- А, Ваня, дорогой! - с неподдельным восторгом обнял его Гао. - Ну, иди садись. Мы с тобой всегда братки. Надо хорошо поговорить.
Иван ехал в лодке, подбитой полозьями, то на веслах по воде, то на собаках, выгоняя их из лодки на двигавшиеся льдины. Он замерз, измок и, поравнявшись с Бельго, кинулся в лавку, зная, что завернуть лучше всего к Ваньке Гао; Ему известно было, что торговцы в эту пору съезжаются к Гао и что Синдан живет там.
На всякий случай у Бердышова в обоих карманах было по американскому револьверу.
...Иван возвращался из Тамбовки. Он ездил туда как бы по торговым делам. Он хотел еще раз повидать и Дуню и ее отца. Но Спирьки в деревне не оказалось. Управившись с полевыми работами, он уехал вместе с Дуней, а куда - никто не знал. Иван не мог понять, почему он исчез. Сказали, что ушел на лодке.
Иван жил у Родиона, без дела не сидел, по округе скупал меха и собирал долги и все ждал Спиридона и Дуню.
Лед пошел. Иван поехал домой на лодке, с собаками, - так и не дождался Спирьку. Дольше нельзя было сидеть в Тамбовке.
Котяй Овчинников сказал ему перед отъездом из Тамбовки, что Спирька говорил, будто ищет хорошее место, хочет еще раз переселиться, что он собирается за перевал.
- Илья будет у него зятем, и они с ним уйдут.
"От меня не уйдут!" - думал Иван.
...Бердышов выпил.
- Меня еще рано резать, - сказал он. Подходя к фанзе, он слышал, о чем говорили торговцы.
Все с тревогой посмотрели в угол. Богатырь Синдан сидел там, как загнанный зверь. Он видел, что его бывшие друзья перепуганы, что горячие речи их пусты.
"Вот когда вы струсили", - подумал Бердышов и сказал:
- Ну, Синдан, иди сюда, чего боишься?
Синдан не шел. Иван, медленно ступая, приблизился к нему. Чем меньше расстояния оставалось между ними, тем слабее чувствовал себя Синдан и, наконец, в ожидании удара низко склонил голову, словно силы совсем покинули его, опустился на колени и пал ниц.
- Ты что это? Опять ложишься? Ты уже один раз ложился передо мной не помогло. Вставай... Ванька, - обратился Бердышов к хозяину, - подыми его, а то я боюсь, что его трону, еще больше напугаю.
Иван присел на кан.
Торговцы стали уговаривать Синдана и подняли его на ноги.
Иван и члены общества быстро разговорились. Все видели в Бердышове не страшного Ваньку Тигра, сокрушающего их торговлю, а гостя. Хозяева были вежливы, умели забыть неприятности и выказать себя радушными.
Гао решил всем показать, что нет такого разговора, на который он не осмелился бы.
- Ваня, дорогой! Это хороший человек, - показал он на Синдана. - Ты его погубил совсем. Нам его шибко жалко. Надо об этом деле поговорить и ему помогать.
Иван выпил водки и почувствовал, что хмель ударил ему в голову.
- Пожалуй, говори, только смотри: я пьянею, не натворить бы чего-нибудь.
- Зачем! - испугался Гао. - Наша тебе братка!
- Ну, раз братка, то говори.
- Зачем ты его погони, как так можно? Надо его обратно пустить на Горюн-речка.
- Он же хотел ехать жаловаться в город. Почему не поехал?
Торговцы молчали.
- Я согласен. Как-то надо ему помочь, - сказал Бердышов.
Все оживились.
- Там, где можно, всегда надо избежать ссоры и договориться, толковали торговцы.
Добрые отношения их председателя и Бердышова вдруг по-новому представились всем. Они поняли, как справедлив их старшина.
- Но обратно на Горюн его нельзя пустить. Он туда больше не пойдет.
- Тогда надо платить! - воскликнул Гао.
- Сколько? - спросил Бердышов.
Отражая пламя красной свечи, заблестели и выступили из темноты широкий лоб и щеки Синдана. Торговцы подступили ближе. Начался общий разговор.
Иван предлагал за Горюн триста рублей.
- Мало! Мало! - закричали торговцы.
- Речка не его! Ему Горюна больше не видать. А я даю деньги за то, что товары его мы по Горюну катали. А больше я ни за что платить не могу. Должников покупать-продавать нельзя. Крепостное право давно уже отменили. Мне Синдана жалко, и я могу ему помочь. Вот гляди на него, он у тебя тут отощал. А у меня бы жил - растолстел. Он и теперь, наверное, надоел тебе, а скоро всем вам опротивеет. Станет шляться из фанзы в фанзу, злиться, завистничать. Так что я для общего нашего дела могу дать ему триста рублей. А Горюн-речка - ничья. Заходи на нее кто хочет и торгуй.
Все поняли, что Гао умен, но и этот Тигр, кажется, не глупее. Бердышов был прав. Все озирались на Синдана.
- Он уже битый! - продолжал Иван. - И стал не такой, как был раньше, когда палки вырезал. Вон уж из него вата лезет, - схватил он торговца за продранный рукав. - Эй, Синдан, я тебе советую: подобру-поздорову вали отсюда, пока за тебя свои же не взялись. Ты, Ванька, - сказал он хозяину, - поди, и сам думаешь, как бы его отсюда сплавить поскорей.
- Как можно! - встрепенулся Гао.
Иван задел самую сокровенную струну его. Гао решил переменить разговор.
- Тебе кости люби играй... Вот кости, - предложил он Бердышову.
Синдан был глубоко опечален и молчал.
- Паря, попал ты к волкам в переплет, - оказал ему Бердышов.
Иван стал играть с Гао. Он кинул кости. Китайцы обступили столик. Всем хотелось видеть, как будет играть русский.
- Один раз уж я продулся. Помнишь, без шубы когда таскался? А ты хочешь вытряхнуть меня, чтобы я опять разорился, - сказал Иван. - Давай по маленькой. А то нечем будет платить Синдану.
Иван дважды выиграл, но на третий раз, учетверив ставку, все спустил. Он притворно сокрушался. Хозяева радовались его проигрышу.