- На Горюн! - ответил Бердышов.
Чуть смеркалось.
"Большое село", - подумал Васька, видя, что домов много и чем дальше идет лодка, тем больше изб появляется вдоль реки.
- Почему с той-то стороны едешь? - спросил Котяй Овчинников, брат Саньки.
В американской шляпе и в болотных сапогах, с револьвером за поясом, Иван вышел на берег.
- Эй, дикий барин! - крикнул маленький вятич Ломов. - Теперь бы тебе клетчатые штаны. Винчестер да шляпа!
- Паря, на мне как раз клетчатые были. Маленько, видно, выцвели, так теперь клеток незаметно. Да вы сами уж не расейские мужики, а амурские колонисты.
- Не-ет! Это нам мало важности! Все равно душа русская, какое ружье в руки ни возьми.
- Ты, Иван, продай товар нам, зачем далеко таскаться?
- Да он уже побывал на нашем Горюне, - сказал светло-рыжий Спиридон Шишкин, подходя к разговаривающим. - Здорово, Ванча! Лодки-то пустые. Никак все распродал?
- Ты где прошел? Как мы не видали? Что на нашей речке шляешься? спросил Санька.
- На ва-ашей! С каких пор она стала вашей, если ты сам на ней никогда не был выше быков?
С обрыва сбежал Родион.
- Ваня, приятель! Мы уж слыхали, что ты по Горюну ездишь. - Они расцеловались. - А это кто? Никак Васька?
- Теперь Синдана нет, - объявил Иван громко, как на сходке. - Каждый, кто хочет, может заходить и торговать.
- Смеется. С пустыми-то лодками пришел!
Иван сказал, что Синдан хотел убить его, кинулся с ножом.
- А старшина ни черта не знает! - молвил Савоська.
- Ладно уж! - ответил Родион Шишкин недовольно.
- Савоська, брат, ты ему не в бровь, а в глаз попал, - сказал Иван.
- А где старшина Тамбовска волость? - воскликнул Савоська, обращаясь к толпе. - Моя надо старшина!
- Чего тебе? - спросил Шишкин. - Я за старшину!
Он был теперь старостой.
- Крестьянина твоей волости обидели. Морда били.
- Кто посмел? Кого? Не Ваньку ли Бердышова?
- Нет, Ваньку Бердышова пока еще не били. Меня маленько били, сказал Савоська.
Все захохотали. Савоська продолжал, смеясь сквозь слезы:
- Маньчжур прямо так оскорбляет, в морду ударил, потом говорил, русский старшина плохой, а будто у них своя старшина есть.
- Ты не врешь?
- Говорил; русский старшина ленивый, на Горюн не ездит, гольдов не защищает.
И под тем предлогом, что все это якобы говорил какой-то маньчжур, Савоська выложил Родиону все, что сам думал про него.
- Че, пороть не будешь?
- Кого пороть-то?
- Да Синдана!
- Нет, ты, поди, так ему отплатил.
- Ну ладно, - согласился Савоська. - Конечно, отплатил. Все отдал!
- Вы прогнали только его?
- Ты на Горюн ехал, почему не позвал нас с собой? - спрашивал Котяй у Бердышова.
- Я нарочно протоками пробрался. Думал, ты уж там, а если в деревне останавливаться, так разъедемся.
Родион позвал гостей к себе. Васька, проходя деревней, радовался: колодцы, журавли, на огородах зелень, грядки. Дома строены тесно, в деревне много скота, коней - во всем была радость для Васьки. Вот как у русских-то!
- А садочки-то, садочки, не то что у нас на Додьге!
- Это наши бабы-девки высадили из тайги сирень, акацию, яблоню, рябину, - говорил Родион. - Ведь мы тамбовские, у нас на родине сады большие, яблоки растут. Вот и сюда пришли - желают, чтобы и здесь все было, как на старых местах.
В избе у Родиона чисто. Пол крашен и выстлан половиками, цветные пологи, огромная печь, зеркало. Горит керосиновая лампа, вокруг стекла во множестве вьется гнус, хотя окна и двери плотно закрыты.
Петровна накрыла на стол. Чистая скатерть, посуда, ложки, самовар после гольдских деревень все было чуть ли не в диковинку: приятно посмотреть. Повеяло домашним бабьим обиходом. Васька глядел на Петровну, как на родную мать.
На столе появились щи, каша, пшеничный хлеб, свежие огурцы и редька все свое, привычное. Казалось, вкусней не было еды на свете.
- А мяса нынче нет. Ледник пустой, - рассказывал Родион. - Я эту зиму не охотился и совсем оголодал. Лоси куда-то ушли, а бегать за ними некогда - свадьбы играли... У нас говорят - лосей Спирька всех перебил. Лосиная Смерть. Он, дурак, ради хвастовства не жалеет зверя. Да у меня нынче весной коня медведь задрал, а жеребенок еще малый. Я до того дошел, что, как ваш китаец, сначала с Митькой тянул соху, а потом у Овчинникова коня взял. Он все не уступал, да делать нечего. Зимой придется отдавать соболями.
- Так что, тебе богатство впрок не пошло? - спросил Иван.
- Богатство! Я начальству сколько выпоил. Да еще вдвойне своего доложил. Но я не жалуюсь. Хотя и хватило меня нынче морозцем, но тут не старые места - живо отойду. Ну, Иван, давай выпьем! - Родион разливал водку. - А тебе, Васька, еще рано.
- Пошто рано? - воскликнул Иван. - У нас в Забайкалье с шести лет напиваются. А грудным младенцам бабы нажуют хлеба, намочат в водке и сунут в рот, чтобы не орали. Те лежат-посасывают... Налей ему рюмку.