- Да вот солдатик рассказывает...
Русанов не садился. Сукнов молчал и морщил лоб. Он не решался продолжать рассказ.
- Да, это дело нешуточное, - с укоризной, обращаясь то к полковнику, то к Барсукову, молвил Пахом. - Война была, солдаты сражались, а мы не знаем...
Егор позвал гостей в избу.
Солдаты уехали в своей лодке. Барсуков дружески попрощался с полковником и отправился вместе с ними. С реки доносилось пиликанье гармошки.
Крестьяне расходились.
- А какой Андрей-то бывалый, - толковала Бормотиха. - Солдаты про него сказывают, будто, когда фунфузов отражали, он начальника ихнего живьем в плен взял. Его фунфузы зарезать ладились, а он сшиб двоих, а те убежали.
Авдотье казалось, что Андрей у всех на речах и что, если бы не он, хунхузов не одолели бы.
"Солдат так уж и есть солдат, - думала девушка. - Пропащая головушка! И жаль Андрея, и сердцу люб. Я его теперь никогда не забуду".
- Андрей-то воевал, - сказал дед Кондрат, не доходя до избы. - А у нас нет ли хунхузов-то?
- Тут я забочусь, - заметил Иван. - Не допущу их!
Все смолкли.
- Наши-то соседи смиренные, - ответил Федька.
- Это еще встарь говорили: на границе не строй светлицы.
- Тут-то не страшно, - подхватил Федя.
Егор вспомнил, как радовался он в свое время, что рекрутчины на Амуре не будет и что дети его не пойдут в солдаты. Но теперь, если бы что-нибудь случилось вроде нападения, про которое рассказал Андрей, он дал бы детям оружие, и сам бы взял его в руки, и пошел бы драться не хуже солдат.
* * *
Русанов сидел за столом и при свете керосиновой лампы читал книжку в кожаном переплете. Полковник лыс. Голова и лицо выбриты, оставлены лишь усы. Перед ужином он налил из фляжки полный стакан вина и выпил залпом.
В дверь стали заходить мужики, они рассаживались на лавках и на полу. Вскоре набралась полная изба.
- Вот надо бы оповещать народ... А то не знаем, - снова заговорил Пахом. - Этак вот нагрянут...
- Мало ли ты чего не знаешь, - мрачно ответил полковник, попыхивая трубкой. - Разве дело в хунхузах?
- А в чем же? - спросил дед.
Всем хотелось, чтобы полковник еще сказал что-нибудь. Дед Кондрат подсел к нему поближе.
- Евангелие, батюшка? - спросил он про книгу.
На лице полковника появилось веселое выражение, а густые брови его нахмурились.
Ревет ли зверь в лесу глухом,
стал он читать вслух,
Трубит ли рог, гремит ли гром,
Поет ли дева за холмом,
На всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.
Ты внемлешь грохоту громов,
И гласу бури и валов,
И крику сельских пастухов...
Он усмехнулся: "Евангелие!" - и не спеша стал набивать трубку.
Мужикам казалось, что он подвыпил.
Полковник Русанов был инженером, строил первый на Дальнем Востоке телеграф по берегу Амура, из Николаевска в Хабаровку и во Владивосток. Он представил правительству проект строительства железной дороги из Кизи в залив Де-Кастри, с тем чтобы грузы, идущие из-за границы, миновали устье Амура, где пароходы садились на мель. Тогда прекрасная бухта Де-Кастри могла бы служить нуждам Сибири. Тогда бы на Амуре выросли города.
- Вот, дед, ты здесь живешь... Дорвался до земельки - и ничего тебе не надо. А ведь неподалеку, каких-нибудь пятьсот верст, океан. Рядом Китай, Япония... Слыхал о таких странах?
- Слыхали... - отозвались из разных углов мужики.
- У тебя под носом, в тайге, уголь, железо, золото, нефть, из которой делается вот этот керосин и который мы привозим из-за моря, - сказал он, показывая на лампу. - А ты сидишь на релке и в тайгу не ступишь, лапти не замочишь. А вот эти мальчишки, внучата твои, должны построить дороги к морским гаваням, осушить болота, построить города. Тут в море - тьма зверей. А пока что их бьют иностранцы и зарабатывают миллионы на этом, а должны бить мы. Надо заводить корабли, возить товары в чужие земли. Здешней рыбой можно прокормить всю Россию. Золота здесь столько, что каждому русскому мужику в государстве можно построить по дворцу. А вы живете в нищете, безграмотные. Тут нужно проводить железные дороги. А что толковать про несчастных хунхузов?.. Солдатам хочется отличиться, и они врут больше, чем было на самом деле.
- Так надо дороги-то проводить, за чем же дело стало? - спросил дед.
- Казна-то что дремлет? - сказал Егор.
Русанов знал, что не все может сказать мужикам, а если и скажет, то толку не будет. Жизнь и работа на Дальнем Востоке ожесточили Русанова. Он был обижен, озлоблен столкновениями с начальством. Проектам его не давали ходу, они вызывали насмешки. В нем ценили лишь труженика, безответного строителя.
Русанов стал говорить, что надо зазывать сюда новых переселенцев и уметь самим копить богатство, развивать торговлю, учить детей, открывать школы, разведывать леса, воды, развивать промыслы.
- Вот так-то, старина! - в заключение сказал он Кондрату. - А мы скоро проведем телеграф, дотянем его, соединим с сибирским... Просеку расширим.
- "Старина"! А кабана-то кто тебе убил? - ответил дед. - Это мы лапти-то гноим, по тайге лазаем.
Несмотря на комаров, зудивших около лампы, полковник долго еще читал.
Мужики понемногу разговорились между собой.