемногу рассеял опасения китайцев.
Оказалось, что Николай - политический изгнанник, беглец. Он этого не скрывал и полагал себя в России в безопасности.
"Будь Колька русским и соверши он в России такие же преступления против царя, - подумал Максимов, выслушав его повесть, - был бы повешен. Но Амур далек от столицы, и тут, видимо, решили вопрос проще, не вдаваясь в политические взгляды: "Бежал из Китая, враг китайского правительства значит, может нам пригодиться. На всякий случай надо приютить".
В Хабаровке Кольке обещали быка и лошадь, но не выдали. Не дождавшись обещанной помощи хабаровских чиновников, Колька поехал по реке и поступил к Сашке в работники.
Максимов и Кузнецов гостили недолго.
Ветер все крепчал. В лесу по вершинам деревьев шел ровный грустный гул.
Китайцам - Сашке, Володьке и Кольке - надо было в Уральское. Поехали все вместе.
Едва перевалили озеро и поднялись на релку, как рванул сильный ветер. Из-за сопок быстро шли облака.
Увидели Амур. Ветер рыл его воду, подымая пену на гребнях. Волны белели, все меньше становилось синей воды, и все толще и выше подымались катившиеся к берегу белые гребни.
В несколько минут ветер достиг большой силы и разволновал реку. Крутые валы тяжко, с ревом валились на берег. С каждой косой волной мимо селения пробегал грохот и удалялся по берегу. Песок кипел от пены и сбегавшихся ручьев.
- Амур-батюшка разгулялся, - молвил Егор, подходя к дому.
Наталья стояла на крыльце, с тревогой глядя на реку. Тальники над обрывом вдруг заметались, словно в ужасе. Животные жались к жилью.
Егор чувствовал, что надвигается сильная буря. Ветер стал доносить на обрыв брызги волн.
Под далеким островом било баржу. В желтых волнах она казалась маленькой черной лодкой.
- На открытом месте встали. Ветер-то оттуда, - сказал Егор с тревогой. - Нынче ветры - сплаву* разбой хода. А когда все вместе идут, посмотреть любо, как они выплывают.
_______________
* С п л а в - караван судов, идущий вниз по течению самосплавом.
С каждым новым порывом ветер все усиливался. Над бушующей рекой стоял сплошной грохот.
Баржа вдруг пошла.
- Не с якорей ли сорвало? - встревожился Кузнецов.
Нос судна зарывался в гребнях волн. Ветер набирал страшную силу. Видно было, как порыв его пронесся по лесистому склону сопки на венец и затрепал там кедровую чернь.
На релке подался и затрещал старый белый ясень. Саврасый, бывало, спотыкался о его большие корни, тянувшиеся к пашне. Ясень потрещал и замер. Вьющийся по ветру лиственный лес вздымал зеленые косы.
Ветер затрепетал, забил в разлапистую вершину ясеня, в его торчавшие над зеленью белые сучья. Лопнул корень, и старик, взмахнув белыми сухими лапами, крякнул, поклонился и нехотя стал ложиться в чащу.
Наталья вдруг закричала, закрывая лицо.
Баржу понесло на село, метало то вправо, то влево так, что она черпала бортами. Люди падали с нее в воду.
Кузнецов прыгнул под обрыв, побежал, с треском проламывая чащу. Солдаты, прибывшие вместе с Максимовым, посыпались за ним следом.
По отмелям бежал китаец, чернолицый Колька. Сашка спешил за ним.
Баржа осела, накренилась, еще один человек сорвался с борта и упал в воду.
Не успел Егор подбежать к лодке, как баржу накрыло волной, перевалило на другой бок. Волны разбежались, открылось черное от смолы днище. Волны снова кинулись к барже со всех сторон, взлетали на нее, завивая белые вихри, словно там из-за добычи шла драка междуводяными чудовищами.
Мужики, китайцы и солдаты с силой закатили тяжелый баркас на волны. Максимов, солдаты и Тимошка налегли на весла. Николай-китаец с багром и веревкой стоял на носу. Это был высокий, широкоплечий человек, очень подвижной, с худым черным лицом. Видно было, что Николай привычен к реке.
Баркас, тяжело и глухо ударяясь о волны, рассекал их. Баржи уже не было видно. Людей разносило по волнам. Китаец кинул им веревку и, когда за нее ухватились люди, быстро потянул к себе. Заметно было, что тело у него сильное и необычайно гибкое. Егор, сидя на корме, поворачивал баркас. У борта подняло на волне чью-то бессильную голову. Утопленника ухватили за волосы. Баркас сносило течением. Успели подобрать еще несколько человек.
Спасенные испуганно озирались по сторонам. Егор сам опасался, что баркас вот-вот перевернется. Быстро пошли к берегу. Баркас выкатило волной на гальку.
Мужики вытащили на берег утопленника и принялись откачивать. Его рвало водой.
Солдаты уводили баркас в озеро, чтобы его не разбило о берег.
Амур грохотал и пенился до сплошного бела, словно бушевала пурга и курились заструги на сугробах. Солдаты шли бечевой. Один из них правил, стоя в пляшущем на волнах баркасе.
Полил дождь.
Спасенного человека потащили к Кузнецовым. Николай снял с него рубаху и стал растирать. Рослый рыжий мужик хрипел, лежа на спине. Входили мужики, солдаты и спасенные. Они оказались арестантами.
- Русска буду живой! - весело воскликнул китаец, растирая докрасна тело рыжего и звонко шлепая по нему ладонями.
У Николая были тонкие матовые руки, пальцы с длинными овальными ногтями.
Максимов подумал, что когда не будет среди людей препятствий к сближению разных народов, то, быть может, и Россия с Китаем сживутся тогда, как Кузнецов с Сашкой, бок о бок. Энергия народов, общий труд дадут свои плоды. Максимов подумал, что до сих пор об отношениях русских с китайцами судили по дракам и обманам между русскими торгашами вроде Ваньки Тигра и китайскими вроде Гао. Но забывают, что простой народ, русские и китайцы, живут очень дружно и дружно работают, несмотря на то, что торгаши норовят озлобить их друг против друга и разжигают вражду.
И как крестьянин Егор сошелся с крестьянином Сашкой, так и Максимову хотелось сдружиться с революционером, которого мужики для краткости и из дружеского расположения называли Николаем.