Сконцентрировавшись на собственных проекциях, мы сосредоточены на себе. И та страсть и любовь, которую мы чувствуем при наличии своих проекций, является рефлексивной, возвращенной любовью к самому себе.
И опять мы сталкиваемся с парадоксом романтической любви. Он заключается в том, что нам следует любить свои проекции, а потому - любить самих себя. В романтических отношениях любовь к самому себе совершенно искажена. Она становится эгоцентричной, теряя свою индивидуальную природу. Но если мы научимся искать ее на нужном уровне, любовь к себе станет истинной и крепкой. В ней сосредоточен второй великий поток энергии, который питает романтическую любовь - архетипического спутника земной любви, второе лицо Эроса.
Нам следует относиться с почтением к тем частям своего бессознательного, которые мы проецируем вовне. Когда мы любим свои проекции и преклоняемся перед романтическими идеалами и фантазиями, мы тем самым утверждаем бесценную сущность своего целостного Я. Вся суть в том, чтобы, любя себя, не впасть в эгоизм.
Узнав географию человеческой психики, ее многослойную, многоуровневую структуру, мы видим, что в этом универсуме любовь к единому Я не может быть центрирована на Эго. Любовь к себе означает для Эго поиск других "личностей" нашего внутреннего мира. За этим стоит желание Эго увеличить размеры бессознательного, его стремление стать открытым для других сфер нашего бытия, иных точек зрения, иных ценностей, потребностей.
Понимаемая именно так, любовь к себе может быть также названа божественной, ибо в ней раскрываются наши поиски конечного смысла жизни, искания души, открытие Бога. Такое понимание любви выражено в изречении Климента Александрийского:
Таким образом, оказывается, что важнейшей среди всех наук является познание себя, ибо, если человек познает самого себя, он познает Бога.
Изъян романтической любви не в том, что мы себя любим, а в том, что делаем это не так, как следует. Пытаясь поклоняться бессознательному через романтические проекции на окружающих, мы не замечаем реальности, скрытой за этими проекциями. Мы не видим очевидного факта, что ищем самих себя.
Спасение любви из трясины романтизма начинается с изменения отношения к внутреннему миру. Нам следует пробудить от сна свой внутренний мир. Мы должны испытать и познать "любовь к себе" как внутреннее ощущение. Только тогда наступит черед снова устремить взгляд на внешний мир, на земных людей и на те отношения, которые мы с ними строим, ибо мы должны постичь законы земной любви.
Много лет тому назад одна моя мудрая подруга дала прекрасное определение земной любви, назвав ее "любовью, которая превращает зерна в муку". Она была абсолютно права: если у нас будет достаточно рефлексии и скромности, то в этой фразе мы обнаружим самую суть земной любви. Это выражение позволяет нам увидеть различие между земной любовью и романтизмом. Превращение зерен в муку - очень простая деятельность, от которой не бросает в дрожь. Но она символизирует отношение, сводящее любовь к земному уровню. Она воплощает в себе желание жить обычной жизнью, найти смысл в решении простых, неромантических задач: как зарабатывать на жизнь, строить семейный бюджет и не выходить за его рамки, убирать дом и кормить проснувшегося среди ночи ребенка. "Превращать зерна в муку" - значит находить ценность и красоту в повседневной жизни, а не заниматься вечным поиском космической драмы, наслаждения или неземной страсти где бы то ни было. "Измельчение зерен" означает открытие сакрального в простом и обыденном. То же самое символизирует процесс очищения риса от шелухи монахами дзен-буддистами, вращение колеса Ганди, видение апостола Павла. Юнг как-то сказал, что чувство возникает из малого. Это имеет прямое отношение к человеческой любви. Настоящая, подлинная связь возникает между двумя людьми при совместном решении маленьких задач, в часы спокойного разговора на закате дня, когда оба слышат мягкие слова понимания, в повседневном сотрудничестве, при поддержке в трудную минуту, в маленьком подарке в тот момент, когда его менее всего ждут, в проявлении спонтанного жеста любви.
Когда любящие по-настоящему привязаны друг к другу, они хотят расширить, насколько это возможно, спектр совместной деятельности. Даже самые рутинные и трудные занятия люди превращают в радостный и привлекательный эпизод жизни. Романтическая любовь, наоборот, длится ровно столько времени, сколько каждый из влюбленных может удержаться "на высоте", пока не закончатся деньги и развлечения перестанут доставлять удовольствие. "Превращение зерен в муку" означает, что два человека переносят любовь из воздушного пространства ярких несбыточных фантазий в земной, реальный мир.
Любовь с удовольствием делает многое из того, что кажется скучным Эго. Любовь готова иметь дело с плохим настроением и неразумностью другого человека. Она с радостью постоянно готовит завтрак и сохраняет семейный бюджет. Любовь желает заниматься "перемалыванием" всех жизненных забот, ибо она связана с личностью, а не с проекцией.
Земная любовь видит в другом человеке личность и строит с ним индивидуальные отношения.
Романтическая любовь видит в нем лишь исполнителя роли в хорошо известной драме.
Земная любовь позволяет мужчине видеть в женщине полноценную и независимую личность и оказывать ей необходимую поддержку в том, чтобы она оставалась собой. Романтическая любовь постоянно твердит, какой должна быть женщина с точки зрения романтизма - идентичной аниме. Пока мужчина находится во власти романтической любви, он поддерживает женщину лишь до тех пор, пока она стремится измениться, чтобы отражать проецируемый им идеал. Романтизм никогда не приносит счастья в отношениях с другими людьми, такими, какие они есть.
Земная любовь непременно включает в себя дружбу: дружбу в партнерстве, в браке, дружбу между мужчиной и женщиной. Если мужчина и женщина - истинные друзья, они знают все слабости и недостатки друг друга. Они больше настроены на то, чтобы помогать партнеру и наслаждаться любимым, чем выискивать у него недостатки и промахи.
Настоящие друзья - люди, подобные Каэрдину. Они хотят поддерживать, а не судить, они не потакают нашим слабостям, но никогда не концентрируются на наших недостатках. В трудные времена друзья подставляют друг другу плечо, помогают преодолевать жизненные невзгоды и справляться с текущими заботами. Они никогда не подходят друг к другу с завышенной меркой, не ищут идеала и совершенства, а помогая, не портят друг другу жизнь взаимными притязаниями.
В романтической любви дружба невозможна. Романтизм и дружба - абсолютно противоположные силы по своей природе и мотивам. Иногда люди говорят: "Я не хочу становиться другом своему мужу (жене), ибо дружба уничтожит всю романтику нашего брака". Это чистая правда: дружба прекращает искусственную драму и устраняет из отношений страсть и накал, но она же удаляет из отношений эгоизм, заменяя драму чем-то человечным и земным.
Если мужчина и женщина - друзья, значит, они в той же мере добрые "соседи" и любовники; их связь начинает соответствовать заповеди' Христа: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Одно из самых резких противоречий романтической любви состоит в том, что каждый влюбленный относится к своим друзьям великодушнее и мягче, чем он когда-либо относился к своему возлюбленному! Когда люди общаются с друзьями, они очаровательны, отзывчивы и великодушны. Но, приходя домой, они очень часто дают волю своему гневу, обидам, настроениям и фрустрациям, связанным с другим.
Когда два человека "влюбляются", о них обычно говорят, что они стали "больше, чем друзья". Но проходит какое-то время, и оказывается, что они стали гораздо "меньше", чем друзья.
Большинство считает "влюбленность" более интимной и более значимой, чем "простая" дружба. Но почему же тогда влюбленные отказывают друг другу в самоотверженности, доброте и доброй воле - в том, что они готовы дать своим друзьям? Люди не обременяют друзей своими проекциями, не заставляют их играть роль козлов отпущения в приступах плохого настроения, делать их счастливыми и обеспечивать им полноту жизни. Почему же влюбленные налагают такие обязательства друг на друга? Это происходит потому, что культ романтизма приучил нас ожидать, что все проекции воплотятся, все желания исполнятся и все фантазии окажутся истинной правдой, если есть человек, в которого мы "влюбились". В одном из брачных обрядов жених и невеста говорят друг другу одну-единственную фразу: "Ты станешь моим лучшим другом". Так они постигают науку, как становиться друзьями в совместной жизни, что делать, чтобы отношения имели все характерные черты, присущие дружеским; они учатся ставить эти отношения во главу угла при распутывании сложных узлов любовных отношений.
Мы можем многое узнать о человеческой любви, обратившись к восточной культуре и ее традициям.
Проведя какое-то время в Индии и Японии, я видел там браки и любовные отношения, которые строились отнюдь не на романтизме, а на теплой, внимательной и терпеливой любви. Индусы - непревзойденные мастера в искусстве земной любви. Мне кажется, это произошло потому, что они никогда не старались строить взаимоотношения, опираясь на романтическую любовь. Индусы автоматически разделяют все, что обычно смешивают на Западе: они знают, как поклоняться аниме, архетипам и богам - обитателям внутреннего мира. Они знают, как сохранить свои переживания божественности, и умеют отличать их от брачных и личных отношений.
Индусы воспринимают внутренний мир на символическом уровне. Они переводят архетипы в образы и внешние символы через храмовое искусство и аллегорический ритуал. При этом они никогда не проецируют богинь и богов на жен и мужей. Они относятся к воплощенным архетипам как к символам иного мира и считают себя обыкновенными людьми. Поэтому они не предъявляют партнеру нереальных требований и не разочаровываются друг в друге.
Индус не требует от жены стать анимой, взять его в другой мир или воплотить в себе все совершенство и накал его внутреннего мира. Поскольку лирическое религиозное переживание до сих пор составляет часть индийской культуры, индусы не стремятся подменить брачные и земные отношения соединением с душой! Они находят своих богов в храме, в процессе медитации, а иногда видят их в гуру. Они не заставляют насильно стать внутренними внешние отношения. Сначала западный мужчина не решается следовать тем путем, которым идут индусы. Такая любовь его не впечатляет, она кажется ему недостаточно теплой и страстной, чтобы удовлетворять западному романтическому вкусу. Но, продолжая спокойно и внимательно наблюдать, он приходит в изумление от предрассудков западной культуры, и его берут сомнения в том, что романтическая любовь оказывается единственной подлинной любовью. Для индийских брачных отношений характерна спокойная постоянная нежность и глубокая эмоциональная связь. Они стабильны, ибо не включаются в свойственные западному человеку драматические колебания между "влюбленностью" и "разочарованием" обожанием и освобождением от иллюзий.
В традиционном индийском браке обязательства мужчины перед женой не зависят от "влюбленности" в нее. Так как он ни разу не был "влюблен", он не может "разочароваться". Его отношение к жене зиждется на том, что он любит ее, а не влюблен в идеал, который на нее проецирует. Его отношения не прекращаются в один прекрасный день вследствие "разочарования" или встречи с другой женщиной, оказавшейся новым экраном для его проекций. Он имеет обязательства перед женой и семьей, а не перед проекцией.
Мы привыкли считать себя более "рассудительными" по сравнению с простыми индийцами.
Но в сравнении с ними среднестатистический житель Запада подобен быку с кольцом в ноздрях, который следует за своими проекциями от одной женщины к другой, ни с одной из них не вступая в близкие отношения и при этом не возлагая на себя никаких обязательств. В сфере чувств, любви и интимности индусы обладают дифференцированным, высоко развитым и утонченным сознанием. В этой сфере они преуспели гораздо больше нас.
Одно из самых интересных и поразительных моих наблюдений в отношении индусов, следующих своим традициям, связано с тем, насколько раскрепощенными и психологически здоровыми являются их дети. Дети в индийских семьях никогда не вырастают невротиками, ибо им не присущи внутренние конфликты, свойственные многим детям на Западе. Они постоянно купаются в человеческих эмоциях, ощущая мирный и спокойный эмоциональный поток между родителями. Они чувствуют стабильность, незыблемую безмятежную атмосферу семейной жизни. Их родители постоянно между собой договариваются, поэтому дети не слышат, как они обвиняют друг друга в том, почему брак "потерял всякий смысл". Угроза расставания и развода не витает над ними, как призрак.
Мы, люди, живущие на Западе, не можем повернуть время вспять. Мы не в состоянии пойти тем путем, которым пошли индусы. Мы не можем разрешить противоречие Запада, имитируя привычки и установки людей Востока, и претендовать на то, чтобы иметь "восточную" душу вместо "западной". Нам приходится иметь дело со своим "западным" бессознательным, со своими "западными" психическими травмами. Нам следует отыскать целебное средство в собственной "западной" душе. Выпив любовное зелье, мы включились в романтическую эпоху своей эволюции, и единственный путь выхода из нее - путь вперед. Мы не можем ни возвратиться, ни топтаться на месте.
Тем не менее мы можем научиться у жителей Востока способности выходить за границы своего Я, за рамки своих предпочтений и верований, чтобы увидеть новую перспективу. Нам., нужно научиться этому, чтобы подойти к любви с разных сторон, не обременяя себя культурными догмами.
Мы можем узнать, что отношения между людьми неотделимы от дружбы и долга. Мы можем понять, что суть любви не в том, чтобы использовать другого для достижения своего счастья, а в том, чтобы поддерживать человека, которого любим. Мы можем открыть нечто очень важное и поразиться своему открытию: мы всегда больше нуждались в том, чтобы любить самим, а не быть любимыми.