- Привычка! Как-то уютней на полу. Это у нас такая забайкальская форма. Забайкальский канфорт, паря! У нас так же вечерами собираются, играют в карты, рассказывают сказки. Каждый чего-нибудь выдумывает, но никто не перебивает.
- Известное дело, казаки! - тихо проговорил дед.
- Дедушка, не смейся! Вот керосин-то раньше в Расее вы не знали. А на Амуре, гляди, какие товары... Лампы горят.
- Ладно, уж не перебьем! - сказал Силин. - Рассказывай!
- Товар, поди, с Расеи же всякий привезен, - отозвался дед. - В Расее всего много, будет ли еще тут когда?
Бердышов чуть слышно крякнул.
- Тут народ населен по реке, как в одну улицу живет, - заметил дед, а в Расее сопок таких нет, место ровное, и все сплошь запахано...
Все с удовольствием слушали деда. Простые слова его вызывали в их памяти виды родных плодородных пашен и былой жизни.
- Дороги, что ли, плохие, почто товары-то по деревням не возят, коли их там много? Люди оттуда приходят, лампу видят - удивляются, что лапти ночью можно сплесть.
- Да там, в Расее, на колесах ездят.
- А Тимоша сказывал, что у них летом ездят на санях, - и Бердышов прыснул, спрятав нос в воротник пиджака.
В избе засмеялись.
Дед уважал Бердышова, но вся душа его переворачивалась, когда слышал он суждения этого сибиряка о России, - Иван так и норовил съязвить.
- А ты, барин, был на океане-то? - обратился Иван к Русанову.
- Нет...
- А вот у Ваньки приятели американцы, - сказал Силин.
- Погодите, в самом деле познакомитесь с американцами, узнаете, как другие народы живут, - сказал полковник.
- Что за народ - не знаем, - продолжал Силин. - Расскажи-ка, Иван, хороши ли люди?
- Приедешь, спросишь, что надо, - продадут, - ответил Бердышов. Какие у меня для них разговоры! Они хорошие товары из Америки привозят... Вот пошел Амур вниз. Ведь тут море близко. Подходит к морю, раздается шире и выходит... Такой лиман называется. Дальше вода соленая. А поперек, прямо среди моря, залег остров Сахалин, куда гоняют кандальников. Остров весь в хребтах, леса такие там, красные и черные, соболей дивно. Стоят горы из каменного угля. Не такой остров, как вон у Тимошки, где он в воду упал, а большой, ну, примерно, как отсюда до Хабаровки.
Васька, Санка, Петрован тянули шеи.
- На Сахалине есть сторона теплая, а есть холодная. На холодной стороне уголь горами и керосин есть...
- Дядя Ваня, а ты бывал на Сахалине? - спросил Васька.
- Мои дядья с Невельским ходили и первыми уголь и керосин нашли, прихвастнул Бердышов.
- В казаках, что ль, керосин-то? - спросил дед.
- Почему в казаках?.. Нет... Просто из земли течет.
- И никто не берет?
- Там и брать его некому. Ведь это Сахалин! Еще ламп не было, а уж дядя мой там был и сварганил такой светильничек, жижу эту подливал, а потом обогреваться хотел, да у него шалаш загорелся, и с ним были гиляки, убить его за это хотели. А гиляки давно уже знали, что можно эту штуку вместо жира наливать в плошку, но боялись там огонь разводить, говорили, пески загорятся и спалят весь остров, одно огнище, мол, останется, ни лесов, ни зверей, ни их самих... А уж американцы лампы привезли потом. Это первый изобрел мой дядя и гиляки.
Все слушали со вниманием, хотя и догадывались, что Иван прибавляет и пришучивает, но получалось складно. Кажется, Иван решил не ударить лицом в грязь перед Русановым.
- Жижа это сочится, и лужи натекают черные, с жиром, как хороший отвар. Эту жижу, говорят, перегоняют, как ханжу или хлебное вино, и будет чистый керосин. И в избе светло. Мы сидим и удивляемся, как это горит...
"Иван где-то что-то слыхал, вот и брешет, - думал Тимоха, - а мы уши развесили!" Но при барине ничего не сказал: пусть-ка лысый послушает. Впрочем, спору не было, лампу эту привез Бердышов из Николаевска и подарил Кузнецовым на удивление всему Уральскому.
- Я с гольдами топтал там тропки, ходил соболевать, Зверей морских там тьма. Когда идет кета, входит в лиман - звери за ней. Только белые спины видно по всему морю. Белухи прыгают. Они идут за кетой и жрут ее. Вот Егор поймал как-то кетину, на ней раны были. Это от зубов белухи. У нее пасть здоровая и зубы как деревянные гвозди, и не часто, а редко. А мордой, паря, на птицу походит, но голова с лошадиную... А то сивуч вылезет из воды, как черт, с бородой, с усами. На лодке едешь, он глядит. Потом опять под воду залезет. Кто не знат, так страх!
- Водяной, поди!
- Для расейских там везде водяные. Говорят, что в других морях столько нет зверя. Я нагляделся. Мы сивучей били на берегах. У них ласты на ногах. Они вылезут на берег и лежат, греются на солнышке.
- А мясо у них едят?
- Проголодаешься, так съешь.
Слушатели насмешками перебивали рассказ Ивана, но он не терял духа.
- А что, в Николаевске бойкая торговля? - спросил Федор.
- А ты съезди туда сам. Ты же теперь купец...
Все засмеялись.
- Вот это уел!.. - молвил Тимоха. - Эх! Купец...
Федор и сам смеялся. Летом он купил на барже сарпинки и разной мелочи и теперь торговал понемногу с гольдами.
- В Николаевске - порт. Там и китобои приходят и большие морские пароходы, высокие ростом, с колокольню будет, как выгрузится и подымется из воды. Приходят и из Америки и из разных стран. Везут товар, от нас увозят пушнину, деньги выгребают. Муку везут, сукно, оружие... Я в Николаевск в первый раз приехал, и мне объяснили, что земля круглая, как башка... А я думал, что на китах стоит... А кабы на китах, давно бы провалилась. Китобои подсекли бы. Сшибли бы зверей, и тогда бы до свиданья!
Полковник, отложив книгу, давно слушал Бердышова. Не ожидал он встретить в бедной переселенческой избе такого землепроходца.
- А где же теплый-то край, дядя Ваня? - спросил Васька с кровати.
- А ты не спишь?
- Он не спит, все сидит слушает, - сказала мать извиняющимся голосом.
- Теплый-то край недалеко! - отозвался Бердышов. - Ты Савоську спроси. Он молодой там жил. Ему там пить дали - он еле убрался. А американцы-то ведь разномастица. У них все новоселы, сброд сошелся, что не ужился на старых местах. Власть себе сами выбирают, - он подмигнул Егору. - Уж не знаю, что за непорядки! Я спрашивал, как без становых жить...
Русанов чувствовал, что мужик, сидящий в углу на полу, совсем не так прост, как сначала ему показался.
- Вот бы посмотреть, как ты с ними на американском языке разговариваешь. Он у нас на всяком может, - сказал Силин.