- Наша закон - его надо убивай! Зачем тебе мешай? - не на шутку рассердился Гао.
- Ну, может, это и так, но зачем мне в грязное дело лезть? Раз уж вы его не удавили, не тащить же мне его снова на виселицу! - оправдывался Иван.
- Тебе ошибка давай.
Синдан присел на кан.
Торговцы долго о чем-то говорили. Синдан вдруг поднялся и стал собираться. Иван понял, что его приговорили к изгнанию.
- Ну, я тебе хороший совет дам, - усмехнулся Бердышов. - Теперь тебе хунхузить можно. Отрасти бороду, выкрась ее красной краской - и пошел! Только русских не трогай, а то худо будет. Ты тормоши своих купцов, чиновников: поймаешь такого - и контрами*, - провел Иван пальцем по горлу.
_______________
* К о н т р а м и - прирежь, убей (жаргон).
Синдан поклонился обществу, и все поклонились ему.
Потом он подошел к Бердышову, обнял его, и рыдания потрясли могучее тело старого злодея.
Иван чувствовал, что теперь, если и дальше повести дело умно, Синдан будет его верным рабом и злейшим врагом общества торговцев.
"Идти ему некуда. В Китай он не посмеет возвращаться, да там ему и делать нечего. Рано или поздно он придет ко мне".
Когда Синдан, простившись со своими бывшими друзьями, покинул фанзу, Гао положил на стол указательный палец и, сверкнув глазами, занес над головой топор. Торговцы кинулись к своему председателю, но Гао с силой опустил топор. Отрубленный палец, обрызгав всех кровью, глухо стукнулся о стену. Гао страшно и подумать было, что еще час тому назад он лишался всего своего богатства. Никогда больше не желал он поддаваться своей страсти и снова так рисковать. Он отрубил себе палец, чтобы помнить свою клятву - никогда не брать в руки игральные кости.
- Навсегда прекращаю! - торжественно объявил Гао, подымая окровавленную руку.
* * *
На другой день ярко светило солнце, и река, полная движущихся, сверкающих, как зеркала, льдин, казалась еще громадней.
Гао и Бердышов в обнимку ходили по берегу.
- Моя тебя люби, люби, - приговаривал Гао. - Только напрасно Синдана не удави. Зачем его пожалел? - с упреком воскликнул он.
- Ну, не за проигрыш же человека давить! - отвечал Бердышов. - За что другое - можно. А за долги да за то, что продулся, - не годится! А как же теперь Ченза? Ведь он речку проиграл.
Гао хитро ответил, что речка ведь ничья, что он сдал теперь бывшую лавку Чензы самому же Чензе в аренду и что все лавки на устьях рек, впадающих с правой стороны в Амур, теперь принадлежат дому Гао.
Пьяный Гао кричал, обращаясь к огромному сверкающему полю движущихся льдин:
- Наша Амур пополам!.. Один берег - китайска, другой берег русска!.. Половинка - Ванька Бердышова, половинка - Гао! Наша с тобой приятели?
- Конечно! Лучше тебя у меня нет друзей.
- И твоя самый дорогой мне друг, - обнимал Гао Ивана.
- Нас с тобой одинаково каждый день из-за лесины пуля стережет. Могут и меня и тебя ухлопать. Я слышал, уж пулю отливают на тебя.
- Черта дело!
- Верно, мы с тобой подходим друг другу: игоян* компания! Мы, если вместе за дело возьмемся, устроим тут обдираловку и гольдам, и китайцам, и русским. Верно?
_______________
* И г о я н - одинаково (искаженное китайское).
- Ах, Ваня, зачем так скажи! Наша с тобой богаты, честны люди. Буду одна компания. Мы честно торгуем. Совсем обдирать не надо. Надо тоненько, честно... А че бы твоя делай, если жизнь проиграй? - как бы шутя, спросил пьяный Гао. - Тогда бы помирай надо? Наша бы тебе хорошо давила. Помирай быстро.
Иван заметил, что пьяный Гао говорит об этом с удовольствием.
- Ты бы меня не пожалел. Я бы тогда уж раскачивался на березе. А вот это видал? - вынул Иван из обоих карманов по револьверу. - Я на такой случай запасся.
Иван был доволен. Он знал, что теперь с обществом торговцев дело пойдет на лад.
Иван намеревался развить в будущем большие дела. И общество китайских торговцев и Синдан еще пригодятся.
Китайцы тоже имели свои планы в отношении Бердышова. Они не отпускали его домой. Он гостил у них уже два дня. Гао Да-пу предложил Бердышову вступить пайщиком в "общество свободных торговцев". Торговцы были в восторге от своего старшины. Это его выдумка. Действительно, очень умно! Завести общую торговлю с Бердышовым, поделить с ним не только гольдские, но и русские деревни.
Иван согласился.
- А ты в самом деле пустил бы на Горюн Синдана? - спрашивал Гао.
- Нет, это я только пошутил. Горюн-речка впадает слева в Амур. Понял?..
- Понял!
Гао хотел спросить Ивана, зачем же он на "правые" речки торговать ездит, но смолчал.
А на Амуре лед все еще шел. Льдины сверкали и ударялись одна о другую, переворачивались и бултыхались в воде, как купающиеся звери.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В обширной фанзе Денгуры - сборище. Поп сидит у поставца с медными чашечками и буддийскими божками и бранит гольдов за то, что не привезли детей учиться. На Мылках открывается школа для гольдских ребятишек.
Гольды угрюмо молчат, пуская из коротеньких трубок обильные клубы дыма.
- Школа цо таки? - с живостью в сотый раз спрашивает Писотька. - Худа не будет?
- Не будет, - отвечает священник. - Сколько раз вам толковать?
По ледоставу поп и Айдамбо ездили по округе, объясняли в стойбищах, что открывается школа, где будут учить детей туземцев молитвам, грамоте, пению. Гольды, как всегда, слушали попа с удовольствием, но детей в школу не везли. Для них поп был чужой и страшный человек. Как доверить ему детей?
- А кто будет противиться, бог того покарает, - объявил поп.
Отцы будущих учеников стали просить попа подождать, кланялись ему, опускались на колени, обещали подарки, жаловались, что ребятишки больны, говорили, что в соседней деревне много умных, хороших ребятишек.