- Давай, ребята, еще! - налил Иван.
- Ну, твое здоровье! - чокнулся Савоська.
Двери распахнулись.
- Дяденька! - вбегая, воскликнула Дуняша.
Иван уж давно ожидал этого мига.
Высокая, тонкая в поясе, гибкая, разрумянившаяся, она замерла, завидя гостей. Следом вбежали другие девушки. Дуня села на лавку и мгновенно приняла вид серьезный. Пушистые темные брови ее дрожали, выдавая волнение. Девки стали подсаживаться к ней, и вскоре их набралась полная лавка.
- Паря Родион, как у тебя племянница похорошела, - сказал Бердышов. Это что такое? - подмигнул он ей. - И волосы потемнели? Были как лен, а стали черные.
Дуняша зарделась и приосанилась. Ей приятно было слышать такие похвалы при Илюшке. Дуня уже всем разнесла, что приехал первый красавец на Амуре, и ее подруги бегали к Шишкиным под дверь и под окна. Глаза их сверкали, оглядывая Илью.
Илья подтянулся, приободрился. В голове его шумело от вина и оттого, что девки смотрят.
- Ну-ка, Илья, сказани им чего-нибудь, - молвил Иван, видя, что Дуняша с него глаз не сводит.
Илье и самому хотелось что-нибудь сказать, но он сразу ничего не мог придумать.
Иван ел с жадностью. Искоса глядя на Дуню, он снова воскликнул, не в силах сдержать восторга:
- Шибко похорошела! Щеки-то! А говорят, на Амуре яблок нет!
- А Танюшу давно видели? - спросила Дуня.
- Мы давно из дому, - сказал Иван.
- Уехала ее подружка дорогая, - молвила Петровна.
Девки, видимо, нагляделись. Дуня подтолкнула локтем черноглазую Нюрку Овчинникову. Сорвавшись с места, она распахнула дверь, и все гурьбой посыпались за ней на улицу.
- Вот бешеные, - покачала головой Петровна.
В избу стали приходить мужики. Одни подсаживались к столу, другие устраивались на лавках. Иван весело, обращаясь более к Родиону, рассказал про горюнскую поездку и с подробностями про изгнание Синдана.
- Много же ты там натворил! - удивлялись мужики.
Рассказ Бердышова о том, как прогнали Синдана, произвел сильное впечатление. Тамбовские богачи поникли, чувствуя, что с Бердышовым им не тягаться. Санька Овчинников и тот присмирел. Казалось, он готов был примириться с тем, что Иван у него из-под носа вырвал и захватил Горюн. Санька уж придумывал, как бы задобрить Ивана, а то запретит на Горюне торговать.
- Что там было, всего не перескажешь.
- Гольды, поди, испугались? - спросил Родион.
- Однако, не всякий на эту речку попадет, - ухмыльнулся Бердышов. Наверху есть проходы в скалах, там Горюн черти караулят. Без потайного слова не проникнешь. Верно, Савватей Иванович?
- Конечно! Обманываем, что ли! - хитро отвечал Савоська.
Пришел Митька - сын Родиона. Слушая мужиков, он долго ерзал на лавке и, дождавшись, наконец, когда Илья и Васька отужинали, сказал им, что девушки велят идти на вечерку.
- Значит, Илья, испытанье прошел, - сказал Родион. - Можешь идти смело.
- Сходите поглядите, как наши ребята веселятся, - говорила Петровна.
- Только смотри, Илья, не дерись! - строго предупредил Иван.
Иван выставил водки. Мужики продолжали пить.
- Надо и нам сходить на вечерку! - сказал вдруг Бердышов.
- Нет, погоди! - ухватился за него Овчинников. - Вот ты мне скажи, как ты туда проник?
* * *
В бревенчатом зимнике - шум, смех, музыка. Когда Митька, Илья и Васька вошли, пляска только что окончилась. Парни и девицы гурьбой обступили гостей. Илья сразу понравился девушкам: черноволос и румян, а глаза голубые, и лицо как налитое, загорелое.
- Ах, как вы далеко ездили! - заговорила Дуняша.
Девушки, румяные, веснушчатые, курносые, с навитыми кудряшками, беленькие и черненькие, в ярких платьях, красивые и некрасивые, такие, что казалось, кто-то повытягивал им лица одним вдоль, другим вширь, окружили Илью.
- Ну, который на шестах Горюн прошел? Дайте поглядеть!
Только сейчас Илья почувствовал, что значит летом проехать весь Горюн. Ему захотелось что-то сказать смело и умно и вообще показать себя.
- Горюн - мошке столица! - выпалил он, невольно повторяя слова Ивана, и подумал: "Эх, да ведь я еще там тунгусского царя видал!"
- Куда тебе, Андрей! - смеясь, сказал Митька, обращаясь к гостившему в эти дни в Тамбовке белобрысому контрабандисту Городилову и как бы гордясь своими гостями. - Вот они Горюн прошли весь и на озерах были!
Андрей покраснел до корней волос, уши его побагровели. Он заморгал густыми белесыми веками и не нашелся, что ответить.
- Чего уж там - Горюн прошли! - воскликнул Терешка Овчинников. Поди, не сами, Иван их водил.
Терешка, узколицый, горбоносый парень, с зелеными острыми глазами, почти такой же белесый, как Андрюшка, худой и высокий, был сыном богатого Саньки. Он чувствовал за собой отцов достаток, у него была своя гармонь, хорошие сапоги, он ловко дрался, умел плясать и считал себя первым парнем и женихом в Тамбовке.
Илья не слыхал толком его слов, но понял, что тот сказал что-то неладное. Видя общее радушие, Илья решил, что надо рассказать про трудную дорогу. Хмельной и счастливый, он чувствовал себя сегодня смелей, чем обычно. "Сейчас покажу им, как я могу говорить. Все скажу!" - Илья собрался с духом, но только не знал, с чего начать.
- Ну, послушаем, - подсела Дуня. - Садитесь, подруженьки.
Илья хотел рассказать, как собирались, потом как поднимались на шестах, чтобы все было по порядку.
- Ну, вот... - Он поморщился, тряхнул головой и смолк, обдумывая, как начать Лучше.
- А Дунька-то навострилась слушать! - хихикнули младшие девчонки.
- Да что вы уши развесили? - вдруг в тишине засмеялся Терешка Овчинников. - Он ни стоя, ни сидя вам ничего не скажет. Он заика! Да картавый. Да глухой на одно ухо! Слушайте, как он будет молчать!