ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Возвратившись домой, Айдамбо не стал ни пить, ни есть, ни разговаривать. Дома вкусно пахло звериным мясом. Сестренка варила рыбий жир. Лезли и лизались собаки. Старик Покпа сидел за столиком и, обжигаясь, ел кашу.
- Ну, как охотился? - не оборачиваясь, спросил он. - Иди есть кашу. Хорошая каша.
- К черту иди со своей кашей! - отозвался сын.
- Ай, наори! - весело подпрыгнул Покпа на кане, словно подколотый. В хорошем настроении он все склонен был принимать в шутку.
Айдамбо присел на кан рядом с ним и стал яростно царапать обеими руками голову. Он теперь моется, голова у него чистая, но и с чистой головой не придумаешь, как тут быть. Айдамбо трет ее и скребет.
- Сытый, что ли? - спросил отец. - Русские хлебом накормили? Что такое хлеб? - рассуждал старик. - Лапшу знаю, лепешки знаю, пампушки. А русские хлеб едят - так мне люди сказали. Когда я посмотрел, что они едят, то плюнул. Черный и вязкий. Совсем не на еду похожий.
- А ты сам от грязи черный, - с сердцем возразил ему Айдамбо.
Покпа был вспыльчив, он мог избить сына. Но Айдамбо долго не был дома, он охотился где-то далеко, старик соскучился и простил грубость.
- Как люди живут, ты не понимаешь, - продолжал парень. - Деревяшкам молишься, рубаху грязную носишь, сам никогда не моешься. У нас в доме грязно.
Мать с плаксивой гримасой слушала сына. Так долго не был дома - и вот приехал и бранится. Пусть бы добром сказал, ведь она согласна ради него все сделать: вымыть дом, одежду...
- Откуда ты явился? - удивлялся Покпа. - Ты, парень, однако, сватался, и тебя погнали.
- А из-за чего меня погнали? Конечно, из-за тебя! Мне из-за тебя жениться не дают. Ты меня чистоте не учил. Сам грязный. Смотри, какая на тебе рубаха!
- Я от грязи еще ни разу не умирал, - ответил Покпа самодовольно. Есть не будешь? И не надо... Я уж все съел.
Старик повалился на кан и, как обычно, лег на спину, раскинув ноги.
- Что невеста тебе сказала? Чтобы ты хлеб ел?.. Я зря тебя в детстве не обручил. Надо было женить тебя на кривой Чуге. Тогда бы ты не был такой умный.
- Тьфу, видеть тебя не могу! - вскочил Айдамбо.
- Ой-ой, сынок! - забеспокоилась старуха.
- К чертям вас обоих вместе с матерью! Я хочу правильную жизнь узнать, как надо все делать... А вы только мне мешаете. Лучше бы вас совсем не было!
Покпа лежал не шевелясь, изумленный рассуждениями и поступками сына.
- Не хочется подыматься, а то бы я оттрепал бы его за косу. Грязь ему не нравится, русские грязи не любят! А вот ты на отца плюнул! Русские на отцов плюют?
Айдамбо, не желая больше разговаривать, стал собираться в дорогу.
- Не езди, сынок, я тебе приготовила новую одежду. Вот посмотри, какая вышивка!
- Оставайся лучше дома, - примирительно сказал Покпа. - Поедем на протоку рыбу ловить. На протоке каких-нибудь торговцев найдем и отберем у них чего-нибудь, - стал он дразнить сына. - Когда я был молодой, мы так всегда делали. Но ты как девка, - подшучивал отец. - Ты уж большой, а толку от тебя все нет. Могли бы с тобой поймать...
Айдамбо, заткнув уши, выбежал из дому, с разбегу прыгнул в лодку и поднял парус. Он направил свою лодку в ту сторону, где на обнаженном холме солдаты в белых рубахах строили церковь. В стороне от нее, в тихом заливе, на песках белела палатка. Из палатки доносились густое пение попа и запах ладана. Через раскрытый вход видны были спины и головы гольдов. На палатке сиял золоченый крест.
Гольд, выйдя на берег, заглянул в палатку. Поп в золотой одежде махал кадилом. Перед складным позолоченным иконостасом горели свечи. Айдамбо тихо вошел и замер, слушая службу.
Поп стих. Наступившее торжественное молчание волновало горячее сердце Айдамбо. Гольды стали прикладываться к кресту. Поп заговорил о чем-то уже не так торжественно.
Вскоре все разъехались.
- Ну, а ты, сын мой любезный? - спросил поп у Айдамбо.
Юноше не терпелось приступить прямо к делу, и он полагал, что помех не будет: поп пошаманит и чудодейственной силой превратит его в русского. Столько золота, такая одежда красивая, украшенная, огни свечей, на картинах боги в золотых одеждах с сиянием вокруг! Конечно, у попа есть сила, он все сразу может сделать...
Поп догадался, зачем приехал Айдамбо, и позвал его в другую палатку. Там стояли походная кровать, стол и ящик с книгами.
Айдамбо откровенно рассказал попу, что хочет как можно скорее стать русским, что он сначала сменил одежду и думал, что этого достаточно, но над ним только посмеялись.
- Давай мне косу стриги, - попросил Айдамбо.
- Зачем тебе стричь косу?
- Делай меня лоча. Шамань, крови бога пить давай, крести. Пожалуйста, делай меня лоча. Я много мехов тебе таскаю.
- Ты думаешь, что так просто можно сделать тебя русским? Остричь косу - и все?
- А что еще надо? Я на все согласен, только сделай меня лоча.
- Если ты хочешь быть русским, научись жить, как русский. Готовь себя к тому, чтобы креститься. Живи трудом, постом и молитвой. А коса - это лишь поверхностный признак, косу всегда успеем отрезать.
Поп долго толковал ему о душе. Айдамбо не все понимал, хотя поп говорил по-гольдски, как настоящий гольд.
Поп оставил гостя у себя и ушел в свою походную церковь.
Айдамбо поник: "Значит, не так просто стать лоча". Из всех разговоров попа он понял лишь, что придется теперь долго и терпеливо учиться чему-то и что-то узнавать. "Все равно я на все согласен!"
Айдамбо с первого взгляда понравился попу. Глаза умные, взор смелый, открытый, сам здоровый. "Если взяться - из этого дикаря будет толк. Такого мне давно надо было!.."
Поп уже слышал про Покпу и его сына, что они - лучшие охотники на Мылках, добывают меха для Бердышова. Они жили отдельно от всех на протоке. Покпа всегда ругал священника, молиться не ездил и не крестил детей. И вот Айдамбо сам приехал. "Значит, в семье разлад... Нельзя упустить такого случая! Чтобы жениться на крещеной гольдке, он приехал ко мне. Я крещу сына Покпы. Это будет победа христианства. И надо, чтобы он не просто крестился, а воспитать из него ревностного сторонника христианства".
Айдамбо поклялся попу делать все что угодно, только бы стать по-настоящему русским. Он остался жить у попа.
- Труд и молитва, труд и ученье - вот пути к познанию бога, - учил его поп.
Он заставил Айдамбо возделывать землю на церковном огороде. Поп сам копал огород, корчевал, жег пни. Солдаты помогали ему. Теперь работал Айдамбо.
Молодой гольд целые дни проводил с мотыгой в руках. Руки и спина его болели от непривычной работы, но Айдамбо все сносил. Утром и вечером поп занимался с ним. Он рассказывал ему главу за главой из Ветхого завета и показывал картинки.
До сих пор случалось Айдамбо слышать только гольдские и китайские сказки. Ум его не был закален знанием. Всякая новость впечатляла юношу. А тут он услыхал про такие чудеса, каких никогда не знал. Ветхий завет изумлял его, повергал в трепет. Он чувствовал себя подавленным и ужасался, как жил до сих пор, не зная всего этого. По ночам ему снились всемирный потоп, Содом и Гоморра, Вавилонская башня.
А поп заставлял его работать все больше. От зари до зари Айдамбо ловил рыбу, чинил сети, делал новую лодку, тесал весла, копался на огороде. Потом начинались занятия. Все его силы и все думы были заняты новыми делами, втянуты в новую жизнь. Ум гольда находился во власти попа, чувства его были подавлены. Айдамбо даже не смел сердиться, как бы тяжко ему ни приходилось. А раньше молодой гольд давно подрался бы с тем, кто предложил бы ему взять мотыгу в руки. Теперь он терпел и старался.